Статус - Владимир Мясоедов

Научится сбрасывать кожу, чтобы не тащить с собой радиацию внутрь убежища? Почему бы и нет? Нарастить защитный слой жира, который будет согревать в холодную ядерную зиму? Тоже можно. Установить две искусственные почки, чтобы лучше выводили соли, яды и прочую дребедень, непременно образовывающуюся, если жрать всякую малопригодную гадость? Без проблем. О таких мелочах, как сервоприводы в руки и ноги или вживленные под кожу бронежилеты, являющиеся неоценимым подспорьем для любого, кто участвовал в неизбежных конфликтах, и говорить не приходится. Этично, не этично…Эти понятия люди быстро позабывали, стоило им лишь ощутить голод или увидеть, как медленно гниют под воздействием лучевой болезни их близкие. Впрочем, ученые, имевшие друг с другом неплохие знакомства, особых перегибов дружно решили не допускать. Во-первых, они вынужденно, из-за особенностей строения мозга, ограничили свою фантазию в рамках более-менее человекоподобного облика, какой-нибудь десятирукий и шестиногий спурт в полтонны весом учиться эффективно управлять своим новым телом должен был годами, что в условиях, когда нахлебников обычно пристреливали, было попросту невозможно, а во-вторых, умники в белых халатах не закрепляли изменения в наследственности. Последнее условие большинство клиентов горячо одобрило, солдаты, несмотря на априори воинственный склад ума, в большинстве своем моральными чудовищами не являлись. Они готовы были рискнуть собой и превратиться в черт знает что. Но дети, если они у них, конечно, появятся, по мнению большинства должны были быть обычными людьми. Вот только подрастающие поколение тоже, как правило, глядя на родителей, хотело себе похожие примочки, не слабо помогающие в такой сложной, но невероятно увлекательной игре, как жизнь. А ученые были только рады. Их запасы ведь были хоть и велики, но не бесконечны, а с исчезновением государственной инфраструктуры кладовые перестали пополняться сами собой. За операцию же можно было содрать неплохие деньги. Хотя какие в те времена были деньги? Бартер правил миром. Но, так или иначе, благодаря проводимой учеными политике, измененных было относительно немного, примерно процентов шесть-семь от общего количества людей и стать таковым человек мог только после достижения пятнадцати лет.

В экстремальных условиях пробились наверх и выжили сильные и достаточно неглупые лидеры, которые, как правило, могли не только обеспечить себя и своих людей необходимым для выживания на протяжении, скажем, месяца, но и задумывались о будущем. Ситуация, в которой каждое поселение было обособленным от внешнего мира, не могла продолжаться вечно. Рано или поздно поверхность Земли снова должна была стать пригодной для существования, и народ неминуемо и безвозвратно вылез бы из бункеров, желая забыть узкие и тесные подземелья как страшный сон. Как следствие, люди вышли бы из под тотального контроля новых хозяев жизни, глав корпораций. А они уже привыкли вкусно есть, пусть даже и концентраты. Власть — страшный наркотик от привыкания к которому лечит только летальный исход. Уцелевшие члены прежних правительств из крупных чиновников враз ставшие мелкими феодалами, торговые бонзы, внезапно сделавшие состояние на чужих бедах, генералы, сохранившие в подчинении осколки войск и полевые командиры, сколотившие себе отряды головорезов, не боящихся ни бога, ни черта и сумевших отвоевать себе место под рукотворными сводами, все они сумели между собой договориться на прямых электронных совещаниях. А кто не сумел — умерли. У военных сохранились коды доступа к парочке уцелевших ракетных шахт, предназначенных для отсроченных ударов и приберегших свое смертоносное содержимое. Да и своими ручками они не стеснялись устранить несогласных с новым миропорядком, лично им сулившим достаточно радужное будущее. Дата той конференции, на которой были приняты одни из самых судьбоносных решений, до сих пор считается одновременно и государственным праздником и началом новой эры. Во всяком случае, по официальному календарю сейчас идет четыреста двадцать третий год от Соглашения. Последовавшие же за ним пару месяцев резни несогласных традиционно, как уже не раз это делали в глубокой древности со многими нелицеприятными фактами, предали забвению. Неофициальную политику ученых по созданию измененных там тоже, между прочим, закрепили.

Конечно, в учебниках это называется иначе. Борьба с сепаратизмом, жизненная необходимость объединения человечества, контроль за распространением опасных технологий, уничтожение бандформирвоаний…Вот только почему-то эти процедуры произошли в то время, когда не сумевшие наладить относительно автономное существование уже погибли, а по поверхности уже можно было передвигаться без скафандра.

У моей расы не появилось единого лидера, этого не произошло в те времена, не возможно сейчас и вряд ли станет вероятно в будущем. Но после Соглашения, заключенного главами корпораций, вновь возникло такое явление как аристократия и сословные ранги. Все население бункеров, то есть, попросту, человечество, оказалось официально поделено на группы, которым были присвоены соответствующие буквы английского алфавита. Почему был выбран именно он, не до конца понятно. Вероятно потому, что этот язык считался межнациональным средством общения. Или, может, потому, что уцелели в основном представители весьма развитых стран, для которых он был родным. В соответствии с полученным статусом человек обладал теми или иными правами. А вот обязанностями его нагружали вышестоящие, которые законодательно получили право решать судьбы подчиненных. И не только. Статус также определял цену жизни человека. В прямом смысле. Была установлена система наказаний и штрафов за все правонарушения, включая убийства, единая по всей планете. И от того, каким положением обладал потерпевший, а каким жертва, в ней зависело очень многое. Следить за исполнением принятых законов должен был вновь созданный орган. Социальная служба. Эта организация объединяла в себе все мыслимые и немыслимые функции контролирующих и карательных органов, а управляли ей непосредственно главы корпораций, являющиеся, помимо всего прочего, ее верхушкой. Социки, как немедленно окрестили их люди, были жестоки и практически всемогущи. Их боялись и ненавидели. Но боялись больше. Конечно, они помимо всего прочего занимались такой важной и полезной деятельностью, как контроль за оборотом наркотиков или мониторингом за соблюдением экологических и санитарных норм, но я лично не знал ни одного человека, по мнению которого плюсы данной организации перевешивали бы ее минусы. Хотя, вероятно, повинен в этом был мой круг общения, среди которых выходцев из высшего общества, то есть близких к социкам масс, не было.