Домино - Иселин Херманн

Он оставил учебник по анатомии, но слишком поздно за ней побежал, и, конечно же, вспомнил историю пианиста. К счастью, Зефир никогда не был у астролога, он просто снова хотел увидеть эту девушку и готовился к экзамену только в Люксембургском саду, не сдал его и встретил ее в одной компании полгода спустя.

Он был не единственным, кого очаровала ее подчеркнутая элегантность, но он был единственным, кто делал вид, что не замечает ее. Кольцо с бриллиантом, как оказалось, было родительским подарком. К следующему Рождеству они уже были женаты. Отец Манон в третьем поколении владел ювелирным магазином на улице Риволи. Магазин находился далеко не в фешенебельной части улицы, а украшения, что там продавали, не были парижанам по вкусу. Сюда чаще всего приходили женщины, которым нравятся броские кольца с большими камнями, и мужчины с длинными ногтями на мизинцах и слабостью к толстым золотым браслетам. Семья Альвазян оценила значимость необычных витрин задолго до того, как это поняли дома высокой моды. К Рождеству все четыре витрины украшали сверкающие драгоценностями кукольные домики.

Мать Манон любила прежде всего себя, потом свою дочь, с Альвазяном она была на «вы» и обращалась к нему односложно. Поначалу она не просто намекала, что новый знакомый Манон не принадлежит к их кругу. У нее каждый день болела голова от этого союза. Но Зефир знал, как добиться расположения, и еще до свадьбы мадам Альвазян рассказывала всем, что Манон помолвлена с многообещающим и совершенно очаровательным врачом. Кроме будущего наследства Манон и ее имущества в качестве приданого она приписала своему зятю законченное высшее образование. В то лето, когда молодые обручились, вся семья должна была поехать в Прованс, но камни в почках Зефира изменили их планы. Альвазян и его жена врезались в дерево на дороге между Опс и Фокс Амфу, и Манон унаследовала все. И хотя Зефиру не нравилась большая квартира с темной мебелью на улице Дюнкерк, они переехали туда — в дом ее детства.

Со временем старые диваны заменили новыми, а персидские ковры и мейсенский фарфор покрыли долги, накопившиеся за время его учебы. В первые годы супружеской жизни казалось, что все вокруг им улыбались. Они были и остаются красивой парой. Но его раздражает, когда люди, глядя на фотографии его матери в молодости, говорят, что она — вылитая Манон. Он и сам это отлично видит. Они становятся все больше похожи друг на друга. Может, поэтому их нередко спрашивают, женаты ли они. Нет, мы брат и сестра, отвечает он шутки ради. Манон это раздражает, а Зефира веселит. Когда он покупает билеты на какую-нибудь выставку, он всегда говорит: два детских. Кассира это, как правило, забавляет. А Манон кажется, что муж ведет себя как ребенок.

Да, вот поэтому я и покупаю детский билет. Один детский и один взрослый, говорит он. И, само собой, дает понять, что взрослый билет для нее. Но она не считает это забавным.

Он на голову выше, и вместе они весят всего сто двадцать пять килограммов. У него, как и у нее, темные глаза. Когда они идут по улице, заметно, что их движения повторяют друг друга. Элегантная пара. У него темные с проседью волосы, средней длины, постриженные, как у дирижера.

Зефир думает, что он и сам в известной степени ребенок, и его вполне устраивает, что у них нет детей — не считая, конечно, Сартра. Насколько он знает, она никогда не проверялась и не требовала, чтобы проверился он. Она вообще об этом не говорила. Была бы жива ее мать, все было бы по-другому. Образцовая жизнь требует по крайней мере одного ребенка.

Его мозг устал. В Токио улицы не имеют названий. Он не знает, почему он вдруг об этом подумал. Ненужные знания из школьных уроков. Уставший мозг может быть нелогичным. Самый большой город в мире действительно не структурирован. Он еще какое-то время пребывает в задумчивости.

~~~

По улице едет машина, заставляя окна дребезжать, а его барабанные перепонки испытывать неприятную щекотку. Ее грудь тяжелая. Сладостный аромат исходит не только от груди, он обволакивает все ее тело. Мать и ребенок пахнут одинаково. Лулу четыре месяца. С самого рождения от нее исходил такой аромат, что можно было подумать, она спустилась прямо из райского сада. А сейчас она просто сладко пахнет. Ребенком. Молоком. Матерью.

Правда, она хорошенькая? — спросила Роз, когда родилась Лулу.

Ему было нелегко, так как он считал, что она похожа на обезьянку. Но сейчас она просто необыкновенная. Очень красивая. Новоиспеченные мамочки, должно быть, имеют особое зрение. Только когда девочка начала улыбаться, он понял, что Лулу — маленький человечек. Она лежала между ними и внезапно одарила их широкой улыбкой. Роз заплакала, а он… — да, он смутился. Потому что только тогда осознал свой интерес к этому ребенку. Он не уверен, любовь ли то, что он чувствует, когда держит Лулу на руках. Он не любит копаться в чувствах.

Как раздражает эта машина! Токе не понимает, почему она от этого не просыпается. Но Роз — соня, и если бы можно было извлекать гомеопатическое снотворное из ее дыхания, то оно могло бы принести миллионы.

Ее кровать узкая. Иначе не было бы места для стола, стульев, маленькой кроватки Лулу и подаренного им телевизора.

Это один из его самых бездушных подарков. Но Роз ему рада. «Кто хочет стать миллионером», сериал «Спасатели» и… — он не очень в курсе того, что она смотрит, когда его нет. Все совершенно никчемное, кроме разве что «Фильма дня», когда порой показывают неплохие вещи. За неделю до предполагаемой даты родов они смотрели «Ран» Куросавы, версию «Короля Лира». Он купил телевизор с системой Dolby surround, но ребенок в животе, то есть Лулу, не хотел звуков убийств, плача и пожара, хоть и японских, и у него даже не было возможности заткнуть уши. Ребенок хотел вырваться из этого кошмара, и Роз пошла рожать в ту же ночь. После этого она предпочитает смотреть «Спасателей» и «Отель Каролины». Когда он приходит, она чаще всего спит. И хотя старый паркетный пол скрипит, маловероятно, что он ее разбудит. Ее может разбудить лишь Лулу, которая, к счастью, начала нормально спать. Она не просыпается, даже когда они занимаются любовью. И мама Лулу тоже почти не просыпается. Токе не может понять, выпивает ли Роз. В квартире никогда нет пустых бутылок. Но их можно выбросить. Что-то ему подсказывает, что этот сладковатый аромат не только от молока. Однажды он нашел полбутылки рома в комоде. Кроме того, ее выдает крепкий сон. Да, может быть. Когда она на работе, она не пьет. Даже если клиенты угощают ее. Но после того, как она вытрет последний стол и выбросит фартук в корзину для белья, наступает время ритуала: большой пастис. Хозяин не имеет ничего против. Токе, конечно, тоже не возражает. Она ведь не его собственность.

Он считает, что ее настоящее имя вульгарно. Сложно дать человеку имя через двадцать четыре часа после рождения. Но таков закон. Как быть, если родители представляли, что их ребенка должны звать Йонатан или Сара, а рождается светловолосое дитя, которому темное имя совсем не подходит? И то, что девочку можно назвать Дезире, недоступно его пониманию.

Дезире — желанная. Он и желает ее, но все равно называет Роз.

Ты считаешь меня соней?

В смысле?

Тебя раздражает, что я слишком много сплю?

Это твое дело.

Я в этом толстая?

Нет, ты прекрасна! На самом деле это короткое платье в горошек ее слегка полнит. У нее на коленках ямочки. Но без одежды она такая, какая должна быть.

Ты стесняешься меня?

О, только не это.

Нет, я не про то, что ты стесняешься показать меня своим друзьям, а о том, что я не понимаю, о чем ты пишешь?

Мы же не обязательно должны быть одинаковыми, правда?

Да, но я так хотела бы почитать одну из твоих книг, хотя, когда ты читал что-то свое, мне показалось это сложным. Мне вообще больше нравится, когда ты что-нибудь рассказываешь.

Миленькая моя, я абсолютно ничего не имею против того, что ты читаешь эту муть. На столе перед телевизором лежит стопка книг из серии «Арлекин». Скорее наоборот — вот расскажи-ка мне, о чем… так, посмотрим… о чем, например, «Тайна Дарси»?

Роз начинает пересказывать историю, которая так же банальна, как и сама жизнь, и которая никогда не банальна, если именно ты являешься ее участником. Она рассказывает усердно, и ее глаза увлажняются, когда история приближается к концу. Но, в отличие от жизни, книги «Арлекина» всегда хорошо кончаются. Именно поэтому они продаются неделя за неделей, год за годом. Странно только, что читательницы не могут догадаться, как строится сюжет, и продолжают покупать все новые книги.

А ты могла бы перечитывать только эти три истории снова и снова?

Ты думаешь, я тупая, Токе? Вообще-то между «Свадьбой доктора Бедингфилда» и «Обещанием капитана Скотера» большая разница.

Да, я вижу. Истории не похожи друг на друга, хотя говорят, что во всей мировой литературе всего восемь сюжетов, а все остальные — только вариации какого-нибудь из них.