Госпожа Загадка (СИ) - Цветкова Виктория

[1] Арод — крупная лесная нелетающая птица с ярким золотисто-желтым оперением. Одомашнена людьми — ародов разводят на фермах. Мясо нежное, сочное. Некоторые повадки птицы сделали ее символом важности, глупости, самолюбования.

[2] Тхар — Название мира, откуда на Андор явились демоны. Стало нарицательным и ругательством, вроде черта или беса.

[3] Хилдо — копейка, 100 хилдо стоит 1 золотой лей. Мелкая серебряная монета, чеканится во всех государствах.

[4] Сахели — корнеплод округлой формы, кожура черная, мякоть — белая, напоминает картофель. Подается как гарнир в вареном, жареном и тушеном виде

[5] Наал — ездовое животное в Андоре. Травоядный нелетающий ящер с сильными задними ногами, неразвитыми передними лапами и небольшой продолговатой головой, украшенной гривой. Длинный мощный хвост служит рулем при беге. Окрас от черного до бледного серо-голубого. Благодаря мощной спине, подходят как для верховой езды, так и для того, чтобы запрягать их в карету.

2

Я напрасно волновалась. Весь вечер до самой полуночи мы спокойно ехали по оживленной дороге. Навстречу двигались фургоны и кареты, нас обгоняли всадники на наалах. По обочине тянулись скучные фермерские поля — никакого леса, даже заросли кустов попадались редко. Иногда карета взбиралась на холм или громыхала колесами по мосту через речку. В городках багажное отделение принимало новые тюки с почтой, и мы ехали дальше. Теперь все места внутри были заняты.

Пассажиры непрерывно что-то жевали, карета пропиталась тяжелым запахом яиц и жареной птицы. Пирожки тетушки Сафиры остались в сумке: я обнаружила, что не могу и кусочка проглотить в такой обстановке. Попила воды на одной из остановок, и мне этого достаточно. Впереди самая трудная часть дороги: ночь на неудобной жесткой скамье.

Светильник на потолке притушили, равномерное покачивание усыпляло. Я начала уплывать в дремоту. И уже не мешал ни мерный топот наалов, ни поскрипывание старой кареты, ни храп соседки.

Пробуждение было очень резким: толчок — и на меня с верхней полки упала кошелка, сидящей рядом дамы. Карета не двигалась. Снаружи послышались взволнованные голоса.

— Что случилось, кучер? — прокричала дама в траурной шляпке.

Ей не ответили. Один из мужчин подергал ручку на дверце. Закрыто.

— Эй, кучер! — прокричал он. — Почему стоим?

— А может, разбойники? — предположила пышная дама рядом со мной.

И все заговорили одновременно. Зашевелились, стараясь запрятать наиболее ценные вещи подальше. Я тоже прижала руку к груди: там кошелек. Но пока решала, куда его деть, чтобы не нашли грабители, дверца кареты открылась.

— Чего галдеть-то, господа хорошие? — недовольно проворчал кучер. — Извиняйте, авария впереди. Есть пострадавшие. Кто-нибудь подмогнёт перевернуть карету?

Вызвались двое мужчин. Но из экипажа вышли все, чтобы размять затекшие ноги, и, конечно, поглазеть. Дорожное происшествие, перевернутая карета — будет, что рассказать знакомым, преувеличивая количество пострадавших и свое участие.

Сознаю, это плохо, но я выдохнула с облегчением: все-таки не разбойники! Видение оказалось пустышкой. Бывает, вижу что-то, что, возможно, и происходит, но где и с кем остается загадкой — видятся какие-то дворцы, богатые дома и другие несусветные глупости. Возможно, продлись картинка дольше, я узнала бы место или человека.

Ночь была теплой, здесь зима совсем не ощущалась. Тусклый свет фонарей выхватывал ветви деревьев, нависших над неширокой проезжей дорогой. Несколько мужчин хлопотали возле лежащей на боку кареты, вокруг метался свет фонарей. В сторонке фыркали распряженные наалы.

Я обошла перевернутую карету и увидела лежащих у обочины раненых. Пожилой сухопарый мужчина возился возле двух пострадавших. Над ним парил световой шар. Несколько тел в стороне, под мешковиной, нагнали на меня дрожь — бедняги.

— Могу я помочь чем-то? Я не целитель, но могу остановить кровь, наложив стазис, или добыть воды.

— А? — маг-целитель на миг оторвался от осмотра поврежденного плеча пострадавшего. — Если хотите, помолитесь Марране за ту женщину, — он махнул рукой куда-то за границу светового круга. — Она умирает. Ничего нельзя сделать.

Я обошла погибших, и в потемках разглядела лежащую на траве бедняжку, чья душа вот-вот должна отлететь к подножью черного трона богини смерти. Безвременная кончина, как несправедливо!

«О Маррана, прими эту душу…»

Жаль, я не знаю ее имени…

«…прими эту душу и не карай строго…»

Чтобы облегчить бедняжке последний вздох, я хотела расстегнуть верхние пуговички на вороте, но испуганно отдернула руку — платье на груди незнакомки было неприятно влажным. Я сотворила световой шарик. Пятно голубоватого ровного света пало на пропитанное кровью платье скромного фасона, темные гладкие волосы, курносое симпатичное лицо. Такая милая женщина, пожалуй, ненамного старше меня. Как жаль!

Я встала на колени и продолжила шептать молитву Марране.

По телу бедняжки прошла крупная дрожь. Веки дернулись, незнакомка приоткрыла глаза и вдруг уставилась прямо на меня. Я вздрогнула, столько в этом взгляде было ненависти. Раненая приподнялась и вцепилась мне в плечо.

— Ты… Как ты посмела…

Видимо, это усилие отняло у умирающей последние силы. Вскоре по телу бедняжки прошла судорога, с губ сорвался последний вздох. Хотела подняться, чтобы сообщить об этом целителю, но тут мое внимание привлекла пачка бумаг — бедная женщина сжимала их холодеющей рукой. Нужно отдать эти бумаги кучеру пострадавшей кареты, теперь они принадлежат родным этой дамы. Я взяла письма, аккуратно прикрыла тело краешком брезента и отошла в поисках кучера.

Однако все мужчины были страшно заняты: карету только что подняли и теперь чинили упряжь. Никто не хотел меня слушать. А кучер нашей кареты грубо приказал садиться на место и не мельтешить под ногами.

Что ж, пожалуй, я и сама смогу отправить бумаги, как приеду в Либертту. В крайнем случае, отнесу в контору почтовых карет.

Вскоре пассажиры вернулись на места, и почтовая карета помчалась по ночной дороге, нагоняя потерянное время.

***

Остаток ночи прошел без сна. Пассажиры так и эдак рядили о причинах страшной катастрофы. Трое погибших, два пассажира тяжело ранены — не шутка в мирное время. Все сходились на том, что наалы вышли из повиновения кучера, понесли и перевернули карету. Вот только что послужило причиной такого поведения животных?

Я слушала их рассуждения вполуха. Дорожное происшествие и смерть бедной молодой женщины оставили тягостное впечатление. Насколько же хрупка человеческая жизнь! Почему-то я почти уверена, что картинка, которую мне удалось подсмотреть, как-то связана с перевернутой каретой. Вот только доказать это не смогу.

Небо на востоке постепенно розовело. Первые лучи солнца развеяли мрачное настроение пассажиров, они задвигались, засобирались. Мы на полном ходу приближались к столице. Мелькали богатые виллы в зелени гигантских папоротников и пальм, скучное однообразие по-зимнему пустых фермерских полей сменилось стройными рядами вечнозеленых фруктовых деревьев по обочинам.

И вот, наконец, карета взобралась на очередной холм, и мы увидели ее — Либертту. Столица Кальвара расположена на берегу Великого океана, и, по словам деда Мирка, — это лучший и красивейший город на Андоре. Я и с этим согласна. Изящные, словно игрушечные здания в два-три этажа вдоль берега до самого горизонта. Дома сплошь белокаменные под голубыми крышами и окружены яркой зеленью. Широкие — куда там Кросс-кау — улицы выложены светлыми плитами. Фургоны и каррусы[1] выглядят отсюда забавными деловитыми жучками. А дальше — в светлом мареве лежит спокойный синий-пресиний океан.

Карета покатилась по чистым, светлым улицам. Я без устали крутила головой, стараясь все рассмотреть, и этим нежданно привлекла внимание соседа. Он и раньше посматривал, а тут впервые за все время путешествия заговорил со мной: — Впервые в столице? Наверное, в гости к родственникам?