Простое баловство. 2016 г. - Валерий Четверкин

Воспоминания

Красный сафьян, окантованный медью черненой,Теплое кресло, и пушистый, потрепанный плед,Сигарета в руке, ты сидишь, суетой утомленный,Вспоминая события, тех, ушедших в историю лет.

Ветер колючий, пробирает бушлат и тельняшку,Плац ледяной, и команды звеняще – скупы,Курит махру, матросня у курилки, в затяжку,Закрываясь руками, от летящей на землю крупы.

Волга, ночь и огни – бижутерия теплого лета,Сладкий вкус на губах, что оставил тебе поцелуй,Аромат тех волос, что купались в бутонах букета,И прогулки веселые, по аллеям каштанов и туй.

Стук колес и гудки, суета бесконечных вокзалов,Золотые пейзажи, что летели за пыльным окном,И простой разговор, звон наполненных водкой бокалов,Все сегодня казалось, нереально – оплавленным сном.

Стекла род дома, затянуло морозным узором,В прорубь стекла, окунулось родное лицо,Взгляд утомленный, и смотрящий, с каким-то укором,Словно не было чувств, и сдавило на пальце кольцо.

Гомон общаги, как всегда по привычному – дорог,Лица друзей, и попойки за круглым столом,Сутки чертить, и тащить белых ватманов ворох,На защиту дипломов, или, просто идти на поклон.

Белый холод сковал, за больничным окошком природу,Стон и ропот больных, ожидающих скальпель и нож,А в граненом стакане, с пузырьками – шипучую воду,И спокойную мысль, будешь жить, если сам не помрешь.

Так, из мелких картин, собираются судьбы и люди,И приходит однажды, осознание прожитых дней,А под красным сафьяном, смеси наших страстей,Над которыми мы, умудренные прожитым – судьи.

Полотно мира

Картина мира-полотно!Что пишут ангелы – крылами,Они всегда при жизни с нами,С душою нашей за одно.Они пекутся обо всех,Нам неизменно помогая,И сами мы, того не зная,Имеем горе, или смех.Мы улыбаемся порой,С сарказмом, или благодушно,Когда нам радостно и скучно,Когда теряем свой покой.

А в необъятной пустоте,Сплетают нити паутину,В сиянии света, и во тьме,Они ложатся строчкой длинной.То чернь зальет, то серебро,Блистая, пишет криптограмму,Со стороны, все это странно,Как зло, вливается в добро.Как серым призраком ложится,На мир наш, это покрывало,И вот, уже, кого не стало,А кто-то, вдруг, успел родиться.

И смех, и слезы, звон баталий,То блеск волны, в лазурной дали,То полный красками рассвет,Приносит с ветрами привет,То пламенеющий закат,Закроют тучи грозовые,И громовой звучит набат,И кони мчатся вороные….

А ангелы, в обличии сером,Уже целуются в засос,И холст, в багете черно-белом,Над нами вывесил Христос!

А им, все равно

А им, все равно – наплевать,Случается, то, что случается,Погонят войну воевать,Значит будут и там дурью маяться.Им давно уже все фиолетово,Раз углы высотой обозначены,За спиною судьба Филарета,Впереди и подавно – схвачено,Все прописано и поставлено,Остается принять к исполнению,Честь в залогах давно оставлена,А в гулагах сгноили мнения.Абсолюты сменили обличия,И уже поменяли понятия,И спускаются вниз, для приличия,Незатейливые занятия.

Есть другие, в себе копаются,Ищут медь, серебро и золото,Идиотами – улыбаются,Под тяжелым ударом молота,Не сгибаются, и не каются,В них давно уж война потушена,Белый с черными обнимается,Вдохновением душа – укушена,Руки ищут себе участия,Не тревожит болезнями тело,На груди только крест причастия,Да глаза, смотрящие – смело.

Лень

Я лежу, отдыхая, душою и телом,Закурил сигаретку и колечки – пускаю,Мне заняться сейчас полюбившимся делом,Но с чего же начать, как всегда, я не знаю!

Руки «чешутся в кровь», мысли рвутся наружу,Сигаретку до фильтра уже докурил,Телу жарко подчас, а в душе его – стужа,Лед и снег и мороз мне господь подарил.

Лед и снег и мороз, я закован, как в цепи,Мне не сдвинуться с места и творить не начать,И бессмысленны все шевеления эти,На любовь и на страсть, наложили печать.

 И кричи, не кричи, но в порыве не смелом,Ты на койке лежишь, от проблем – отдыхая,Развалясь и растекшись душою и телом,Прикурив сигаретку, и колечки – пуская.

Охранник

Часть 1. Утро.

Он смотрел за окно, в бесконечную летнюю негу,

Призмы новых домов, упираются в синюю высь,

А минутки застыли, как бездонное, синее небо,

И шевелится мысль, все успеешь, не торопись.

Суета проходной, как глава не оконченной книги,

День на день не похож, наполнением бурным своим,

И проносится жизнь, что досталась сегодня другим,

От улыбок и смеха, до разыгранной кем-то – интриги.

Жизнь на службе всегда, развивали терпение и меру,

Офицеры запаса, увольнялись своим чередом,

И меняли казармы, на общагу, квартиру и дом,

Сохраняя уставов, и привычек своих – атмосферу.

Так случилось и с ним, оказавшись уже на гражданке,

Он не смог усидеть, в добродушных, домашних углах,

Предаваясь апатии, и обычной для праздности – пьянке,

И себя озаботил, растворившись в охранных делах.

Монитор, как всегда, пережевывал камер – сигналы,

Выдавая периметр, охраняемой зоны труда,

Да свисали под стол, не уложенные провода,

И валялись в углу, запыленных кроссвордов – журналы.

Вот и служба пошла, до приезда отцов – командиров,

Надо знаки поправить, озабоченным сделать лицо,

И застыть у дверей, заполняя собою крыльцо,

И встречать не спешащих, на работу свою – «пассажиров».

Нужно выдать ключи, от казенных, скупых кабинетов,

Доложиться по форме, мол – увы, происшествий и нет,

А потом развернуть, полустертую крышку планшета,

И послав всех на Вы, с головой улететь в интернет!

Часть 2. День.

Окружили – «собаки», но меня не возьмешь, как глупышку!

Вот ты где, за сараем, покажи-ка «любезный» лицо!

Что, не хочешь, ну ладно, обойду тебя, как ни будь – краем,

Где-то надо прорвать, окружения танков – кольцо.

За ложбинкой посадка, что выходит опушкой на взгорок,

Глухо рыкает «Тешка», пролетая крутой поворот,

И сарай показался, и в крестах, размалеванный – ворог,

И прицел наведен, и рука нажимает курок.

Разлетается башня, ствол угрюмо уперся в канаву,

Что ты встал, уходи, ведь опять обойдут стороной,

И включив свой форсаж, чтоб скорее уйти от облавы,

Он несется к оврагу, под коварной и полной луной.

Все, хорош, наигрался, по привычке сохранность и выход,

Кресло скрипнуло жалко, отъезжая от края стола,

Лишь менялись картинки, на дисплее запыленном, тихо,

И пора приниматься, за привычные в службе дела.

Вы к кому – гражданин, в бухгалтерию – вот телефончик,

Позвоните, спросите, чтоб спустились забрать Вас с собой,

Ах не нужно, ну ладно, по мобильнику будет дозвончик? —

Чисто выбрит, уверен, не иначе опять – деловой.

День скатился к обеду, в животе заурчало – утробно,

Нужно что-нибудь скушать, а иначе совсем уж тоска,

В магазинчик сгонять, прикупить для себя кефирка,

И смолоть бутерброд, развалившись на кресле – удобно.

На обед, кто-куда, командиры в «Мираж», на жаркое,

Молодёжь, как всегда, улетает поесть в «Медный грош»,

Кто приносит с собой, наслаждаясь обедом в покое,

Кто идет погулять, если день бесподобно – хорош.

Приближается вечер, прибывает народ на планерку,

Тихо «дремлют» водители, на диванах, в стеклянном фойе,

Да снуют субподрядчики, им сегодня устроили «порку»,

Что не сдали работы, но одно лишь «бабло» на уме.

В шесть часов, как всегда, начинает народ расходиться,

Кто с улыбкой летит, кто устало, сутулясь идет,

Кто за руль иномарок, покурив, торопливо садится,

Кто ползет не спеша, потому, как здесь рядом живет.

Все прощаются дружно, и вручают ключи кабинета,

Чтоб до завтра исчезнуть, в вечереющей свежести лета.

Часть 3. Ночь.

Вечер полный теней, завершился уборками комнат,

По сдавали технички, разделенные связки ключей,

И пришла тишина, и молчат зуммера телефонов,

И спустился на город, обаятельно – сладкий Морфей.

По привычке закрыв, дверь стальную входного проема,

Он пошел на обход, не великих владений своих,

Чтобы окна проверить, и парковку ночную у дома,