Лед и роза - Дана Хадсон

Портье презрительно прошептал ему вслед:

– Да кто этого не знает, филер нахальный!

Мужчина постучал в дверь номера. Послышался нетерпеливый возглас: «войдите!»; он зашел в номер. Мистер, или, вернее, маркиз Сантос сидел за письменным столом красного дерева и быстро стучал сильными пальцами по клавиатуре ноутбука. Быстрым взмахом руки указал на стул перед собой. Гость сел и слегка поежился: в номере было прохладно.

Маркиз заметил это и пояснил:

– Здесь нет центрального отопления, здание старое. Считается, что в этом его особенность. Можно включить электробатарею, но я считаю, что в прохладе лучше мыслить.

Гость кисло заметил:

– Я в курсе. Я родился и вырос в Лондоне. Но мне никогда не понять, для чего терпеть лишения за такие деньги. Да и номер малюсенький.

Маркиз не считал, что «Rubens at the Palace» такой уж дорогой отель, к тому же никаких лишений терпеть в принципе не собирался, поэтому сухо произнес:

– Номер меня вполне устраивает. Главное, что отель в центре Лондона, все рядом.

– Конечно, Букингемский дворец под боком. Говорят, по утрам отсюда слышен цокот копыт лошадей из дворца. Это так?

– Так, – прекращая непродуктивный разговор, маркиз спросил: – Вы выполнили задание?

Мужчина вытащил из неприметного портфельчика тоненькую картонную папку.

– Здесь все, что вы хотели узнать, маркиз. Я проверил – миссис Джонс все так же живет по этому адресу. Не замужем, детей нет.

Сантос резким движением подтянул к себе папку. Нанятый им детектив ждал, что клиент тут же ее откроет, но тот с каким-то непонятным чувством постучал по корешку указательным пальцем и произнес красивым баритоном:

– Благодарю вас. Вам добавить за срочность?

Детектив решительно отказался.

– Нет, спасибо. Заплачено вполне достаточно. К тому же я уже вплотную приблизился к тому опасному порогу, за которым увеличиваются налоги. Так что разрешите вас покинуть.

Сантос молча кивнул, и гость вышел, чуть поклонившись на прощанье. Несмотря на сдержанность и повелительные манеры, маркиз ему импонировал. Было в нем что-то располагающее. Хотя красивые люди всегда к себе располагают, таково уж свойство красоты. А маркиз был очень привлекателен. Высокий, стройный, смуглый. И из-под черных волос неожиданно сверкали ярко-синие глаза.

– Да уж, без английской крови дело явно не обошлось. Недаром он выяснял об этой дамочке, миссис Джонс. И кто она ему? Жаль, что поручение сводилось к одному: узнать, живет ли она по прежнему адресу и ее семейное положение. Было бы куда интереснее заглянуть в ее прошлое. Ну да ладно, деньги получены хорошие, можно об этом дельце и забыть.

После ухода детектива Риккардо Сантос несколько минут все так же равномерно постукивал пальцами по корешку папки. Что за блажь пришла ему в голову разыскать свою мать, он не понимал. Забыв о сыне, она столько лет не подавала о себе вестей, что с его стороны было просто глупо о ней вспоминать. Но что-то глубоко внутри грызло его, заставляя встретиться и поговорить.

Может быть, детские воспоминания, в которых она была нежной и ласковой? И веселой. Он помнил, как мать в ярком нарядном платье играла на стоявшем в малой гостиной фортепьяно, они вместе пели забавные детские песенки и громко смеялись.

Особенно запомнился беззаботный смех, потому что потом смеха в его жизни было очень мало. Вся его высокородная родня была чрезвычайно чопорной. С самого раннего детства он слышал от бабки, высокородной доньи Аделины, маркизы Сантос, одно: ты должен, должен, должен… Как ему это надоело!

О своей матери он слышал только плохое. Вся его родня была уверена: она недостойна благородного звания супруги испанского аристократа! После первой же встречи с ней они предупредили дона Диего, его отца, что она слишком живая и беззаботная, чтобы стать ему хорошей женой, и оказались правы. Порой Риккардо казалось, что осознание своей правоты гораздо более удовлетворяет донью Аделину, чем возможное счастье сына.

Теперь у Риккардо появилась возможность встретиться с матерью и посмотреть на нее своими, а не чужими, глазами. Адрес у него есть. Нужно только взять машину и доехать до Сент-Олбанса, пригорода Лондона. Каких-то два часа, и он увидит мать.

Он встал и принялся ходить из угла в угол, стараясь развеять сомнения энергичным движением. Номер был устлан старинными коврами с длинным мягким ворсом, и движение по ним походило на прогулку по поляне с густой травой. Это мешало думать, и он снова сел за стол, взяв в руки папку с бумагами. Решительно развязал тканые завязки и вынул первые фотографии. На него смотрело милое бледное лицо с легкими тенями под глазами. Видимо, детектив сфотографировал ее в каком-то бутике, потому что сзади виднелись ряды то ли продуктов, то ли бытовой химии. Миссис Джонс смотрела куда-то вдаль, рассеянно улыбаясь.

Сантос прикрыл глаза, стараясь успокоиться. Это, без сомнения, была мать. Хотя в палаццо не осталось ни одной ее фотографии, в его памяти сохранился ее облик. Она осталась такой же красивой, что и в его воспоминаниях, только в уголках глаз притаились морщинки, и в густых светлых волосах можно было разглядеть серебристые паутинки.

Он прерывисто вздохнул, вмиг припомнив свое детское горе.

Нужно ли ему ехать к матери? Двадцать лет они не видели друг друга, зачем видеться сейчас? От бабки он знал, что мать получила весьма приличные отступные, единственное условие, поставленное при этом отцом, – никогда не встречаться ни с ним, ни с сыном, – она выполнила безоговорочно.

Сколько ему было, когда она ушла? Семь или восемь? Он этого не помнил. В памяти остался только ласковый голос и теплые руки, которыми она обнимала его очень, очень часто. Он любил мать, и ее уход воспринял слишком болезненно. Может быть, еще и потому, что отец после разрыва с женой практически перестал с ним общаться? Повзрослев, он решил, что Диего не считает себя его отцом, отсюда и пренебрежение единственным сыном.

Узнав о его сомнениях, донья Аделина рассказала, что сразу после ухода матери была сделана генетическая экспертиза, и он признан законным наследником рода Сантос. А демонстративное игнорирование отца относится к матери, на которую он похож. Просто он оказался между молотом и наковальней. Или, как думал Риккардо, стал «свинкой в серединке» из старинной английской пословицы.

Он всю жизнь слышал версию отцовской родни о расставании родителей, в которой во всем была виновата мать. А что думает об этом она сама? Неужели она и в самом деле предпочла отцу другого? Но кого? Диего и сейчас настоящий идальго, похожий на благородных средневековых рыцарей, а в те годы был на редкость красивым мужчиной. Риккардо несколько раз пытался выяснить у бабки подробности расставания родителей, та ничего не отвечала. Или не знала, или не хотела говорить.