Воин из пророчества - Дуглас Брайан

— Взять их! — громко, властно прокричал Шраддха.

Конан посмотрел на своего спутника и вложил меч в ножны. У Шлоки явно было нечто на уме, если он даже в лице не переменился при виде отряда врагов. Киммериец подумал, что мог бы один перебить больше половины. Если Шлока умеет сражаться — а что-то в том, как держался мудрец, заставляло Конана сделать такое предположение, — то вторую половину неприятеля мог бы перебить сам Шлока. И они продолжили бы свой путь, обмениваясь многозначительными фразами, насмешками и намеками — игра, в которую варвар играл не хуже своего ученого спутника.

Но Шлока даже руки не поднял, чтобы защититься.

И плотное кольцо мгновенно сомкнулось вокруг обоих всадников. Лошади кругом мотали головами и громко фыркали, воины угрожающе скалились, и тем же хищным блеском горели на солнце их сабли.

Спокойным взором Шлока ответил на бешеный взгляд черных глаз предводителя.

— Ты — Шлока, мудрец из Патампура? — спросил тот, чуть задыхаясь.

— Да, так меня зовут, — прозвучал негромкий ответ.

Лицо предводителя приняло торжественное выражение.

— Великий правитель Калимегдана, могучий Аурангзеб, прослышал о твоей несравненной мудрости и приказал доставить тебя к нему!

Грозной медью прозвучало имя великого Аурангзеба, но Шлока и бровью не повел:

— Я не обязан подчиняться его приказам. Мой повелитель — раджа Авенир из Патампура, а Аурангзеб еще не захватил Патампур, чтобы распоряжаться чужими подданными.

Шраддха усмехнулся, открыв в улыбке ослепительно белые зубы:

— Того, кто отказывается от приглашения, не приглашают вторично. С ним поступают не как с гостем, а как с пленником! — Он метнул быстрый взгляд налево, направо: воины наготове, полны рвения. — Взять его! — крикнул Шраддха. — И добавил, еле сдерживая ярость: — Взять его живым!

Конан опять потянулся к мечу, и снова Шлока удержал его властным взором и покачал головой. Конан чувствовал себя оскорбленным. Всего восемь противников! Да киммериец один справится со всеми, если Шлока так уж хочет оставаться «человеком мудрости» и не желает становиться «человеком войны».

— Нет, Конан, — сказал Шлока спокойно. — Они ничего нам не сделают.

— Ты отправишься в плен? В таком случае, я вынужден буду тебя покинуть.

Шраддха посмотрел прямо в глаза киммерийцу.

— Я не имею ничего против тебя, незнакомец. И мой господин также не числит тебя среди своих врагов, так что можешь ступать с миром. Мне было приказано доставить в Калимегдан лишь этого Шлоку, потому что великий Аурангзеб желает поговорить с ним.

— Я не оставлю моего спутника, — надменно произнес Конан. — Не в моих правилах выехать вдвоем, а закончить путь в одиночку.

Что-то в манерах киммерийца показалось Шраддхе впечатляющим. Во всяком случае, на миг Шраддха опустил глаза: Конан держался как истинный властитель. И Шраддха пробормотал:

— Как тебе будет угодно. Можешь сопровождать своего друга, если поклянешься не применять оружия..

— Я не дам такой клятвы, — возразил Конан. — А если и дам, то нарушу, если замечу, что вы злоумышляете против меня или моего спутника.

Шраддха махнул рукой и отвернулся.

И тут произошло нечто странное.

В мгновение ока один из воинов Шраддхи метнулся к Шлоке и оказался рядом с ним. Еще мгновение — и мудрец действительно окажется в плену.

Воин, явно рассчитывая на свою силу и ловкость, протянул к нему руку, но тот, спрыгнув с коня, поднырнул под чужую лошадь и выскочил из кольца всадников.

Происходящее напоминало колдовство. В раскаленном воздухе мудрец двигался неспешно, заторможенно, точно во сне, но вот схватить его никак не удавалось. Даже одежда Шлоки — рукава, полы рубахи, широкие штаны — развевалась очень медленно.

Еще несколько воинов, спрыгнув на землю, подбежали к нему, готовясь уже наложить на него руки и пленить, но Шлока, сильно оттолкнувшись от земли, взлетел в воздух и, перепрыгнув через головы противников, легко опустился на траву за спинами преследователей.

В сумятице несколько воинов, развернувшись, столкнулись между собой; другие метнулись к Шлоке — их движения казались суетливыми и неловкими. Один уже снимал с пояса аркан… И вновь мудрец неуловимым движением ускользнул от протянутых к нему рук. Конан расхохотался.

Шраддха до крови закусил губы. Взять мудреца против его воли не удастся. Язык войны, как выяснилось, был внятен для Шлоки. И при том мудрец из Патампура владел этим языком куда лучше, чем его противники. Да к тому же совершенно не уважал его.

И Шраддха — следует отдать ему должное, — решился прибегнуть к другому языку. Он решил воззвать к разуму и сердцу мудреца.

— Шлока! — закричал предводитель отряда. — Выслушай меня! Ведь ты понимаешь: если мы вернемся без тебя — нам отрубят головы!

Конан перестал смеяться и уставился на своего спутника. Что он решит? В глубине души Конан сильно сомневался в том, что Аурангзеб действительно прибегнет к подобной мере. Разумный правитель не станет разбрасываться хорошими воинами. И уж тем более не сочтет правильным держать свою армию в страхе.

Однако… киммерийцу доводилось уже видеть владык, которые правили при помощи ужаса и кровавых расправ, даже над ближайшими своими соратниками. Они не затруднялись уничтожить самых преданных, самых верных себе воинов… И в конце концов погибали. Но казненных это не возвращало к жизни.

Похоже, Шлока думал о том же самом. Во всяком случае, он остановился, окруженный врагами, и скрестил на груди руки. Еле заметная улыбка проступила в углах его губ.

— Я не хотел бы, чтобы ваши дети проклинали меня, — в конце концов негромко произнес мудрец и снова сел в седло.

Окруженный врагами, Шлока молча двинулся в путь. Конан ехал следом. Он уже чувствовал, что ввязался в приключение, и не хотел теперь упускать ни одной мелочи, ни одной детали. Долгие годы странствий приучили его наблюдать и запоминать. В конце концов, много раз подобная наблюдательность спасала ему жизнь! Джунгли сомкнулись за спиной у всадников. Едва различимая среди деревьев дорога вела их в глубину зарослей. Конан видел под копытами лошади только траву, но то и дело до его слуха доносился стук: кони ступали по мощеной дороге. Плиты почти целиком заросли травой, и все же каменное покрытие дороги то и дело выходило на поверхность. Затем дорога стала лучше. Чаща расступилась, и, точно праздник — внезапно — перед путниками открылся великолепный город Калимегдан.

Высокие витые башни тянулись к небу. Стены были покрыты причудливой резьбой. И лишь за стенами лепились маленькие хижины из тростника и глины — жилища бедняков. Контраст между дворцами вельмож и обиталищем простолюдинов был так разителен, что можно было подумать, будто здесь обитают два разных племени с совершенно различными обычаями.

Большой храм, посвященный богине Кали, выглядел роскошным даже по сравнению с дворцом самого Аурангзеба. Позолоченные статуи и стены из белоснежного мрамора, привезенного издалека, фонтаны со сладкой водой, цветущие розовые кусты — все это ласкало взор. Дорожки перед храмом были посыпаны ярко-оранжевым песком. На одной из дорожек отпечатались следы босых ног.

Сразу за храмом находился дворец раджи, а перед ним — большая площадь, с двух сторон отгороженная аркадами большого крытого рынка и караван-сараев. Здесь же, как подозревал Конан, размещались и рабские бараки, сейчас наглухо запертые: день был торговый, но продавали здесь сегодня не людей, а коней.

Все широкое пространство площади было заполнено лошадьми. Целое море превосходных скакунов переливалось перед потрясенным взором. Лоснящиеся шкуры подергивались в попытке избавиться от насекомых, шелковистые гривы свисали до самой мостовой, царственные хвосты чуть приподняты. Взгляд поневоле разбегается — невозможно остановиться на каком-то одном коне среди этого великолепия!

И надо всем, перечеркивая часть неба дерзким зигзагом, вился длинный узкий флаг ярко-синего цвета, вырезанный в виде дракона. Он был вздернут на высоком древке, установленном перед большим балдахином. И флаг, и роскошь балдахина, и высокий трон из резного белого камня — все это не позволяло сделать ошибку, предположив, что здесь приготовлено место для самого повелителя Калимегдана, раджи Ауранзеба. Он явится, чтобы принять участие в торгах — совершить первую покупку и тем самым открыть ярмарку.

Конан с интересом рассматривал балдахин. По белой шелковой ткани неслись, завиваясь в полете, крылатые драконы, похожие на облака, пронзенные копьем и скорчившиеся от боли. Тот же узор повторялся на спинке трона.

Всадники остановились перед шатром. Кони толкались кругом, напирая друг на друга плечами. Несколько оборванных пастухов с чумазыми лицами наводили в табунах порядок.