Обнуление. Сборник - Алина Кроткая

Последний крючок

Этот город вытаскивал крючки из-под моего ворота,Отцеплял сведённые пальцы, по одному.Всё, что было близко, важно и по-настоящему дорогоУходило в размытую импрессионистскую мглу.

Приглядеться – видны очертания,Отойти – застилает картину туман.Вся некогда важная жизнь как забытое знание,Все любимые люди разошлись по своим делам.

Рушатся пазлы из некогда собранных улиц,Сыплется карта мостов, мест и маршрутов.Я, как потерянный ошалевший безумец,Которого из дома выгнали утром.

Этот город вытащит через неделю последний крючок.Отпустит обратно в пустое море, с ссадиной от укола.Находясь в объятиях его долгий срок,Так жутко слышать его прощальное слово.

Некого прощать

– Он сделал мне столько зла!Сердце разбил и до ручки довёл!– Нет. Всё это ты совершила сама,А он рядом лишь брёл.

Ты сама довела себя до истерик,Он не виноват, что тебя не любил.Ты сама продала себя за бесценок,А он выгодно всего лишь купил.

Повзрослеешь, когда поймёшь:Обижаться НЕ на кого, кроме себя.Предательство, безразличие, ложь —Ты сама забежала туда.

Люди не причиняют друг другу боль.Никто никого не заставляет страдать.Ты или мученик или герой —Вся «соль» в том, что это тебе выбирать.

Доброго утра, Линн

Его голос шёлковым платкомЛожится на мои дрожащие лёгкие, обволакивая их собой.Прогуливается осторожно по нервам, ласковым ветерком,И делает тише тревожный сердечный бой.Он действует лучше всех седативных, обезболивающих и энергетиков,Накрывая от бед с головой.И вкуснее пирожных-конвертиковЕго слова: «Маленькая Линн, я с тобой».

А когда он вдруг о морали и принципах жизни,Я ощущаю себя решетом.В этот момент его слова очищены то ли святым, то ли ведьминымСеребром,Он их просеивает сквозь мою ржавую накипь, налипшую на мерцающийХром.Так и хочется звякнуть о землю, как старый Лом.Но тут он говорит: «Маленькая Линн, я всё равно с тобой».

Чтобы его обрести, мне стоило год учиться дышатьПодо льдом.А потом высунуть голову, и увидеть, что он всё время стоял на нём.Открыть ему вход в каждый кошмарный сонИ обнаружить: живой, не фантом.Он оставил от моего имени самое сердце,Обрезая лишнее,Как корки сыра, ножом,И он единственный мне, как мантру, пишет«Доброго утра, Линн» день за днём.

Тепло

Ты можешь просить у других тепла.Умоляющим взглядом, чувственными словами.Ты можешь использовать людей вместо огня,Но будешь вмиг замерзать, отойдут едва ли.

Ты будешь в страхе хвататься за воздух,Заставлять их чувствовать себя виноватыми.Они, конечно, останутся и расскажут о звёздах,Но их пальцы вдруг станут прохладными.

Их будет много: огней, каминов,обогревателей и разных печек.Но ты никогда не сможешь стать жарко-счастливым,Пока не поймёшь истину, которая лечит:

Тепло нужно искать только в н у т р и  с е б я,А не в друзьях, любовях и первых встречных.

Безумие

Сердце колотит где-то в районе горла,Руки дрожью отбивают по клавишам ритм.Адреналин стартовал безбашенной гонкой,И в предвкушении ниже рёбер саднит.Я человек, бегущий на тот самый рейс,Который возглавит крушений топ-хит.Вселенная против,Но меня тянет сверхсильный магнит.

Решение принято, обжаловано, упущено и вновь«Добро пожаловать».Сердце пакует себя в чемодан,Прячет под молнию, чтоб не достали,И Душу зовёт в соседний карман.Мозг отрешенно смотрит, а потом Адреналину:«Давай, паразит, наливайПо тысячи грамм.Она ведь у нас с приветом,Лучше заблаговременно уйти в хлам.»

…И только Безумие уверенно шествует по раскалённым углям.

Из глаз на колени выльются километры

Из глаз на колени выльются километры.Всхлипы, стуком колёс, разнесутся эхом в осеннем доме.Драма финала (иль всё же эпиграфа?) в колокольном звонеГолову уронит на соль ладоней.

О невстречах и о несбывшемсяСтрочки напишутся в новые главы.В моей жизни, наверное, было столько излишества,Что теперь мне не дали необходимого малого.

Время разбирать недособранный чемодан,Выдёргивать за уши из него мечту,Тащить авантюру, залезшую в боковой карман,И запирать в него утреннюю пустоту.

Спущенным мячиком вяло прыгает сердце,Дрожащие лапки вверх. Я сдаюсь.Я никогда не узнаю теперь, что было бы «если»,И семенит за мной босиком усталая грусть.

В осень с головой

2013

Истеричной драмой

Истеричной драмой,рваным финалом,страстью,разодранной в лоскуты.Наш роман не измеритьв стандартных граммах,для меры такой ещё изобретают весы.

Из сердца распоротого летятперья тоски,заполонили всю комнату под гитарные струны.Мы были с тобойн а с т о л ь к о близки,что души друг другу кусали грубо.

Нежность на грани боли,крики – до хрипа,ласки – до комы.Палачи и ангелы, поцелуи до крови.От ледяных ладонейна московском перронедо животной бури июльским зноем.

Тебя коробят моирваные ритмы,меня – твои архаичные слоги.Мы всегда с тобойбудем квитыв ненависти вперемешку с любовью.

На 23

Свалился на двадцать три,В центре Москвы,Там, где исполняются все желания,С медным молотом на груди,Истеричкой на заднем и томиком Фрая.Подарком неба, истинным знанием.Приехал, по переулкам города и жизни блуждая,Столько лет ждала я.

Свалился такой, будто по выкройке,По линейке, по всем заказам и всем мольбам;С громким мотоциклетным рыком,В чёрной жилетке,Подходящей так к сапогам,С волчьим оскалом,Кольцами дыма и голосом, мАнящим в рай.И я смотрю на него, как на мираж,Только бы не исчез, не пропал…

Погладить клыки

Погладить клыки, сунуть в пасть беззащитный палец,Поцеловать в макушку, нежно глядя в глаза.Отдать весь свой страх и всю свою слабостьНа растерзание мнимого палача.

И всё гладить клыки, исцарапав руки,Камень точит вода, а боль смягчает тепло.Слушать всю ночь хриплого голоса звуки,Распивая джин, а не сухое вино.

Смотришь в глаза – так же дик, но уже не кусает,Так же рисуется вожаком.А ты смертельно боишься понравиться,А потом нечаянно ударить его ножом.

Дождливый джаз

Дождь целует в прозрачные лобовые,И строптивым хлыстом по колёсам.На тротуаре пустом мы одни:Прутья ливня мешают и звездам.

Ты поёшь «восьмиклассницу»,Держишь за пальцы,Держишь ревность свою под уздцы,А я кричу про былые любови в ритме дождливого танца,Но с упоением глажу губами губы твои.

И нет зеркала краше, чем мокрый асфальт,И не сделать красивее фото,Чем когда твой волчий оскалПерестает со мной быть минорной нотой.

Дождь целует меня в ресницы,Я нарочно их напоказ.Это счастье даже не может присниться:Я иду с тобой за рукуПод дождливый джаз.

В Осень с головой

Наш роман можно назвать«В осень с головой».Мы оба знаем, что всё проходит,А я и вовсе будто последний вор:Знаю, что кисти потом отрубят,Но всё равно тащу упорно добро в свой дом,Ворую улыбки, вздохи и прикосновения под проливным дождем.Пока мне всё сходит с рук,Но удача однажды капризно пожмёт плечом.

Наш роман можно назвать «аллергеном»:В таком количестве мне тебя совершенно нельзя,Но я псих,Поглощаю эмоции, чувства и фразыВ масштабах опасно больших.Я таскаю тебя в каждый свой стих.Потом будет боль, врачи, таблеткиИ изморозь на глазах моих.

…Но всё это будет потом,А пока мы делим сентябрь один на двоих.

Кресту или молоту

А ты не знаешь, кресту или молоту,Двум рыжим – одной, что нечаянно,Второй, что ушла,Богу ль, Вселенной, а может и чёртуМолиться за его внимательные и любящиеглаза.

И то ли в овации, то ли в ноги,То ли губы – губами,То ли колени страстно обняв,То ли любоваться зажатыми всеми ладами,То ли жадно ласкать, гитару отняв.

То ли всхлипами на подпеве,То ли ручку быстрей и блокнот,То ли в зрачках его, как во хмеле,То ли восхищенно смотреть ему в рот.

…А ты до сих пор не знаешь, кресту или молоту,Совпадениям, судьбе иль рыжим томам,Ливням августа или февральскому холоду,Шептать «спасибо», сидя с ним по ночам…

Страшный зверь