Пес смерти - Агата Кристи

— Хотелось бы пролить свет на некоторые психические расстройства, недостаточно изученные. Сестра Мария-Анжелика — весьма интересный объект для ученого.

Выходит, интерес Роуза был чисто профессиональным? Я удивился.

— Вы не возражаете, если я тоже буду присутствовать при эксперименте?

Быть может, мне показалось, но я почувствовал, что он в явном замешательстве. Интуиция мне подсказывала, что он не желал моего присутствия.

— Конечно. Не вижу причин для возражений, — наконец произнес он и добавил: — Полагаю, вы не собираетесь здесь надолго задерживаться?

— Всего на пару дней.

Мой ответ его определенно удовлетворил. Лицо его прояснилось, и он начал рассказывать о недавних опытах, проводимых на морских свинках.

Согласно договоренности мы встретились с доктором на следующий день и вместе отправились к сестре Марии-Анжелике. Сегодня доктор был сама доброжелательность. Я даже подумал, что он стремится сгладить впечатление от вчерашнего.

— Вы не должны слишком серьезно воспринимать то, что я говорю, — заметил он, усмехаясь. — Мне бы не хотелось, чтобы вы увидели во мне любителя оккультных наук. Но ничего не могу с собой поделать — чертовски хочется разобраться в этом деле.

— Правда?

— Да, и чем более фантастичным оно выглядит, тем азартнее я становлюсь.

Он виновато рассмеялся, как человек, признающийся в своей слабости к чему-нибудь.

Когда мы пришли в коттедж, районная сестра захотела о чем-то проконсультироваться с Роузом, так что я остался наедине с сестрой Марией-Анжеликой.

Я заметил, что она внимательно меня разглядывает. Наконец она заговорила:

— Здесь хорошая сестра-сиделка, она сказала мне, что вы брат той доброй леди из большого дома, где я жила, когда приехала из Бельгии.

— Да, — подтвердил я.

— Она была очень добра ко мне. Она хорошая. — Она замолчала, погрузившись в свои мысли. Затем спросила: — Мосье доктор тоже хороший человек?

Я немного смешался.

— Ну, да. Я думаю — да.

— О! — воскликнула она, потом заметила: — Конечно, он очень добр ко мне.

— Иначе и быть не может.

Она быстро на меня взглянула.

— Мосье, вы... вы... кто мне теперь скажет — вы верите, что я сумасшедшая?

— Что вы, сестра, подобная мысль никогда…

Она медленно покачала головой, прервав мой неубедительный лепет.

— Сумасшедшая ли я? Я не знаю — какие-то вещи я помню, какие-то забыла…

Она вздохнула, и в этот момент в комнату вошел Роуз. Он весело ее приветствовал и объяснил, что собирается сегодня предпринять.

— Некоторые люди, как вы знаете, обладают даром видеть в кристалле некоторые грядущие события. Я думаю, сестра, что и у вас есть такой дар.

Она сразу сникла.

— Нет-нет, я не могу этого сделать. Стараться узнать будущее — это грешно.

Роуз был обескуражен. Такого ответа он не предвидел. Тогда он ловко изменил тактику.

— Никому не следует заглядывать в будущее. Вы совершенно правы. Но в прошлое.., совсем другое дело.

— В прошлое?

— Ну да, в прошлом так много удивительного. Внезапное озарение — оно длится мгновение и затем исчезает… Не старайтесь увидеть что-нибудь до того, как я вам скажу.. Возьмите хрустальный шар в свои руки, вот так. Вглядитесь в него — смотрите вглубь. Глубже, еще глубже. Вы вспоминаете, не так ли? Вы вспоминаете. Вы слышите меня. Вы можете отвечать на мои вопросы. Слышите ли вы меня?

Сестра Мария-Анжелика осторожно приняла шар из его рук и держала его прямо-таки с благоговением. Потом она пристально всмотрелась в него, и глаза ее стали пустыми, невидящими, голова склонилась. Казалось, она уснула.

Доктор аккуратно взял кристалл из ее рук и положил на стол. Он приподнял уголок ее века. Затем сел рядом со мной.

— Теперь нужно подождать, пока она проснется. Думаю, это произойдет скоро.

Он оказался прав. На исходе пятой минуты сестра Мария-Анжелика зашевелилась. Ее глаза медленно открылись.

— Где я?

— Вы здесь — дома. Вы немного задремали. Вы видели сон, не так ли?

Она кивнула.

— Да, я видела сон.

— Вы видели во сне кристалл?

— Да.

— Расскажите нам об этом.

— Вы подумаете, что я сумасшедшая, мосье доктор. Ибо, понимаете, в моем сне Кристалл был священным символом. Я даже нарисовала в своем воображении второго Христа — Кристального Учителя, который умер за свою веру. Его последователей тоже преследовали — они были схвачены. Но вера все преодолела. Да — пятнадцать тысяч полных лун — значит, пятнадцать тысячелетий назад.

— Как долго длится полная луна?

— Тринадцать простых лун. Да, конечно, это было пятнадцать тысяч полных лун назад. Я была жрица Пятого знака в Кристальном дворце. Это было в первые дни прихода Шестого знака…

Ее брови сошлись, будто какое-то страшное видение пронеслось перед ее глазами.

— Слишком рано, — прошептала она. — Слишком рано. Ошибка… Ах да, я помню! Шестой знак!

Она привстала, затем снова опустилась, провела рукой по лицу и пробормотала:

— Но что я говорю? Я брежу. Этого никогда не было…

— Не надо расстраиваться, — сказал доктор. Она смотрела на него в растерянности.

— Мосье доктор, я не понимаю. Почему у меня такие сны, такие видения? Мне едва исполнилось шестнадцать, когда я стала монахиней. Я никогда не путешествовала. А мне снятся какие-то города, незнакомые люди, незнакомые обычаи. Почему? — Она сжала голову руками.

— Вас когда-нибудь гипнотизировали, сестра? Или, может, вам приходилось пребывать в состоянии транса?

— Меня никогда не гипнотизировали. Но во время молитвы в часовне мой дух часто отделялся от тела, и я в течение долгих часов была как мертвая. Это, безусловно, было блаженное состояние. Преподобная мать говорила — состояние благодати. Ах да. — У сестры прервалось дыхание. — Я вспоминаю, мы тоже называли это состоянием благодати.

— Мне хотелось бы провести эксперимент, сестра, — деловитым тоном проговорил Роуз. — Это может развеять ваши болезненные воспоминания. Еще раз всмотритесь в кристалл. Я буду называть определенное слово. Вы будете произносить в ответ другое. И так, пока вы не устанете. Сконцентрируйте ваше внимание на кристалле, а не на словах.

Я снова развернул кристалл, укутанный в черный бархат, протянул Марии-Анжелике. Она буквально с благоговением приняла его своими хрупкими ладонями. Ее удивительные глаза (про такие говорят: бездонные) всматривались в сердцевину шара. После краткого молчания доктор произнес:

— Пес.

Сестра Мария-Анжелика без малейшего промедленья ответила:

— Смерть.

Я не собираюсь томить вас долгим описанием эксперимента. Доктор специально произносил много несущественных и не имеющих никакого отношения к той истории слов. Некоторые слова он повторял по несколько раз, иногда получая на них один и тот же ответ, иногда ответы были разными.

А вечером, сидя в маленьком домике доктора, стоявшем на краю обрыва, мы обсуждали результаты эксперимента.

Он откашлялся и пододвинул к себе записную книжку.

— Картина складывается очень любопытная. В ответ на слова «шестой знак» мы получили: «разрушение», «пурпур», «пес», «сила», затем снова «разрушение», и в конце «сила». Позже, как вы могли заметить, я изменил принцип, по которому задавал вопросы, и получил следующие результаты. В ответ на слово «разрушение» я получил «пес», на «пурпур» — «сила», на «пес» — «смерть» и на «сила» — «пес». Все ассоциации вполне логичны, но при повторении слова «разрушение» я получил «море», это слово явно выбивается из ассоциативного ряда. На слова «пятый знак» я получил «голубой», «мысли», «птица», снова «голубой» и, наконец, фразу, заставляющую подумать: «Открытие сознания другому сознанию». Из того факта, что на слова «четвертый знак» получен ответ «желтый», а позже — «свет», а на «первый знак» — «кровь», я сделал вывод, что каждому знаку соответствует определенный цвет и, возможно, особый символ, для «пятого знака» — это «птица», а для «шестого» — «пес». Однако я подозреваю, что «пятый знак» представляет собой то, что обычно называют телепатией — открытие сознания сознанию. «Шестой» же, вне всякого сомнения, символизирует «силу разрушения».

— Что означает «море»?

— Признаюсь, не могу объяснить. Я ввел это слово позже и получил тривиальный ответ «лодка». Для «седьмого знака» я получил сначала ответ «жизнь», а второй раз — «любовь». Для «восьмого знака» ответом было «ничто». Отсюда я заключил, что «семь» — это сумма и число знаков.

— Но «седьмой знак» не был достигнут, — сказал я по внезапному побуждению. — Поскольку с «шестым знаком» пришло «разрушение»!

— Ах! Вы так думаете? Но мы подошли к этим ее бессвязным словам слишком серьезно. Не забывайте, что это порождение больной психики. В действительности результаты, полученные мной, представляют интерес лишь с медицинской точки зрения.