Отомстить или влюбиться - Оксана Алексеева

– За восточной стеной слепая зона камер. Жду, когда все утихнет. Не волнуйся за меня – сегодня я не попадусь.

Нет, не разносчик пиццы. Скорее кто-то из бывших охранников.

– Я волнуюсь только о том, что ты уйдешь с пустыми руками! – сдержать сарказм я уж точно не могла. – Может, сходим и глянем еще раз на ту картину?

– Лучше пригласи меня на выставку чего-то менее изящного.

Я усмехнулась.

– Тебе что, вообще деньги не нужны? Ты грабитель или святой – определись уже!

– А с тобой что не так? Ты Бергман или филантроп – определись уже.

Видимо, в его понимании это два взаимоисключающих понятия. Сложно спорить. Внизу голоса стихали – охранники обыскали уже все, теперь наверняка еще внимательнее просматривают записи с камер. И вряд ли что-то найдут, если он знает про все слепые зоны. Я же беспечно продолжала глупую болтовню с темнотой:

– Похоже, ты меня знаешь. Представился бы тоже, как приличный человек.

Он смеялся. Он совершенно точно тихо смеялся! Никакого волнения или тревоги, что было бы уместно в текущей ситуации. Мне тоже надо пробираться в чужие дома – тренировать самоуверенность. Хотя она, как и характер, у меня наследственная.

– А кто тебя не знает, Лариса Бергман, вторая наследница, три процента акций?

– И ты про акции? – разочарованно протянула я. – Об искусстве поговорить не с кем.

– Да нет, я всегда готов на любую тему. Просто был уверен, что все Бергманы говорят только про акции – не хотел, чтобы разговор тебе быстро наскучил.

В чем-то он прав.

– Так ты зачем в дом-то пробирался? Говори уж, может быть, помогу, раз мы так хорошо сдружились.

– Бунтуете против родителей, Лариса Сергеевна? А то с чего вдруг такое великодушие? Папочка лишил любимую дочку карманных денег? Мамочка отругала за немытую посуду?

Ну да, очень смешно. Захотелось ответить – он просто спровоцировал меня на честный ответ:

– Нет. Просто все Бергманы говорят только про акции. Кстати, мои акции хотят выдать замуж за акции человека, которого я видела один раз в жизни. Думаю, что кольцо мамы – это маленькая плата за мое настроение. А если удастся спихнуть эту жуть из гостиной, так еще и долгосрочный бонус. И тебе полмиллиона долларов. Чем не выгодная сделка?

– А. То есть просто напакостить решила? Ну, нагадила бы им в тапки… Ладно, раз у тебя приступ великодушия, то может, код от сейфа скажешь? На следующей неделе надо будет повторить подвиг, код сильно упростил бы мне жизнь.

– Сказала бы, да сама не знаю. А что в сейфе? – мне в самом деле стало немного любопытно.

– Что-нибудь да есть, – он ответил неопределенно. – Ладно, мне пора. Пока все тихо, спокойно уйду. Не будешь кричать?

– Не буду, – я махнула рукой, как если бы он мог это видеть. – Уходи. Все равно ж ничего не взял. Но на следующей неделе жду новой встречи – обещаю, буду орать громче, чем сегодня. И слепое пятно в видеонаблюдении точно уберут. После того как отец заставит Петра Александровича уволить половину охраны и нанять кого-то более стоящего.

– А. Очень на это рассчитываю.

Я не шевелилась, наблюдая, как фигура отделилась от башенки и юркнула к восточной стене. Там довольно высоко, но не переживать же мне теперь о его здоровье? Худощавый и невысокий парень – думаю, совсем немного выше меня. Через минуту подошла к краю, глянула вниз, потом осмотрела двор. Разглядела движущуюся тень только на противоположной стене – вор забирался вверх по веревке. Никем так и не замеченный.

До рассвета часа три, а мне вставать спозаранку. Но настроение незаметным образом стало совсем другим. Все же приятно иногда пережить что-то необычное. Нечто наподобие преступника, отказавшегося взять картину за пятьсот тысяч долларов. Я еще минут на пять задержалась в гостиной, чтобы рассмотреть этот шедевр мирового искусства. Так до сих пор и не определилась, что же на ней изображено: непонятные, разного размера серо-красные мазки, которые только в центре складываются во что-то похожее на вагину. Уверена, задумка автора была гениальной. Например, застраховать творение от случайного воровства.

Глава 2. Антикризисный менеджер

Завтраку сопутствовало предсказуемое миролюбие. С отцом так обычно и происходило: после взрыва эмоций он никогда не извинялся, но, мучимый виной, становился ненормально доброжелательным. В такие моменты, которые случались не столь уж редко, из него можно было веревки вить – хоть новую спортивную машину проси, хоть личный самолет. Мне ни разу не пришло в голову попросить самолет. Возможно, только поэтому я и не наслаждалась на полную катушку завтраками после грандиозных скандалов.

Отец старался не замечать моей молчаливости – делал вид, что все забыл. Значит, и я обязана забыть. Но мама не выдержала и сказала напрямик. Ее чувство вины никогда не мучило настолько, чтобы промолчать:

– Лариса, милая, ты должна понимать – мы заботимся о твоем будущем. И никто тебя насильно замуж не выгоняет. Поэтому папа и предложил тебе слетать в Швецию, пообщаться с Грегором, присмотреться друг к другу. Не воспринимай как тоталитаризм…

– Не вспоминайте больше Грегора Хольма – и я забуду про тоталитаризм, – я решила использовать царящую за столом благость в своих интересах. Все нужнее, чем личный самолет.

Отец совсем немного нахмурился, но вовремя увлекся тостами. Мама же решила довести разговор до определенной точки:

– Не будь наивной, дочь. Мы с твоим отцом не вечные, и только потому хотим упрочить твое положение.

– Как упрочили положение Илоны?

Казалось, что аргумент в виде старшей сестры должен сработать – разве она не отдала бразды правления ярославским филиалом мужу, чтобы с присущей всем Бергманам страстью к приключениям погрузиться в бутылку? Но мама смотрела на вещи под другим углом:

– Именно. Твоя сестра может жить как ей заблагорассудится. И что бы она теперь ни сделала – никогда не останется на улице.

– Она бы не осталась там и со своими тремя процентами «Бергман и Ко»!

Мама пожала плечами, мельком глянув на отца:

– Мы подарили вам по три процента на совершеннолетие не для того, чтобы вы всю оставшуюся жизнь пожинали плоды. Денис Данилин – это Денис Данилин, он может быть плохим или хорошим мужем для Илоны… но он не Бергман. Разве в названии компании где-то звучит фамилия «Данилин»? Пусть довольствуется безликими «Ко» и не возникает.

Я устало отмахнулась – нет смысла ни в одном аргументе. Муж сестры в самом деле всегда обсуждался как чужой для семьи человек – он есть как инвестор и страховка, но он пришлый. Даже Илонка после свадьбы оставила двойную фамилию. Всякий, родившийся в королевской семье, не захочет отрекаться от частички королевской крови. Родители никогда прямо не говорили, но я угадывала безошибочно – если бы у Илонки и Дениса родился сын, то все вопросы завязались бы на нем. Девочки будто по определению настолько слабы, что их нельзя оставлять без подстраховки. Акции положения не спасут, если все остальное мы пустим псу под хвост. Наши мужья могут быть хорошими бизнесменами, как Денис Данилин или Грегор Хольм, – тогда Королевству повезет. Но ставка на них делается только в том случае, если нам с сестрой потребуется помощь. Сложно продолжать спор, если вспомнить, что Илона своим примером уже доказала, что сама не справляется и справляться не собирается. Переданные по наследству капиталы должны работать – с нашей помощью или с помощью наших супругов, это уже не так важно.

Я сильно отличалась от сестры характером и только потому не хотела участвовать в бесконечном сравнении с Илоной, но неожиданно об этом факте вспомнил и отец – чувство вины за вчерашнее сыграло роль и в этой теме:

– Лариса, дочка, ты просто умница. С самого детства была умницей! Да и мы с матерью еще молоды, чтобы спешить на покой. Единственное, чего мы ждем от вашего семейного благополучия – внуки. Все остальное можете делать по своему усмотрению.

Вот как. В самую точку. Если бы Илона родила мальчика, то нас с ней можно было бы сразу освободить ото всех военных действий. Дальше все ставки будут на внука. Несчастный еще неродившийся человек. Тут вдвоем-то вынести все чаяния целой империи сложно, а младенцу в золотых пеленочках можно только посочувствовать.