Двести третий день зимы - Ольга Птицева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Черная смородина, рябина, иланг-иланг, миндаль, цедра марокканского апельсина, розмарин, пудровый ирис и пряности. Нюта выбирала запах, как платье. И ложилась в нем спать. Это помогало ей всецело ощутить себя, и утром она просыпалась с чувством, что почти любит свое тело, каким бы неидеальным то ни было.
Теперь в арсенале имелся только один запах – типового мыла «Морозко». Не хочешь такого, ходи грязной. Зато и претензий к телу почти не осталось. Какая разница, насколько оно избыточно или недостаточно? Какая разница, насколько стало рыхлым то, что раньше было (или должно было быть) упругим? Какая разница, чему рекомендовалось придавать гладкость, если теперь шершавое все, чего ни коснись? Нюта ловила себя на подобных мыслях и лениво думала, что прежде и не мечтала о подобной свободе. Мечты вообще имеют свойство сбываться, вопрос – в каком виде. И какой ценой.
Вода иссякла быстрее, чем Нюта согрелась, но позже, чем закончился обмылок. Завтра придется стоять за мылом в очереди, отдельной от продуктовой. Супермаркет, где до зимовья можно было лениво прохаживаться с тележкой, разделили на два отдела – продовольственный и хозяйственный. В первом – гречка в пакетах по два килограмма, замороженная курица, ледяные полуфабрикаты без срока годности и сырой хлеб. Все от единого поставщика – ООО «ХолПродХоз». Во втором – мыло, порошок, прокладки и зубная паста от ООО «ХолПромХоз». Просьба не путаться и не путать.
Нюта еще немного постояла в теплом влажном воздухе душевой кабины, потом вылезла в прохладную ванную, а из нее перешла в холодный коридор и совсем уж стылую комнату. Выжала полотенцем волосы, в очередной раз подумала, что надо бы постричься совсем коротко, чтобы не обрекать себя на ежевечерние мокрые водоросли, в которые превращались ее лохмы после душа. Натянула широченную футболку Славика – он в ней спал – и носки, связанные для Нюты его бабушкой, Ниной Михайловной.
За окном продолжал сыпать снег. Он замедлился и в полете собирался в белые комки. Свет фонарей заострился. Тени удлинились. Стало тихо – официально комендантский час начинался в девять, но все знали, что после восьми к прохожим могут возникнуть вопросики. Граждане зимующие не должны мешать естественному процессу восстановления снежного покрова. Нюта задернула штору и погасила торшер. На цыпочках вышла в коридор, потянула дверь гардеробной, нырнула в ее темноту и щелкнула выключателем.
Розовый свет заполнил маленькую комнату без окон. Он смягчал углы, оставлял в тени полки и коробки, вешалки и гладильную доску, но высвечивал стол, над которым и висела лампа. Розовая фиалка дала два новых бутона. А белая выстрелила свежим отросточком – нежно-зеленым, бархатным. Нюта пощупала землю в ближайшем горшке, пару раз ткнула в нее зубочисткой, разрыхлила немножко. Потрогала пальцем воду в банке – теплая, отстоявшаяся. Отлично. Перелила ее через край в лейку с длинным носиком и осторожно начала поливать – так, чтобы не намочить листья и соцветия. Первый горшок, второй, третий – Нюта обходила каждый. Затем следовало подождать минут пятнадцать и слить остатки из поддонов.
Нюта легла на пол под столом с фиалками. Пол был еще теплый – под ним проходила труба горячего водоснабжения, и теперь она медленно остывала. У ящика с летней обувью отодвигалась боковая стенка. Раньше Нюта складывала туда запасные шнурки, чистящий крем для белых кед и ароматизатор для стелек. Теперь там лежал телефон. Не тот, с которым она ездила в теплицы и институт, покорно демонстрируя свои подписки на официальном новостном портале по первому же требованию холодовиков. Не тот, который выдавал Нюте вечерние брифинги Партии холода о состоянии снежного покрова. Не тот, по которому Нюта вела беззубые разговоры с мамой. А тот, в котором уезжающий Славик настроил точку удаленного доступа в другой мир – где весна, солнце и зелень на деревьях. Где нет нужды прятать выводок фиалок в гардеробной комнате.
«Как ты?» – написала Нюта.
Славик тут же появился в сети.
«Вджобывал весь день, как проклятый. Теперь на балконе сижу, пью пивас. А ты как?»
«Совершаю диверсию в отдельно взятом домохозяйстве».
«Фиалки свои дурацкие поливаешь?»
Нюта приподняла и сфоткала розовые бутоны.
«Мощь! – ответил Славик. – Скучаю очень. По тебе и фиалкам».
Нюта легла обратно, прислонилась лбом к ножке стола.
«Они же дурацкие».
«Ты тоже. Это не мешает скучать».
Нюта набрала: «Есть новости?» Но стерла. Если бы были, Славик не стал бы тянуть.
«Надела сегодня носки твоей ба. Теплые!»
«Ха! У нас тут уже + 25 было днем, вот бы моя ба умела вязать кондиционеры».
«Не выдали пока?»
«Куда там! И даже если выдадут, счет за электричество и так адовый, я не потяну».
«Зато тепло», – хотела написать Нюта, но передумала. Не только ей позволено жаловаться.
«Как там ваш цветочный мститель?» – спросил Славик.
Его веселила эта история, но Нюта воодушевления не разделяла.
«Еще два эпизода в черте города. Из теплицы теперь хрен выйдешь. Хорошо, я не курю».
Славик прислал ржущий смайлик.
«Ботаники-террористы. Часть вторая. Возмездие».
«Вообще это все не так смешно, как тебе кажется, – не выдержала Нюта. – Нас на КПП теперь так шмонают, что можно застрять часа на полтора. Сегодня не успела в магазин, дневные карточки сгорели».
Славик тут же ответил:
«Извини. Иногда забываю, что это все на самом деле происходит».
«Да, мне тоже не всегда верится».
Разговор затух. Нюта полежала еще немного, придумывая, что бы такое написать. Но телефон пискнул оповещением – трафик заканчивался. Опять забыла выключить автоматическое обновление.
«Пойду спать, – написала она. – Сфоткай мне зеленушку какую-нибудь. Завтра вечером загружу».
«Хорошо. Береги себя».
Нюта закрыла глаза – их предательски начало резать. Продышалась. Открыла. Набрала бодрое: «Беречь и не отсвечивать, я помню».
Славик прислал сердечко. Она ответила таким же. Выключила телефон и засунула за боковую стенку ящика с кожаными босоножками и резиновыми сланцами, которые ей больше не пригодятся. Поднялась, проверила поддоны – воды почти не осталось. В гардеробной было слишком сухо даже для фиалок. Нюта вернулась в спальню, забралась под одеяло и начала старательно думать о бесхозном увлажнителе, стоявшем на работе. Но больше думалось о холодном пиве, которое можно пить на балконе после душного дня. И о Славике. Больше всего думалось о нем.
2
Люди на КПП толпились, недовольно переговаривались, курили и постоянно дергали стоящих рядом:
– Начали пускать, не?
– А чего не пускают-то?
– Можно как-то побыстрее?
– Опоздание засчитано будет?
– Уточните там у кого-нибудь, что с опозданиями?
– Але, гараж?
Правда, все это вполголоса, ворчливо – да, но не дерзко. В будочке проверяющего виднелись сразу два силуэта. Один – в привычной телогрейке и шапке на меху, а
