Коварный искуситель - Моника Маккарти

лишь соломенный тюфяк, на котором ей предстояло спать. Маленькая жаровня была слабым спасением от пронизывающего холода. В один из углов был вделан грубый табурет, а в другом стоял деревянный ящик с крышкой…

Ее затошнило, когда она поняла, что это такое. Ей не позволят даже выходить в уборную: нужду придется справлять в этот ящик, – ее хваленая сила воли начала давать сбой.

Белла инстинктивно попятилась, но тюремщик был начеку:

– Передумали, графиня? Как по мне, так слишком поздно. Надо было думать головой, прежде чем бросать вызов величайшему королю всего христианского мира!

Так стояла она на башне и разглядывала жуткую клетку, понимая, что придется в нее войти. Вот только получится ли из нее выйти? И Белла, к собственному стыду, вынуждена была признаться себе: ее решимость дрогнула. Может, негодяй прав? В этот момент ее убеждения и вера в правоту собственного поступка дрогнули под напором ужаса… но всего на одно мгновение.

Это просто клетка, сказала она себе. Ей выпадали испытания и похуже: когда обвинял и подозревал муж; когда ее гнали по всей Шотландии, точно собаку; когда предал мужчина, которому доверилась; но самым страшным была разлука с дочерью.

Мысль о дочери придавала Белле сил. Она должна все вынести, чтобы вновь увидеть Джоан.

– Он мне не король.

Изабелла Макдуфф, посмотрев своему грязному мучителю прямо в глаза, с высоко поднятой головой вошла в железную дверь своей клетки.

Глава 1

Замок Балвени, графство Мори, шестью месяцами раньше

Белла не видела ничего вокруг. Мысли метались – столько всего нужно было сделать перед отъездом. Брошь! Фамильную драгоценность Макдуффов нужно непременно надеть на церемонию.

Вот и отсутствие в дверях стражи она заметила лишь тогда, когда было слишком поздно. Ее застали врасплох, напав сзади, когда она входила в свою спальню. Это было так неожиданно и страшно, что сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди. Нежданный гость прямо-таки излучал опасность: громила, гора мышц – сопротивляться такому все равно что сражаться со скалой.

Но Белла не собиралась сдаваться без боя: пытаясь освободиться, лягнула его ногой, но он лишь сильнее стиснул ее своими ручищами. Закричать не позволила его ладонь, зажавшая рот.

– Не дергайтесь! – хрипло сказали ей на ухо. – Я не сделаю вам ничего дурного. Я здесь, чтобы отвезти вас в Скун.

Она замерла, впитывая его слова сквозь пелену страха. Скун? Но ей надлежит ехать в Скун только завтра. Люди Роберта должны разыскать ее в лесу, когда она будет возвращаться из церкви, а не похищать из замка.

Ее сердце бешено стучало, пока она пыталась уразуметь, что к чему, и решить, можно ли доверять незнакомцу. Но сильная рука, затянутая в кожу, вдруг сдавила ее плечи. Боже правый, этот грубиян мог бы переломить ее надвое, стоило только нажать посильнее.

Так они стояли в полутьме, не двигаясь, пока он ждал, когда его слова дойдут до ее сознания.

– Вы понимаете?

Грубый голос не способствовал тому, чтобы она успокоилась, но разве у нее был выбор? Она едва ли не задыхалась, когда его рука так плотно зажимала рот. Кроме того, он мог бы давно ее прикончить, если бы это входило в его планы. Это немного успокоило, и Белла кивнула, а как только он отпустил ее – медленно и очень осторожно, – и воздух вновь наполнил ее легкие, обернулась к нему с яростью и негодованием:

– Что все это значит? Кто…

Слова застряли в горле, стоило рассмотреть нападавшего. Даже того тусклого света, что пропускало окошко башни, было достаточно, чтобы понять: он очень опасен и явно не из тех, с кем захотелось бы остаться наедине не то что в темноте, но даже при свете дня. Сердце Беллы сжалось от страха.

Господь всемилостивый на небесах! Неужели Роберт действительно послал к ней этого человека?

Своим телосложением он мог внушить робость кому угодно: высокий и широкоплечий – сплошь мускулы, просто гора мускулов, могучий воин до кончиков ногтей, крепкий, сильный, опасный. Но ей хватило одного взгляда, чтобы понять: он не рыцарь. У него был вид воина, рожденного для битв, даже скорее варвара, способного драться даже в сточной канаве.

Кажется, того оружия, что было приторочено к его поясу, хватило бы для снаряжения небольшой армии. А еще она заметила рукояти двух мечей, расположенных на спине крест-накрест. Брони на нем не было: только черная кожаная стеганая куртка-акетон и поножи, утыканные маленькими стальными заклепками. Кольчужное оплечье черненого металла прикрывало шею.

Беллу поразили глаза незнакомца. Под устрашающего вида шлемом, снабженным носовой пластиной, они казались неестественно живыми и столь яркими, что они, казалось, горели, пронзая темноту.

Ни разу в жизни не доводилось ей видеть таких глаз. По спине пополз холодок, разбегаясь по коже точно ледяные колючие иглы.

«Кошачьи глаза, – подумала она. – Глаза хищника, под пристальным взглядом которых цепенеешь».

– Лахлан Макруайри, – сказал он, отвечая на незаданный вопрос. – Прошу прощения, графиня, что напугал вас, однако ничего не поделаешь: времени у нас мало.

Второй раз за вечер Белла лишилась дара речи. Лахлан Макруайри? Ее глаза стали похожи на блюдца. Так этого человека Роберт отправил к ней, чтобы благополучно переправить в Скун? Наемника? Да не просто наемника, а человека, чьи подвиги на Западных островах снискали ему самую зловещую во всей Шотландии славу? Грозы морей в царстве пиратов?

Тут наверняка какая-то ошибка. Лахлан Макруайри продал бы мать родную тому, кто больше даст (если нашлась бы женщина, которая добровольно признала бы себя его матерью). Незаконнорожденный, по крови он был наследником одного из крупнейших владений на Западных островах. Земли клана отошли к законной наследнице, его сводной сестре Кристине, однако номинально он все равно числился вождем клана. Вот только долг и ответственность были для этого разбойника пустым звуком; когда-то он бросил своих людей на произвол судьбы ради собственной выгоды.

Варвар с черным сердцем – если у него вообще было сердце. Ходили слухи, будто он убил собственную жену.

Белла не знала, что и думать. Столько было поставлено на кон! Как можно поверить, чтобы Роберт послал к ней этого… этого лесного разбойника!

Белла всматривалась в темноту, силясь рассмотреть то, чего не заметила сразу. Святые угодники, только полюбуйтесь на него! Он и выглядел как настоящий головорез. Она могла бы биться об заклад, что его подбородок не видел бритвы добрую неделю, а вдоль линии челюсти змеился шрам. Его пронзительный взгляд обладал такой силой, что мог бы резать камень. Из-под шлема торчали густые спутанные темные волосы, давно не стриженные и