Идолов не кантовать - Сергей Нуриев

Сцена произвела на девушку впечатление, и в ее глазах заиграло любопытство.

— Что это вы так смотрите и смотрите? — смягчилась она, глядя на невероятных размеров перстень. Вы что, гипнотизер, что ли?

— Что? — ужаснулся незнакомец. — Откуда вы знаете? Вас предупредили?

Спицы в руках вязальщицы замерли.

— Меня? Чего?

— Нет, это невыносимо! Даже в тишайший поселок нельзя проникнуть незаметно! Везде шум, пресса, телевидение и радио. Как мне это надоело! — пришелец горестно обхватил голову руками, но, опомнившись, одну спрятал. — Вы не поверите! Я одеваюсь как сирота, приезжаю инкогнито, вселяюсь в затрапезную гостиницу, но… Оказывается, что все всё знают, только делают вид, что ничего не знают. При этом даже разыгрывается спектакль, будто для меня не приготовили люкс.

— Но нас не…

— Можете так и передать, что я не намерен больше поселяться в заранее забронированные номера, где за мной будут подглядывать, подслушивать, записывать и совершенно не дадут помедитировать. Они думают, что если я магистр белой магии, то я не знаю черной…

Закусив губу, девица тужилась понять, с кем имеет дело: с обыкновенным проходимцем или с личностью мистической, от которой можно ожидать неизвестно чего.

Мамай в свою очередь давно осознал, что перед ним перезрелая дева, подозрительная и суеверная одновременно, любящая читать сентиментальные романы вприкуску с пряниками и гадать на картах.

Между тем раннее утро сменилось утром поздним и заведение "Роди" стало оживать. На верхнем этаже захлопали двери, в несколько голосов заговорили приемники. По лестнице спустился первый проснувшийся постоялец.

— Здравствуйте, Элеонора, — почтительно склонился он, с сочувствием покосившись на Потапа.

Когда постоялец скрылся, Потап мрачно изрек:

— Этот несчастный скончается.

— Что вы! — Элеонора приподняла свое тучное тело и испуганно посмотрела вслед обреченному.

— Безапеляционно, — подтвердил прорицатель. — Я это сразу понял, с первого взгляда. Есть такая наука — физиономистика. Так вот я и есть такой физиономист. Стоит мне осмотреть чью-либо физиономию — и я увижу все как на ладони. Хотите?

Элеонора смутилась. Она хотела. Ей не терпелось узнать, когда же наконец один ее знакомый мужчина исполнит свое обещание, кто это звонит ей на работу по ночам и страстно дышит в трубку, да мало ли чего хочется узнать одинокой девушке! Но правда страшила ее.

Слава богу, физиономист начал с прошлого.

— Вот я сейчас смотрю на вашу… на ваш… на ваше лицо, — заговорил он, — и сразу же вижу.

Девица напряглась. Грудь ее перестала вздыматься. Двойной подбородок задрожал. На усах выступила испарина.

— Вижу первая любовь у вас сложилась неудачно… Вторая… Ну-ка высуньте язык… о нет! Только кончик… Нy вот, сразу заметно, что со второй тоже было не все в порядке. Третья… Спрячьте, ради бога, ваш язык! Глаза вверх вниз в стороны… вместе… Ну, по глазам видно, что о третьей любви не могло быть и речи.

Элеонора всхлипнула.

— Не печальтесь, девушка. Вы еще будете любить и будете любимы. И доживете до самом смерти. По глазам я могу также определить фамилию клиента. Вам девичью или по мужу?

— Я пока не замужем.

— Вижу. Потому и уточняю. Дело в том, что если я назову фамилию вашего супруга, то участь его будет, так сказать, предопределена. А распоряжаться чужой судьбой, согласитесь, негуманно. Если же произнесу вашу девичью, то, сами понимаете, ее вам уже не удастся изменить. Но я могу…

— Не надо! — остановила пророка дева. — Заполняйте анкету. Даю вам двухместный номер с удобствами. В одиннадцать придет заведующая. Претензии по номеру — к ней.

Чтобы внести паспортные данные, Мамаю пришлось все-таки снять несгибаемую белую перчатку и перстень. В графе "Цель приезда" он не раздумывая записал "творческая командировка".

— Скажите, — не утерпела Элеонора. — Скажите, а его фамилия не Пиптик случайно?

— Чего? — не понял прорицатель.

— Супруга я имею в виду.

— Ах, этого. — Посетитель многозначительно улыбнулся.

"Разумеется" — казалось, шепнули его губы. "И не надейся, курица", — неумолимо говорили глаза.

Девушка тяжело вздохнула, но переспросить не решилась.

Удобства апартаментов включали: две разные кровати, три, также разных, стула, стол, тумбочку и мумию телевизора "Рекорд". Впрочем, в комнате еще стоял шкаф с забитыми наглухо дверцами, но к удобствам его можно было отнести весьма условно. Все прочие предметы интерьера отношения к удобствам не имели вообще. Единственное окно выходило на тихие задворки с заброшенными качелями и грудой битых кирпичей. Потап смотрел на сей убогий вид безучастным взглядом и чему-то загадочно улыбался. Из мусорного ящика вылез одноухий кот, и увидев в окне человека, неприятно удивился и сиганул через забор.

Ночь, проведенная в ортопедическом кресле, не прошла бесследно. О ней напоминали боль в бедре и общая усталость. Быстро раздевшись и отодвинув на несколько часов дела, пророк залез в постель и тут же провалился в сумбурный, без четкого сюжета сон. Потапу снились лошади, погоня, битвы с врагом, облезлые коты и просто всякая нечисть, встреча с которой всегда портит настроение.

Глава 2. Знак вопроса

Нeхороший сон Мамая начал сбываться уже к обеду того же дня. В дверь тяжело стукнули, и не дожидаясь приглашения, открыли ключом. На пороге, воинственно подбоченясь, стояла заведующая в купеческой лисьей шапке.

— Я вам не такая дура, — сразу предупредила она, клацнув золотыми зубами.

Потап почувствовал как на колене заныл древний шрам от собачьего укуса, и на всякий случай отступил.

— Я знаю, что не такая, — хладнокровно ответил он, принимая позу укротителя. — Прошу. Нам следует объясниться.

Такого зверя следовало бить наверняка, и в течение долгих двадцати минут Потап чистосердечно, хотя и несколько путано сознавался, что является полномочным представителем одного богатого иностранца.

— Сей господин, — втолковывал посланец, имея за плечами огромный исторический опыт, ищет в этих краях солидного партнера для создания специфического, но весьма рентабельного предприятия.

Не жалея красок, Потап обрисовал большое будущее захолустного ныне заведения, на базе которого планируется расплодить массажные кабинеты, педикюpныe залы, практико-теоретические курсы и службы остальных услуг. Ко всему сказанному он привязал права человека, демократию и прямо намекнул, что пора покончить с ханжеством.

В этом месте поверенный умолк и покосился на заведующую, готовый в любую секунду придушить ее подушкой за недоверчивость. Какое-то время она молчала, отведя обманчиво спокойный взгляд в угол.

— Так вы девками собрались спекулировать? — сообразила наконец она.

— Побойтесь бога! Почему сразу спекулировать! — попятился Потап, пытаясь предотвратить назревающий конфуз. — Вы не совсем правильно поняли…

— Так будете или не будете?

— Не будем! — торопливо заверил он. — Никакой спекуляции. Цены назначим самые божеские.

— Ты вот что, — отрубила заведующая, — передай своему начальству, чтоб голову не морочил. Тут народ простой и всяких там педикюров и прочих развратов не потерпит. Надо бордель — сделаем, а больше ничего не просите. Мне мое имя дороже. Так-то.

В ходе непродолжительных переговоров была достигнута договоренность о том, что весь нынешний трудовой коллектив сохранит за собой рабочие места. О благополучном исходе встречи представитель обещал телеграфировать начальству немедленно.

Потап почтительно вывел заведующую под руку из номера, назвал ее мамочкой и попросил обогреватель. В коридоре, в подозрительной близости от двери Мамая, возилась уборщица, усердно натирая и без того чистый пол. "Подслушивала" — догадался Мамай. Но эта догадка его только развеселила, ибо тайна, открывшаяся уборщице, была далека от той тайны, которую он с собой привез. Настоящую тайну Мамай держал при себе и не собирался ею ни с кем делиться.

Вскоре изголодавшийся устроитель борделей жевал пельмени в столовой "Шехерезада". Глядя в тарелку, он старался думать о деле, но в голову почему-то лезли фантазии самого вульгарного свойства. Сперва ему представилась Элеонора, натягивающая на мясистую ногу черный чулок. Затем с криком "Давай, работай давай!" вместо нее явилась и сама заведующая в неглиже…

Аппетит пропал. Гадливо отодвинув тарелку, Потап рассеянно посмотрел по сторонам. В столовой было скучно. Каждый был занят своими пельменями. Складывалось впечатление, что посетители сюда приходят не на обед, а на работу и, добросовестно пережевав положенную порцию, уходят отдыхать.