Политэкономия от макака-резуса - Константин Семёнов

Цезарь волновался не зря: изменения в стае нарастали стремительно. Удостоверившись, что не только люди могут повелевать железом, макаки очень быстро научились всему: качать рычаг, выбирать нужный отсек, опускать жетон в щель. Жрать они умели и раньше.

В течение нескольких дней социальная структура стаи макак-резусов перетерпела изменений больше, чем за все предыдущие миллионы лет. Это был взрыв. Революция. Это был шок. Правда, непонятно, для кого больше.

Сначала работала вся стая, от вершины до самого дна иерархической пирамиды. От вожака до «подонков» — убогих и забитых членов обезьяньего сообщества. Это продолжалось недолго. Первыми перестали зарабатывать жетоны «подонки». Им никто не запрещал: автоматов было полно. Просто перестали — и всё. Вместо этого они стали попрошайничать возле магазина. Им редко что перепадало, разве что огрызок, из-за которого они тут же затевали драку. И, тем не менее, они упорно становились в позу унижения и протягивали дрожащие лапы. «Подайте, кто может!» — легко читалось у них на мордах.

— Почему? — недоумевала Вика. — Почему они не хотят сами заработать?

— Лэнтяи! — объяснял Омар. — Из-за таких коммунизма никогда не будет.

И испуганно замолкал, глядя на тов. Реутова.

— Ничего, — только усмехался тот. — Всё правильно.

Следом выяснилась ещё одна особенность: макаки работали неодинаково. Одни, заработав жетон, тут же его проедали, другие — копили и тратили экономно. Один ничем до этого непримечательный самец Бут скопил целую кучу жетонов. Запрятал их в дупло дерева, потом перепрятал под камень, потом закопал в лесу. По сто раз бегал проверять, не украли ли.

— Вот и новый класс появляется, — довольно улыбался Егор Ильич. — Присмотритесь к ним.

— Отнимут, — возражал я.

Реутов снисходительно улыбался и начинал рассказывать Кире, как одиноко бывает внешне успешным мужчинам.

Следующий шаг совершил Рэм. Он тоже плюнул на качалки с жетонами, уселся у магазина и стал собирать дань. К нему мгновенно присоединились Троцкий и Цезарь. Следом подтянулись Зита с Гитой и ещё несколько самок. Аппетит у них всех был отменный, и нормальному труженику потратить свой честно заработанный жетон стало проблематично. Труженики вымещали зло на попрошайках. Попробовали пробираться в магазин по ночам — Цезарь перенёс ставку туда. Некоторые попытались сопротивляться — им устроили публичную порку. В избиении посильное участие принимали и «подонки». В основном, кидались калом.

Скоро установилось равновесие. Самые упорные продолжали зарабатывать жетоны и даже их отоваривали. Только вот еда доставалась им редко. Сначала наедалась элита, потом элита кормила приближённых самок, и только потом у остальных появлялся шанс.

Выглядело это так. Очередной труженик получал за свой жетон банан — и его тут же забирал Цезарь. Нюхал, надкусывал и… царственным жестом протягивал назад. Труженик радостно хватал подарок, благодарил щедрого вожака. Вожак снисходительно принимал благодарность и иногда даже не отнимал подарок вновь. А иногда отнимал. И отдавал попрошайкам. Или опять труженику.

— Куражится! — огорчалась Вика.

— Даёт почувствовать своё иерархическое превосходство, — поправляла Кира.

— Правильно, Кирочка, — соглашался Реутов.

Омар ничего не говорил. С недавних пор он стал молчалив и даже что-то записывал в блокнот.

Шли дни. Ничего не менялось. Разве что Цезарь сообразил, что отнимать лучше не еду, а жетоны. А то он хочет апельсин, а эти идиоты получают бананы. Тружеников становилось меньше, попрошаек больше. Бут продолжал копить жетоны и всё чаще о чём-то «шептался» с Троцким.

Тогда мы разделили магазин. Это я придумал, доктор. Отделили отсеки друг от друга и поставили их в разных концах острова.

Элита растерялась. Их всего трое, а магазинов теперь четыре, за всеми не уследить. Неблагодарные подданные, понятное дело, лезут туда, где начальства сейчас нет. У автоматов их тоже не перехватить — тех ещё больше. Как жить? Неужто работать?

Рэм, Троцкий и даже спустившийся с пьедестала Цезарь гонялись по всему острову за членами стаи, а мы гадали и делали ставки.

Омар предположил, что Цезарь и гвардия устроят террор и заставят стаю работать на себя силой. Он плохо знал макак, наш завхоз. Проиграл Омар и очень расстроился.

Остальным было ясно, что элита примет в свои ряды ещё кого-нибудь. Но вот кого?

Вика надеялась, что приблизят Зулю. Ох, женщины…

Я и Кривяк ставили на Мака. Типичная «шестёрка», Мак готов был расшибиться, чтоб доказать преданность. К тому же здоровяк. Мы тоже ошиблись.

Вольский угадывать отказался. По-моему, он уже ничего не понимал.

Кира и Реутов поставили на Бута и выиграли. Ладно Кира, но Реутов… Он-то откуда?..Обидно.

Элита приняла Бута. Теперь их стало четверо, по числу магазинов. Конечно, Бут не обладал нужным авторитетом, и поначалу ему пришлось туго. Его не воспринимали всерьёз, огрызались, били. Но это было привычно, Цезарь прекрасно знал, как решать такую проблему. Сопротивляющимся доходчиво разъяснили: «Это — наш. Будете бузить — вырвем лапы!».

Опять стабильность. Но уже на новом уровне. Всё-таки теперь возле каждого отсека дежурил только один из элиты. Появилась свобода выбора. Можно было сговориться и попереть к магазину кучей: кому-нибудь, глядишь, и повезёт. Можно найти слабое звено и попробовать напугать. В качестве «слабого звена» чаще всего по старинке выбирали Бута. Не будет же он всё время жаловаться. Бут жаловаться не стал. Вместо этого он несколько раз бегал в свой тайник. После чего рядом с ним появился здоровяк Мак.

— Вот так! — снисходительно улыбался мне Реутов. — Недооцениваете вы силу финансов, дорогой Дарвинг.

— Отнимут! — больше из упрямства повторял я.

А потом случилась сенсация. Да такая, что даже Вольский захлопал глазами. Зита стала ходить налево. Вроде бы ничего особенного: контроль ослаб, и стало можно позволить себе слабость. Так-то оно так, только за удовольствие Зита просила жетон.

— Прастытутка! — расстроился Омар и почему-то посмотрел на лаборантку Свету.

Скоро примеру Зиты последовала и Гита. Потом и остальные.

В остальном всё было спокойно.

— Надо их встряхнуть, — решил Реутов. — Для начала поднимем расценки.

Мы мало что поняли: эксперимент всё дальше отклонялся от биологии. Разве что Кира ещё держала марку. Или делала вид.

А всё оказалось просто. Рабочие отрегулировали автоматы так, чтобы для получения жетона, рычаг надо было качать в три раза дольше.

— Не заметят мартышки, — предсказал Омар и опять ошибся.

Заметили. Ещё как заметили. Заволновались. В смысле, пошли волнения. Нет, доктор, они не стали объявлять забастовку и выдвигать требования. Новый стресс они стали снимать как обычно — драться. Знаете, как они дерутся? Сначала идёт словесная перепалка. У них удивительно много специальных звуков, своего рода язык. Вот, если ругаются двое равных, то они кричат так: «Аа-э-э!» Нет, пожалуй, пониже: «Аа-эы-ы!». Не полностью уверенный в своих силах угрожает так: «Аа-р-р-р!». Уверенный полностью просто открывает пасть и орёт, как оглашенный: «Аа-а-ар! Ар-гхык!» Что? Могут услышать на улице? Можно подумать… Ладно.

Короче, обстановка накалилась и опять стабилизировалась. Реутов задумался, но его опередила Кира.

Мы поставили ещё один отсек и заправили его не едой, а всякой несъедобной всячиной. Цезарь лично осмотрел через стекло новые товары и остался недоволен. Плюнул в витрину, швырнул кусок дерьма и ушёл. А зря.

Следом с полным ртом жетонов к новому магазину отправился Зуля. Назад вернулся уже не он, назад вернулся Бог. Ну, тот, кто совершил что-то до того небывалое. А как иначе можно назвать существо, которое смотрит на мир через солнцезащитные очки, имеет на шее жёлтый галстук с изображением пальмы и держит в руке ярко-красный детский флажок с надписью «1 Мая!»?

На этот раз Зуля поднялся не только выше вожака — он взлетел туда, где макак не могло быть по определению. Туда, где могли быть только ходящие на двух лапах боги. Это был шок! К Зуле боялись подойти. Перед ним склонялись. Сверкающие на солнце очки внушали ужас, красный флажок гипнотизировал, но больше всего поражал галстук. Когда Зуля вставал на задние лапы, галстук свисал ниже колен, и казалось что у Зули появился громадный, страшно красивый и совершенно невообразимый… Что вы улыбаетесь, доктор? Именно так им и казалось! А вы бы что подумали? Улыбается он! А-ар!

Что? Нет, вожаком Зуля не стал. Почему, почему? Сам виноват! Дал, понимаете ли, примерить очки Троцкому — очень уж тот подлизывался. Разве боги так делают? Ну и всё. Очки тут же перешли к Цезарю. Дальше? Сами не понимаете? Видимо, Цезарь, глянув через очки, увидел, что бог-то липовый. Отнял галстук, отнял флаг, нацепил всё на себя, а Зуле взамен надавал по шее. Другие тоже добавили. Что поделать — такова судьба первопроходцев. Зато после этого новый магазин стал очень популярным, а макаки стали щеголять в таких нарядах, что можно было подавиться от смеха. Вика, правда, не смеялась.