В глубине себя. Что мы можем найти - Наталья Бобло

Вспоминая события, предшествующие её нахождению здесь, Марина вся сжалась и тихонько заплакала.

«Кто же поверит в то, что со мной произошло? – Вновь обратилась она к своему второму „я“, чтобы пожаловаться и получить сочувствие хотя бы от него. – Хорошо, хоть я здесь проснулась, а не в милиции». – Отвечала она опять-таки себе, не особенно щедрая на сочувствие.

Её инстинкт самосохранения, распространяющийся и на рассудок, работал отлично, не позволяя Марине впасть в прострацию или истерику, поэтому, шмыгнув носом, она решила осмотреться. Встав с кровати, обнаружила на себе смешную цветастую немного порванную внизу заношенную и застиранную больничную ночную рубашку. Выглянув осторожно за дверь, она увидела справа по коридору стол и дежурную медсестру за ним. Рядом сидел милиционер и что-то тихим голосом ей говорил, на что девушка тихонько хихикала и кокетливо покусывала ноготок мизинца.

Марина вернулась в палату и села на кровати.

– Почему ты не спишь? – Услышала она голос женщины с соседней кровати.

– Думаю, что мне делать. – Самой себе, но и ей заодно, озвучила она причину своего бодрствования, несмотря на поздний час.

– Как что делать? Выздоравливать.

– Да я не больная. Просто нервный стресс, наверное, и небольшое удушение подушкой безопасности. К тому же, меня, наверное, отсюда сразу отправят в тюрьму. – Как-то сразу Марина прониклась к небезразлично участливому голосу соседки по палате.

– И что это ты такого сделала, чтобы тебя в тюрьму сразу отправили? – Удивилась женщина.

– Ничего. Ничего я не сделала. – Шмыгнула носом девушка. – Всё убегаю только от кого-то. А самый последний раз на машине милиционеров, которых застрелили у меня на глазах. Я неслась, сломя голову, по всему городу и не справилась с управлением – испортила три машины. Но это только лишь потому, что была босиком и последний раз машину водила лет пять назад. – Она пыталась ещё и найти оправдание своим действиям. – Только вот кто мне поверит?

– А почему ты была босиком? – Пыталась разобраться в ситуации женщина.

– Потому что мне пришлось убегать из дома, где убили мужчину, который, как мне сначала казалось, спас меня от жены моего Фёдора, который умер после того, как в нас на перекрёстке врезался грузовик.

– Я ничего не понимаю! – Видимо, насыщенность событиями на квадратный сантиметр рассказа девушки, не уложился сразу в мозгу женщины. – Тебя как зовут? – Начала «с начала» она.

– Марина.

– А меня Геннадия Кондратьевна. Расскажи-ка мне всё по порядку.

Когда сбивчивый рассказ Марины был окончен, и общая картина, вроде бы, нарисовалась, Геннадия Кондратьевна подытожила:

– Да… необыкновенная история с тобой произошла. Не исключено, что это своеобразная расплата за то, что ты жила с женатым человеком. И, может, тебе даётся сейчас шанс всё исправить.

– Что?! Да вы бы видели эту его жену – танк, а не женщина! Как вообще можно с такой жить?!

– А это уж и не твоё дело, девочка. Раз жил, значит, была на то причина. Может, он тоже тем самым расплачивался за какие-то свои грехи.

– Как же! У него я была!

– Да, только это его от смерти не спасло.

– Да уж. Не спасло… А что ОНИ от меня-то хотят? И что мне теперь делать? – Совсем сникла Марина.

– Сложный вопрос. Но, раз ты всё ещё жива, значит, Бог бережёт тебя. И только лишь благодаря Ему, ты жива. Это точно. Значит, тебе нужно на Него и впредь полагаться.

– Это как? – Не совсем поняла слышавшая о Боге последний раз от матери много лет назад не особо верящая в него Марина.

– Понимаешь, Бог так возлюбил людей, а значит и тебя, и меня, что, понимая, что мы со своими грехами и слабостями вряд ли попадём в рай по своим заслугам, позволил людям убить своего единственного сына, чтобы через его смерть и воскресение дать нам всем, верующим в него, шанс на спасение и на жизнь вечную в раю. Тебе лишь нужно для начала просто признаться, что ты – грешница. Что ты делала много всего такого, о чём тебе стыдно даже вспоминать. Покаяться и молиться Богу, чтобы он и дальше помогал тебе, как делал это до сего времени. Ты веришь в Бога – Отца и Христа Иисуса – сына его, как своего спасителя?

– Да… думаю, что да. Мне мама много об этом говорила, когда я ещё в Браславе жила. А то, что я грешница, я отрицать и не собираюсь. Что есть, то есть, хотя, думаю, что и не самая страшная – взять хотя бы Верку – она жене своего Бориса какую-то отраву в её лекарства подсыпала, да так, что та в кому надолго впала. Я думаю, это гораздо больший грех, нежели все мои вместе взятые.

– Для Бога нет грехов больших или меньших, зато он всех прощает по вере их и покаянию, посылая на верующих в него свою благодать.

– И на меня пошлёт?

– Пошлёт. И, знаешь, что? Запомни на всякий случай адрес, я тебе сейчас скажу… Ты можешь прийти по нему в любое время и получить помощь. От тебя не отвернуться.

Вдруг за дверью послышались голоса и через минуту в их палату вошли мужчина и женщина в белых халатах и в марлевых масках. К этому времени пациентки палаты, быстро переглянувшись и даже не сговариваясь, уже лежали каждая в своей кровати, старательно делая вид, что они спят безмятежным детским сном.

– Пациентку срочно подготовить к операции. Объявить карантин и освободить палату от посторонних. – Скомандовал через маску мужчина.

– А что случилось? – Вслед за ними вбежала дежурная медсестра. – Почему такая срочность?

– Потому что, взяв у пациентки анализы, мы обнаружили страшный вирус – похуже бешенства. Вы вообще в курсе, как она сюда попала?! На милицейской машине, убив предварительно двух мен… милиционеров, разбила четыре машины. – Добавила авторитетным и ужасно знакомым Марине голосом женщина.

– И что вы собираетесь делать? – Медсестра на всякий случай прикрыла рот ладошкой и старалась не дышать.

– Действовать нужно быстро, чтобы не дать вирусу распространиться. Быстро все вон. – Оставил за собой последнее слово мужчина.

Началась жуткая возня – помогая вяло сопротивлявшейся Геннадии Кондратьевне выйти из палаты и быстро покинув её сами, оставив за плотно прикрытой дверью лежащую с закрытыми глазами с заполненной под завязку ужасом душой Марину и двух людей в масках и белых халатах, медсестра и помогавший всё это время ей дежурный милиционер получили уже через дверь последнее распоряжение:

– Никому не входить, чтобы не случилось. Отвечаете, сержант, головой!

Продолжая лежать с закрытыми глазами, Марина начала по совету Геннадии Кондратьевны молиться: «Боже, ты ведь спасал меня всё это время. Спасибо тебе. Большое-большое! Помоги мне, пожалуйста, и сейчас…»

– Раздень её! – Тихо, но грубо рявкнул мужской голос.

На ней тут же стали разрезать и без того рваную, ночнушку.

– Осторожней! Не хватало ещё, чтобы она проснулась. – Продолжал наставлять мужчина.

– Это вряд ли… Клаус достаточно влил ей снотворного в кофе. Странно, что она ещё так долго продержалась и отрубилась только в ментовской машине… И чего он на рожон полез – был бы живой и с деньгами.

– Меньше болтай. А Клаус должен был понимать – не первый день в комитете, что против системы и начальства лучше не переть. Ну и где у неё татуировка эта?

– Значит, на спине или заднице. Давай переворачивай её, пока кто-нибудь бурную деятельность не организовал.

Когда совместными усилиями они уже более осторожно перевернули девушку на живот, она чуть приоткрыла один глаз, чтобы хоть немножко сориентироваться в обстановке.

– Вот, смотри… – услышала она снова неприятный женский голос. – И где, интересно, здесь Центр? Что это вообще за чушь?! – Женщина, судя по интонации, аж скривилась от непонимания и несогласия с увиденным.

– Чип должен быть в Центре…

– Это я знаю… знать бы ещё где это… По логике – в центре…

– Да мне вообще проще с неё всю кожу содрать, нежели разбираться.

– Нельзя. Кожа должна быть живой, иначе чип может повредиться.

– Чушь!

– Готов проверить?! – В голосе женщины было столько угрозы, что даже Марина внутренне вся содрогнулась.

В это время, когда она готова была рвануть, что есть мочи и заорать, в дверь с громким шумом ворвался милиционер.

– Объясните, что вы с ней делаете. И покажите документы! Из какой вы организации? Не дёргаться! Руки покажите! – Говорил и говорил, не зная, как ведут себя в подобных случаях, он, пытаясь, похоже, вспомнить всё, что видел в фильмах.

– Зря ты так, конечно… – словно действительно сожалея, произнёс мужчина, – мы здесь все прекрасно знаем, что вы не вооружены, и то, что у тебя в руках – «пукалка», в отличие от того, что у меня в руках.

– Сюда едет милиция. – Хриплым голосом уже не так смело пролепетал парень, глядя на внушительного вида Смит энд Вессон в его руках.