Петр Николаевич Нестеров - Евгений Бурче

Как окончивший училище с отличием, Нестеров пользовался правом выбора имевшихся в армии вакансий. Они были и в столице и в конной артиллерии — мечте всех юнкеров. Но, к общему изумлению товарищей по выпуску, выбор Петра Николаевича пал на 9-ю Восточно-Сибирскую стрелковую артиллерийскую бригаду, которая находилась во Владивостоке, куда он и отправился в том же году.

Главной причиной выбора Петром Николаевичем вакансии на Дальний Восток была его любовь к подруге детских лет — Надежде Рафаиловне Галицкой.

Маргарита Викторовна сочувствовала этому браку, будучи уверенной, что Наденька, которую она знала с детства, сумеет составить счастье ее сына. Но женитьба офицера царской армии была обставлена правилами, являвшимися для Нестерова почти непреодолимым препятствием. На территории Европейской России он не имел возможности жениться, так как устав требовал, чтобы офицер в случае женитьбы до достижения 28-летнего возраста вносил так называемый «реверс» в громадном для того времени размере — 5 тысяч рублей — для обеспечения семьи на случай смерти.

Таких денег у Петра Николаевича, конечно, не было. Он располагал лишь скромным жалованием подпоручика, из которого к тому же ежемесячно должен был отсылать некоторую сумму матери. Он всегда был любящим и заботливым сыном.

Служба в «отдаленных местностях Российской империи», в частности на Дальнем Востоке, давала ряд льгот, в том числе освобождение от реверса и право жениться не на дворянке. Поэтому Петр Николаевич и решил туда отправиться, пожертвовав ради своей любви перспективой более привилегированной службы.

Надежда Рафаиловна к тому времени получила аттестат с правом быть «домашней учительницей». Энергичная и решительная, она не испугалась переезда на неведомую далекую окраину. Без колебаний отправилась она вместе с Петром Николаевичем в позорном, по тогдашним понятиям, положении его «невенчанной» жены.

Путь предстоял продолжительный. От Нижнего Новгорода до Владивостока ехать в те годы нужно было около двух недель.

Пока отбирались и упаковывались вещи, необходимые в дороге и для начала жизни на новом месте, Маргарита Викторовна заботилась о том, чтобы снабдить молодую чету продовольствием. Приходилось рассчитывать каждую копейку. Ведь по правилам, действовавшим в царской армии, офицер не имел права ехать в поезде в третьем классе — в жестком вагоне. И если сам Петр Николаевич и получил «подъемные», в которые входили и расходы на путь следования к месту назначения, то для Надежды Рафаиловны нужно было покупать дорогой билет в вагон если не первого, то хотя бы второго класса, что создавало серьезную брешь в их скромном бюджете. Была не была — Петр Николаевич взял билеты в первый класс, так как в этих вагонах были не только четырехместные, но и двухместные купе! А им, конечно, хотелось начать свою совместную жизнь только вдвоем, без посторонних свидетелей.

Настал час отъезда. Уже носильщик унес вещи, а Маргарита Викторовна все еще держала в руках корзинки и пакеты с пирожками, жареными курами и прочей снедью. Их она никому не хотела доверить и, войдя в купе, сама их разложила, много раз повторяя Надежде Рафаиловне, что где лежит и что есть раньше, а что не испортится и может полежать…

Последние объятия, третий звонок, свисток, и поезд тронулся. Удаляется лицо Маргариты Викторовны, залитое слезами, да и у Петра Николаевича защекотало в горле… Спокойнее всех Наденька. Она вся полна тем, что вот началась ее новая жизнь.

Долгое, утомительное путешествие в поезде имело и свои прелести. Сколько новых мест можно было увидеть, хотя бы мельком… Вот проплыл за окном каменный столб, на одной стороне которого надпись «Европа», а на другой — «Азия». Поезд пересекал Уральский хребет, и так странно было сознавать, что они находятся уже в другой части света!

Необъятность нашей великой родины особенно хорошо познается в поездке на Дальний Восток. Дни проходят за днями, а вокруг все расстилается наша страна, и конца ее не видно. Вот минует Кунгур, где вдоль перрона в ларьках и на лотках разносчиков продаются красивые резные изделия из уральских камней — мрамора, малахита, яшмы. Поезд пересекает по мосту многоводную Каму и под грохот пушечных выстрелов подъезжает к Перми[4] — городу, издавна знаменитому своими артиллерийскими заводами. Днем и ночью там бухают орудия.

Мелькают за окном красивейшие берега реки Чусовой, позади Шадринск, Курган, Петропавловск, Омск, Барабинск, Новосибирск, Красноярск… Места ссылки революционеров. Места неисчерпаемых природных богатств. Степи сменяются лесами, леса — горами, поезд проносится над гигантскими реками, в сравнении с которыми с детства знакомая Петру Николаевичу матушка Волга кажется маленькой.

Сколько необычных впечатлений для Петра Николаевича и особенно для Надежды Рафаиловны, никогда не уезжавшей далеко от Нижнего Новгорода!

Кончились нескончаемые просторы Сибири. Начался Дальний Восток. Миновав Иркутск, поезд идет вдоль берега стремительной Ангары и выходит к озеру, воспетому политкаторжанами — «славному морю священному Байкалу». Здесь на станции от края до края перрона местные жители продают проезжающим замечательно вкусную байкальскую рыбу — омулей — жареных, копченых. Вдаль, насколько достигает человеческое зрение, простирается синее-синее озеро. Справа суровые скалы мрачного, безлюдного берега. На дикой скале, обрывающейся к самой воде головокружительной пропастью, вдруг появился горный козел с громадными, загнутыми назад рогами и стоит неподвижно, точно изваяние, четко вписанное в синеву неба. Животное наблюдает своими зоркими глазами за суетой на станции, и вдруг — легкий эластичный прыжок — и оно исчезает в хаотическом нагромождении камней.

Поезд стоит долго. В те годы еще не было круго-байкальской железной дороги, и переезд через озеро совершался на огромном пароходе-пароме. На его палубе были уложены в два ряда рельсы, поезд расцепляли на две половины и по частям вводили на паром. Затем несколько часов хода парома по озеру, к голубеющим вдали горным вершинам противоположного берега, и снова перевод поезда с парома на землю для дальнейшего пути все дальше на восток.

И опять мимо окон проплывают места, куда царское правительство ссылало лучших сынов русского народа, — Чита, Нерчинск, Шилка.

Миновала станция с поэтическим названием «Тайга». Поезд долго набирает воду и топливо на станции с необычным названием «Ерофей Павлович». Это имя и отчество купца Хабарова, одного из первых осваивателей дальневосточных земель. Вот медленно-медленно проезжают наши путники по бесконечному мосту через широчайший Амур и долго стоят в Хабаровске. Здесь во всем чувствуется близость границы с Китаем. Много торговцев-китайцев в своеобразных одеждах снуют тут же по перрону и предлагают пассажирам за грошовую плату различные безделушки, поражающие своим изяществом. В каждой из них — громадный труд, бездна искусства.