Мне и так хорошо - Яна Сибирь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так вот, когда машина остановилась и водитель, тот полицейский, что с грубым голосом, открыл мне дверь и попросил выйти – я подчинилась. Вы бы тоже так сделали в семь-то лет.
– Сейчас мы опять всех перебудим и вместо благодарности за спасения ребенка получим только кислую мину сторожа и недовольную морду начальства, – сказал полицейский «постарше». – Ну, как малышка, ты готова к новой жизни?
Я шлепала за ним следом, в своем уже маловатом желтом спортивном костюмчике, зеленых сапожках, в желтой куртке и когда-то белоснежной шапке, и думала, что ответить этому человеку.
– Не знаю, – сказала я, так и не придумав ничего более оригинального.
– В твоем возрасте я не был таким тихоней, – продолжил он. – Я точно знал, к чему готов, а к чему нет, а ты прям какая-то незнайка.
– Не слушай его, – вмешался в разговор второй полицейский. – Если хочешь, можешь взять меня за руку.
– Нет, – ответила я. – Спасибо.
Когда дверь детского дома распахнулась, и на пороге показался старичок лет шестидесяти, с хмурым лицом, в выцветшем пиджаке, застиранных брюках и стоптанных башмаках, я сразу поняла, что он не самый веселый старик на земле. И он сразу подтвердил мою догадку.
– Вам, товарищи, на вашей работе совсем мозги отбили? – рявкнул старик и сделал жест, позволяющий нам войти. – Вы же не первый раз уже приезжаете, так могли бы запомнить парочку простых правил. Ну не уж то нельзя было потерпеть до утра? Зачем пугать пожилого человека среди ночи?
– Ладно тебе, старик, – огрызнулся полицейский «постарше». – Вечерок и так не задался, так что хоть ты не занудствуй. Лучше позови кого-нибудь и желательного того, кто сможет быстро все оформить и забрать у нас девчонку.
Старику не оставалось ничего другого, как покориться судьбе и вызвать по телефону кого-то из людей, дежуривших в тот вечер. И этим кем-то оказалась женщина и не просто женщина, а женщина-корабль. Так я тогда про нее подумала.
Она ворвалась в коморку к старику охраннику с какой-то непонятной и неизвестно откуда взявшейся живостью и, заняв собой половину всего пространства, стала внимательно нас осматривать. На это у нее ушло пару минут, после чего она поправила прическу, одернула слегка помявшуюся блузку и, впившись сверкающими глазами в глаза полицейского «постарше» с улыбкой спросила:
– Так это вы? А я-то глупая, иду и думаю, кому это я понадобилась в столь поздний час? А это вы, Михаил!
– Здравствуйте, Мариночка, – устало поприветствовал ее Михаил. – Нам бы по-быстрому девочку оформить, а то, сами знаете, к этому часу даже самый выносливый страж порядка уже еле-еле передвигается. Ну, так как?
Мариночка кокетливо похлопала длинными наращенными ресницами и, улыбнувшись еще шире, сказала мягким голосом:
– Для вас, Михаил, все что угодно. Пойдемте ко мне в кабинет.
И вот мы пошли по длинному коридору за Мариночкой, которую нельзя было потерять из виду, даже если бы очень захотелось, но тогда я думала не о ней. Я думала о коридоре с его тусклым освещением и наполовину выкрашенными стенами, которые тянулись и тянулись с двух сторон, и казалось, что им нет конца. Эти коридоры в государственных учреждениях ночами слегка напоминают дорогу в ад. По ней-то я и шагала.
Мариночка, а для меня с того дня Марина Павловна, провела нас в свой кабинет средних размеров, который был заставлен старой мебелью и пропитан запахом очень напоминающий запах горя. Мне сразу все это не понравилось – ни женщина, ни ее кабинет.
Михаил дал обо мне короткие сведенья – мои имя и фамилию, а так же адрес, с которого меня забрали.
– Да милочка, с такой фамилией тебе тут туго придется, – фыркнула Марина Павловна, стараясь подавить нарастающее чувство неприязни. – Михаил, мне бы чуть больше сведений, а то для анкеты этого совсем мало. А где, кстати, социальный работник, который должен был вас сопровождать?
Только сейчас мы втроем заметили, что Светочки с нами нет.
– Ей стало плохо, и мы оставили ее в машине, – ответил Михаил. – Да она больше нашего вам, Мариночка не расскажет. Она сегодня первый день, так что…
– Ясно, – процедила сквозь зубы Марина Павловна, которая не терпела подобного отношения к работе. – Ну, вы хоть документы ее из дома взяли? Одежду? Ну, что вы, Михаил, вроде не первый раз, а такие ошибки.… На вас это совсем не похоже. Не влюбились ли вы случайно, а?
– Нет, Мариночка, но если бы я влюбился, то только в вас, – ответил полицейский и лукаво прищурился.
Между Мариной и Михаилом начался вынужденный флирт, которым руководила женщина, ведь это у нее что-то просили, и она пользовалась своим должностным положением на всю катушку. Тогда я еще не понимала, что происходило в том кабинете. Это я сейчас могу с уверенностью сказать, что нет почти ничего хуже, чем вынужденный флирт, так как чаще всего, человек с которым ты вынужден его вести тебе даже не импонирует. Вот и тогда Михаил улыбался, а думал лишь о том, как избавиться от этой прилипчивой дамы и спокойно поехать домой к своему обожаемому дивану.
– Ладно, с этим разберемся завтра, – уступчиво пропела Марина Павловна. – Ну, скажите хотя бы, сколько ей лет? Пять? Шесть?
– Мне сегодня исполнилось семь, – ответила я вместо полицейских, которые все равно не знали мой возраст. – Если сейчас еще третье сентября, то у меня до сих пор день рождение.
В кабинете воцарилось гробовое молчание. Взрослые люди стали переглядываться между собой, как бы высматривая друг у друга правильную манеру поведения, а я продолжала тихонечко сидеть на стульчике у стены и наблюдать за ними. Когда я заметила, что лицо полицейского, который был «помоложе» как-то странно побледнело и слегка осунулось, я пришла к выводу, что ему стало за меня еще больнее, чем раньше. Он был готов броситься бежать из этого нагонявшего тоску кабинета и больше никогда здесь не показываться, но вместо этого он пересилил себя и подошел ко мне вплотную. Сначала я испугалась и почему-то подумала, что он сделает мне что-то
