Вечные предметы - Тамара Яблонская

в экстремальных условиях. Все сюжеты психологически достоверны, даже если читателя завораживают такие экзотические названия ближневосточных оазисов, как Гхадамес и Эль-Файюм.

Мастерство автора проявляется и в умении удерживать наше внимание от начала и до конца повествования. В ряде сюжетов явно прослеживается экзистенциальность ситуаций, в которые попадают герои рассказов, а суровая правда жизни пропущена через сострадание к людям, попавшим в жернова истории.

Жизнь Тамары Яблонской трагически оборвалась, и не все ее творческие замыслы осуществились, утрачена была часть литературного архива, в том числе переводы из польской поэзии и воспоминания о Севере. В данном издании опубликованы основные произведения этого во многом уникального автора – Тамары Яблонской, творчество которой, без сомнения, обогатило современную русскую литературу.

Римма Запесоцкая

Стихотворения

Вечные предметы

Вечные предметы

Есть вечные предметы

Звезды пространство жизнь

И время неустанно стучащее в виски

Узнать их недоступные тайны

Только это важно

Думаю вечерами глядя на темное небо

Ночью становлюсь мудрее

В груди ощущаю холод Вселенной

Солидарность рода странную решимость

Потом голова клонится к подушке

Сквозь сон повторяю распорядок дня

Профсоюзное собрание магазин прачечная

Вечные предметы остаются в тени

Когда вечером запыхавшись

Прибегаю к ним из суеты

Только одна мысль не дает покоя

Почему другие могли жить иначе

Голос

Вот он вырывается на волю

Еще неуверенный

И от смущения хриплый

Точный слепок с изгибов горла и связок

Атрибут сокровенного Я

Вот он скандирует с неистовым упоеньем

Слова пришедшие к нему извне

Гудит очарованно в колоколе рта

Совсем забивая тихий пульс крови

Забывая протяжность шума артерий

Предпочитая краткость и металлический тембр

Но когда с моря задует настоящий ветер

Он опомнится и станет говорить тише

Улиткой сползет в расщелину горла

Замолчит будет глотать капельки соли

Тосковать о зное публичных выступлений

Границы времени

Когда перевалит за двадцать

Совершаешь главную ошибку

Душу наполняют мечты и надежды

Сомнениям негде поселиться

А жаль

Для страховки это лучшее средство

Ты думаешь время растяжимо

И паришь в нем с улыбкой

Пока взгляд не упадет на стоптанные башмаки

Сморщенные руки

Неизвестно когда выросший живот

Увидев себя в клетке реалий

Начинаешь метаться искать на ощупь выход

Но всякий раз лишь больно ударяешься

О жесткие рамы отпущенного времени

Вильнюсская история

На Рудницкой или Стекольной

Жил еврей с грустными глазами

Он рано вставал

Спеша сесть за работу

Оживлять сердца молчаливых часов

Заботливо придвигал горячую чашку

Медлительному старшему сыну

«Берке тринк како»

Он покупал цветные карандаши

Маленькому выдумщику Мотэлэ

Он мечтал что дети вырастут хорошими людьми

Когда их поставили на краю ямы

Первая пуля скосила ленивца Берке

Стреляли еще но Мотэлэ вдруг побежал

Он бежал среди сосен по снегу до самой темноты

Пока ночная метель не замела отцу взгляд

Начало

Когда русская революция

Опалив бороду оглушенной Европе

Разметала октябрьские красные листья

В захудалом пустом городишке

Сидел на завалинке мальчик

И терпеливо стучал топориком

Не имея понятия о великих событиях

Он поглядывал вокруг лукаво

И решительно поднимал топорик

Примеряясь к строительству нового мира

Старые кладбища

Старые кладбища

Нас не располагают к прогулкам

Тишина запустения

Лежит на кустах и траве

У нас иные маршруты

Другие дела важнее

Где уж тут наносить визиты

Подгнивающим ветхим крестам

Но если говорить о памяти

Упрятанной под вековые плиты

Это она освещает нам лица

Когда зажигаем сырые свечи

Раз в год на осенних могилах

Акция по ликвидации евреев

Желтые звезды сгорают над городом

Шабес

Новое небо

Суббота полная новых надежд

Те кто смог раздобыть немного фасоли

Держат в печке густой дымящийся суп

Дети приникли к окну

Смотрят в пустынные стекла

Взрослые

Души свои окрыляют молитвой

Как весенняя льдинка для них уменьшается время

Ровно в десять урчит грузовик

Мгновенья сгорают безмолвно

Когда застучат в эту дверь

Грузовик будет тесен и мал

А соседа из дома напротив

Ужалит свинцовая муха

Наши улицы

С неровным булыжником

Выщербленным тротуаром

Темными подворотнями

Наши улицы прекрасны

Они провожают нас

Когда нерешительно уходим

В глухую тень неудач

Куда свет фонаря не достигает

Они ободряют нас

Когда ни во что уже не верим

Даже в силу добра

А тем более в обреченность зла

Изумляя своими изгибами

Они ведут нас по пути усложнения

Как мы должны им быть благодарны

За то что умеем ходить

У зеркала

Сажусь иногда у зеркала

Угадываю в лице сходство

С кем-нибудь из ушедших

С кем-нибудь из живущих

Закована в узкий профиль

Мучительная всеобщность

Всеобщи нервные жесты

Смятенье глаз и волос

Но в линиях лба и носа

Ни