Черный воздух - Ким Робинсон

Через несколько дней они встретились с первыми английскими кораблями, более быстрыми чем испанские галеоны, но гораздо меньшими по размеру. Они не могли остановить продвижение Армады так же, как мухи не могут остановить продвижение стада коров. Волнение усилилось, смена ритма качки мешала Мануэлю стоять. Один раз он ударился головой и потом ещё раз, пытаясь удержать равновесие при вызванной волнами жесткой качке, содрал с кистей коросту. Однажды утром он не смог встать, он лежал в темноте на своей койке, а его приятели приносили ему суп в чашке. Он пролежал несколько дней и начал опять беспокоиться о скорой смерти. Это закончилось тем, что Лаегр и Люциан вместе спустились вниз.

— Сейчас тебе придется встать, — объявил Лаегр. — Мы уже час как воюем, и ты нам нужен. У нас есть работа, с которой ты справишься.

— Тебе надо только подносить стрелкам горящие фитили, — сказал брат Люциан, помогая Мануэлю подняться на ноги. — Господь поможет тебе.

— Господу придется мне помочь, — сказал Мануэль. Он видел души двух этих людей, мерцающие над их головами: маленькие тройные язычки призрачного пламени, вырывающиеся из их волос и освещающие их лица. — Золото моей души должно очиститься и засиять как огонь, — добавил Мануэль.

— Замолчи, — нахмурив брови, сказал Люциан, и Мануэль понял, что о том, что брат Люциан ему читал, другим рассказывать не следует.

Поднявшись, Мануэль заметил, что сейчас он видит воздух, тот светился красным. Они были на границе океана красного воздуха и океана синей воды. Когда они выдыхали, воздух становился чуть более красным, люди выдыхали струйки воздуха, как лошади, выдыхающие пар из ноздрей морозным утром, только этот был красным. Мануэль смотрел и смотрел, наслаждаясь новыми возможностями, которыми Господь одарил его.

— Иди сюда, — сказал Лаегр, грубо ведя его по палубе. — Этот бочонок с фитилями — твой. Это запальный шнур, ясно? — Рядом с балкой стоял бочонок, который до краев заполняла плотно свернутая бухта веревки. Один конец шнура свешивался через край, он горел, распространяя вокруг себя темный пурпур. Мануэль кивнул: «Фитили».

— Вот, держи нож. Надо отрезать части примерно такой длины и поджигать их от того, который уже горит. Потом передавай куски стрелкам, которые к тебе подходят, или подноси им сам, если они просят об этом. Но не отдавай все горящие куски. Понимаешь?

Мануэль кивнул, показывая, что он понял, и головокружительно осел за бочкой. В нескольких футах от него через порт выстрелила одна из больших пушек. Орудийный расчет позвал его. На другом конце палубы стояли его напарники. Кричащие от возбуждения солдаты выстроились на носу и на корме и сверкали панцирями, как ракушка на солнце. Через орудийный порт Мануэль видел часть английского побережья.

Лаегр пришел посмотреть, как у него дела: «Смотри, не отрежь себе пальцы. Посмотри туда. Это остров Уайт. Я уверен, что адмирал собирается обойти его и захватить, чтобы использовать как нашу базу для атаки на саму Англию. С такой армией и флотом они не смогут скинуть нас в море. Это хороший план».

Но события развевались не так, как думалось Лаегру. Армада обходила остров Уайт с востока, большим полумесяцем пятью широкими рядами кораблей. Исполняя маневр, идущие впереди галеасы встретили жесткое сопротивление английских кораблей, не сравнимое ни с чем до этого. Из кораблей вырывались белые клубы дыма, быстро окрашивавшиеся красным. Все это сопровождалось громким шумом.

Потом корабли Эль Драко обошли южную оконечность острова и «Ла Лавия» неожиданно оказалась в центре сражения. Солдаты вопили и стреляли из своих аркебуз, а большая пушка позади Мануэля с грохотом отскочила назад, отчего его отбросило на переборку. Но почти перестал слышать. Запальные шнуры неожиданно оказались нужны всем вокруг, он резал шнур и поджигал их один от другого. Пушечные ядра пролетали над его головой, оставляя разводы в кровавом тумане. Покрытые сажей люди хватали запальные шнуры и мчались к своим пушкам, петляя между катающимися по палубе тюками. Мануэль видел большие, как грейпфруты, пушечные ядра, летящие к ним с английских кораблей, но со свистом пролетавшие мимо. И ещё он видел вытянутые язычки пламени, светящиеся над головами людей.

Потом через порт влетело пушечное ядро, оно сшибло с лафета пушку, а обслугу разбросало по палубе. Мануэль поднялся на ноги и с ужасом увидел, как исчезают язычки пламени лежащих на палубе артиллеристов, теперь он ясно видел их головы, и теперь это были просто тела, куски изломанной плоти, разбросанные по неструганым доскам палубы. Он, всхлипывая, попытался поднять одного артиллериста, у которого кровь шла только из ушей. Лаегр ударил его тростью.

— Продолжай нарезать шнур! Ты уже ничем не сможешь им помочь! — Поэтому Мануэль, тяжело вздыхая, трясущимися руками резал шнур на куски и поджигал их. В это время вокруг рявкали пушки, солдаты наверху с громкими криками умирали под железным градом, а красный воздух то и дело прорезали пушечные ядра.

За несколько следующих дней он участвовал в нескольких битвах вроде этой, пока Армада шла от острова Уайт на север по Ла Маншу. Его лихорадка не мешала ему спать, и по ночам Мануэль помогал раненым на палубе, помогал им спуститься и делал им компрессы, хотя его трясло не меньше. Вечером он ел бисквиты и выпивал свою чашу вина и шел к своему бочонку с запальным шнуром в ожидании следующего сражения. Будучи самым крупным кораблем на левом фланге, «Ла Лавия» всегда становилась главной целью англичан. На третий день брам-рей грот-мачты упал на его старый пост, убив Ханана и Пиетро. Мануэль через всю палубу кинулся им помогать. Он отвел контуженного Хуана вниз на койку и вернулся на среднюю палубу. Вокруг него по палубе были разбросаны люди, но ему было уже все равно. Он, почти ничего не видя, носился в красном тумане, носил куски запального шнура артиллеристам, которых осталось уже так мало, что они не могли позволить себе посылать человека. Он помогал раненым внизу в похожем на филиале преисподней госпитале, он помогал перебрасывать за борт мертвых, молясь за каждого из них, он помогал солдатам, прячущимся за фальшбортами, ожидавшим, когда англичане подойдут на дистанцию выстрела из аркебузы. Теперь на средней палубе только и было слышно: «Мануэль, запал сюда! Мануэль, воды! Мануэль, помоги!» — переполняемый энергией Мануэль спешил всем помочь.

Он был настолько погружен в эту беготню, что в пылу чуть не пронесся мимо своей покровительницы, Святой Анны, которая неожиданно возникла в углу рядом с его бочонком. Он с испугом посмотрел на неё.

— Бабушка! — крикнул он. — Вы не должны быть здесь, тут опасно.

— Коль ты помогаешь другим, я здесь чтобы помочь тебе, — ответила она. Сквозь багрянистую дымку она указала на один из английских кораблей. Мануэль увидел клуб дыма, вырвавшийся из его борта, а из дыма вылетело пушечное ядро, попавшее в дугу прямо над ватерлинией. Он видел это ясно, словно оливку, брошенную в него через комнату: круглый черный шар лениво полз и по мере приближения становился все больше. Теперь Мануэль видел, что оно летит в него и попадет прямо ему в сердце.

— Э… Святая Анна, — позвал он, надеясь привлечь внимание святой. Но она сама уже все видела, легко коснувшись его лба, невидимая для солдат, воспарила на грот-марс. Мануэль чувствовал её, глядя при этом на приближающееся ядро. От её прикосновения с конца грот-реи свалился балансир, изменивший направление полета ядра, отбросивший его в корпус, куда оно и врезалось, до половины уйдя в толстое дерево. Мануэль с открытым ртом уставился на черную полусферу. Он помахал Святой Анне, та махнула ему в ответ и улетела ввысь, прямо в багровые облака. Мануэль преклонил колени и поблагодарил в молитве её и Христа, за то что послал её, а затем вернулся к своей работе.

Через день или два — Мануэль и сам не был уверен, понятие времени стало для него чем-то иллюзорным и, что ещё важнее, утратило смысл, Армада стала на якоре у Калаис Роадс, в виду фламандского берега. Впервые с тех пор как они покинули Корунью, «Ла Лавия» стояла спокойно, и, слушая ночь, Мануэль почувствовал, что корабль звучит: поскрипывание дерева, переговоры команды, в том числе и с соседних кораблей. Он быстро выпил свою порцию воды с вином и пошел по нижней палубе, разговаривая с ранеными и помогая, когда это было нужно, убирать обломки. Многие люди хотели, чтобы он к ним прикоснулся: то, что он прошел все переделки без единого ранения, не осталось незамеченным. Он не отказывал им и, если они просили, произносил молитву. Сразу после этого он поднялся на палубу. С юго-запада дул легкий бриз, мягко качавший судно. Впервые за неделю воздух не был пронизан красным, Мануэль видел звезды и костры далеко на фламандском берегу, похожие на звезды, упавшие с неба и догорающие на земле.