Паровозик из Ромашкова - Геннадий Цыферов

— Ну, что ж. Китёнок ещё совсем маленький. Повзрослеет и не будет так себя вести.

А китёнок в ответ на такие разговоры ещё пуще сердился.

И вот однажды он решил сделать что-нибудь уж совсем удивительное. Надул живот и вдруг — взлетел в небо.

Вначале он, конечно, испугался, но, подумав, сказал себе: «Ну, теперь все обязательно удивятся».

И в самом деле, вскоре, когда китёнок летел над каким-то городом, над каким-то домом, там на балкон вышел мальчик. Он надул щёки и закричал:

— Ах, ах, какое чудо!

Так бы, наверное, и кричал весь день. Но тут на балконе появился его дедушка. Он взглянул на китёнка и сказал тихо:

— И ничего удивительного, мой мальчик. Это же дирижабль. Лет семьдесят назад, правда, удивлялись. Но теперь же есть самолёты, ракеты. Сегодня он просто устаревшее чудо.

…Устаревшее чудо?! Устаревшее чудо?! После этого оставалось лишь одно: никогда больше не летать. И… китёнок плюхнулся на какую-то поляну. Так он и лежал там среди травы. Вздыхал. Сопел. А маленькие лягушата, желая успокоить его и развеселить, скакали вокруг. Но китёнок вздыхал и сопел всё громче.

И тогда прибежал заяц.

— Что с тобой? — спросил он китёнка. — Может, у тебя насморк?

— Какой насморк?! — рассердился китёнок. — Горе у меня! Я хотел всех удивить, а что получилось — устаревшее чудо. Дирижабль!

— Ну ладно, не расстраивайся. Я тебе помогу, — пообещал заяц. — Раз ты дирижабль, тебе нужна корзина. Но сегодня мы не будем катать в ней людей. Сегодня она нужна для другой цели.

Так говорил заяц китёнку днём.

А поздно вечером над тихим городом вновь появился дирижабль. Он пролетел над площадями и улицами и точно облако повис над тем домом, где жил мальчик. Потом осторожно опустил ему на балкон корзину лесных ягод.

Однако мальчик уже спал.

Но всё это — и дирижабль, и корзину — увидел дедушка. И очень удивился:

— Конечно, он очень старомоден, этот дирижабль, но он так добр — и это чудо!

И тут в небе впервые улыбнулся китёнок. Он понял: главное чудо — это доброе сердце.

ПРО СЛОНЁНКА И МЕДВЕЖОНКА

В этой сказке все спорят. А больше всех, конечно, слонёнок и медвежонок.

Вот о том-то я и хочу рассказать. Итак, слушайте.

Не помню точно, когда это было: не то в субботу, не то в воскресенье. Одним словом, был прекрасный день. А потом был прекрасный вечер, и вот в тот прекрасный вечер медвежонок как раз пришёл к слонёнку в гости.

— Здравствуй, — сказал он слонёнку. — Я давно не видел тебя. Не правда ли, какой прекрасный вечер!

— Ты так думаешь? — удивился слонёнок. — Нет, прекрасный вечер — это тогда, когда идёт дождь и можно топать по лужам. Вот так! — И тут слонёнок показал, как надо топать по лужам.

Конечно, мишка и сам любил топать по лужам, но в этот раз он не согласился. Потому что вечер действительно был прекрасный. В небе свечками горели звёзды, в кустах пели соловьи, а ночные бабочки, не разобрав в темноте, опускались прямо на медвежьи уши, принимая их за мохнатые лепестки.

Поэтому мишка и не согласился со слонёнком. Он просто осторожно взял его за хобот и потащил в сад показать звёзды и послушать соловья.

Но упрямый слонёнок сказал:

— Вообще-то меня очень трудно удивить.

— Трудно удивить?! Ну хорошо же, — и медвежонок решил удивить слонёнка, чего бы это ему ни стоило.

Он обхватил голову лапами, сел на пенёк и стал думать:

«А что, если надуть большой-большой шарик и прилететь на нём к слону в гости?»

Конечно, это хорошо, но вдруг он опять скажет:

«Этот шарик просто толстый пузырь. Нашёл чему удивляться».

«А что, если показать ему первый ландыш или первый листок?» Нет, это тоже его не удивит. И он, конечно, скажет: «Их скоро будут тысячи. Ха-ха-ха-ха!»

И совсем уже было отчаялся мишка, да вдруг вспомнил. Ну как же? Слонёнок любит облака и одуванчики. Облака потому, что они похожи на слонов. Ну, а одуванчики… они ведь похожи на маленькие облачка на зелёных ножках. И слонёнок часто нюхает их.

Медвежонок пошёл в слоновый сад и сказал тихо большому тополю:

— Осыпь, осыпь меня, пожалуйста, белыми большими серёжками. Сегодня, наконец, я хочу удивить и рассмешить слонёнка.

И большой тополь, конечно же, встряхнул ветвями — и полетел пух. Он летел хлопьями, гроздьями. Казалось, целый душистый снегопад обрушился на медвежонка! Вскоре он укрыл медвежонка так, что не было видно даже его хвостика.

А медвежонок закрыл глаза и сладко уснул в том душистом стогу.

Прокукарекал утром петух, взошло солнышко. И на крылечко вышел слонёнок. Он потянулся, вздохнул, огляделся вокруг. И ахнул… Да-да, там, в глубине сада, рос невиданно большой одуванчик!

— Ох! Неужели, — удивился слонёнок, — могут быть такие одуванчики? — От счастья слон закрыл глаза и вдохнул одуванчиковый запах.

Но когда он вновь открыл глаза — чуть не лопнул от злости. Перед ним стоял медвежонок, а на его ушах, на хвостике был белый-белый пух. Слон икнул, отвернулся и уже опять хотел сказать что-то скучное.

Но медвежонок улыбнулся:

— Не надо, не надо притворяться, слон. Я же сам слышал, что ты удивился.

— Да-да, — кивнул слон. Я, медвежонок, часто удивляюсь, только стесняюсь сказать.

Ну вот и всё.

Что я хотел сказать, вы, наверное, поняли. Не всякий скучный скучен. Быть может, он просто стесняется. И ему надо помочь. Ну хотя бы стать ради этого большим одуванчиком.

КАК ОТДЫХАЛ ПОДЪЁМНЫЙ КРАН

Целую неделю работали на стройке два подъёмных крана. А когда настал выходной день, решили они поехать за город — за высокий холм, за голубую речку, за зелёную поляну — отдохнуть.

И только расположились подъёмные краны на мягкой траве среди душистых цветов, как притопал на поляну маленький медвежонок и жалобно попросил:

— Я уронил в речку моё ведёрко. Пожалуйста, достаньте мне его!

— Ты же видишь, я отдыхаю, — сказал один подъёмный кран.

А другой ответил:

— Ну что ж, ведёрко достать — не стены ставить.

Поднял подъёмный кран ведёрко, отдал медвежонку и подумал: «Теперь и отдохнуть можно». Да не тут-то было.

Прискакал на полянку зелёный лягушонок:

— Уважаемые подъёмные краны, пожалуйста, прошу вас, спасите моего братца! Он прыгал, прыгал — и запрыгнул на деревце. А слезть не может.

— Но я ведь отдыхаю! — ответил лягушонку один кран.

А другой сказал:

— Ну что ж, лягушонка спасти — не груз нести.

И снял с дерева озорного лягушонка.

— Бре-ке-ке-ке! Ква-ква! Какой добрый подъёмный кран! — заквакали благодарные лягушата и пустились наперегонки к болотцу.

— Так ты никогда не отдохнёшь! — заскрипел один подъёмный кран.

— Отдохну! — весело ответил другой и положил свою длинную стрелу на сосновую ветку.

— Ах! — воскликнула рыжая белочка — хозяйка сосны. — Как хорошо, что вы ко мне заглянули! Целое лето я собирала на зиму грибы. А поднять в дупло корзину не могу. Пожалуйста, помогите мне!

— Ну что же, — с готовностью ответил подъёмный кран. — Корзину поднять — не вагон разгружать.

Поднял кран корзинку с грибами и поставил прямо в белочкино дупло.

— Спасибо! Большое спасибо, милый подъёмный кран! Вы мне так помогли!

— Ну что вы! — смущённо ответил подъёмный кран. — Это такие пустяки!

Теперь подъёмный кран мог и отдохнуть. Да только пора было собираться в обратный путь, домой. Наступил вечер.

Провожать подъёмные краны пришли зелёные лягушата, маленький медвежонок и рыжая белочка. Стрелу подъёмного крана украшал букет ярких полевых цветов — подарок лесных зверушек.

— Ну как вы отдохнули? — спросил у подъёмных кранов их друг — бульдозер.

— Я, — ответил один подъёмный кран, — весь день сидел на травке, ничего не делал, но почему-то очень устал. Спина болит, всё скрипит.

— А я отдохнул прекрасно! — сказал другой. И дал понюхать бульдозеру полевые цветы.

— А я и не знал, что ты любишь цветы! — улыбнулся бульдозер.

— А я и сам не знал! — воскликнул добрый кран и рассмеялся.

ПАРОВОЗИК ИЗ РОМАШКОВО

Все паровозы были как паровозы, а один был странный. Он всюду опаздывал.

Не раз паровозик давал честное, благородное слово: никогда больше не смотреть по сторонам. Однако всякий раз начиналось то же. И вот однажды начальник станции ему строго сказал: «Если вы ещё раз опоздаете… То…» И паровозик всё понял и загудел: «Поооооследнееее чеееестноеее, благородное слоооово».

И странному паровозику поверили в последний раз.

Тук-тук — ехал он по дороге. Заметил жеребёночка, хотел поговорить, но вспомнил о честном, благородном слове и поехал дальше. Много ли ехал, мало ли, но ни разу, ни разу не оглянулся. И вдруг голос из леса. Фьють… Вздохнул паровозик, подумал ещё раз и в лес направился.