Удар милосердия - Джек Вэнс

Паскоглу горько усмехнулся.

— Если это вы, прошу тут же признаться — я сэкономлю на вашем гонораре!

— Боюсь, что всё не так просто. Проблему можно решать разными способами. Подозреваемые, люди из этого списка, родились на разных мирах. Каждый воспитан в традициях своей культуры. Обычное полицейское следствие решило бы дело с помощью анализаторов и детекторов. Я получу тот же результат путём анализа культур их планет.

На лице Паскоглу появилось выражение, которое, наверное, было на лице Робинзона, когда тот со своего острова видел, как исчезает за горизонтом долгожданный корабль.

— Лишь бы раскрыть дело, — обречённо пробормотал он. — Ну ладно, пойду поищу...

Против каждого имени появилось название планеты. Магнус Рудольф снова посмотрел список. Он дёрнул бородку и поморщился.

— Мне надо часа два на предварительные исследования. Затем... приступим к допросу подозреваемых.

Прошло два часа, и Паскоглу, потеряв терпение, ворвался в библиотеку; Магнус Рудольф сидел, уставившись в пустоту и постукивая карандашом по столу. Паскоглу открыл было рот, но Магнус Рудольф повернул голову, и его ясные голубые глаза словно нажали на кнопку в голове Паскоглу. Тот спохватился и довольно спокойно осведомился, как обстоит дело с расследованием.

— Дело движется, — ответил Магнус Рудольф. — А что удалось узнать вам?

— Можете вычеркнуть из вашего списка Скрягла и Клана Кестрела. Они играли в казино, и у них железобетонное алиби.

— Вполне вероятно, что Бонфис встретил на «Колесе» старого врага, — задумчиво проговорил Магнус Рудольф.

Паскоглу откашлялся.

— Пока вы здесь занимались, я провёл своё маленькое следствие. У меня очень наблюдательный персонал, и от его внимания редко что ускользает. Они говорят, что Боифис долго беседовал только с тремя людьми: со мной, с вами и с круглолицым бонзой в красном одеянии.

Магнус Рудольф кивнул.

— Верно, я говорил с Бонфисом. Он казался встревоженным и утверждал, будто некая женщина, несомненно Фьямелла Тысяча-Подсвечников, хочет его убить.

— Как?! — воскликнул Паскоглу. — Вы знали это с самого начала?

— Успокойтесь, дружище. Он утверждал, что она предпринимает попытки его убить, а это вовсе не то же самое, печальный результат чего мы видели. Прошу вас, умерьте пыл — я вздрагиваю от каждого вашего слова. Я действительно говорил с Бонфисом, но, думаю, с полной уверенностью могу исключить себя из списка подозреваемых. Вы обратились ко мне за помощью и знаете мою репутацию — следовательно, с той же долей уверенности я отвожу подозрения и от вас.

Паскоглу захрипел и бегом пересёк комнату. Магнус Рудольф невозмутимо продолжил:

— Бонза... я немного знаком с его культом. Он верит в перевоплощение и главным в человеке считает добродетель, доброту и милосердие. Бонза с Падмы никогда не пойдёт на убийство, поскольку в его представлении в будущей жизни он рискует оказаться шакалом или медведем.

Дверь распахнулась, и в комнату, словно следуя телепатическому зову, вошёл бонза. Заметив, что Магнус Рудольф и Паскоглу внимательно рассматривают его, он смутился.

— Я не помешал вашей беседе?

— Помешали, — подтвердил Магнус Рудольф, — но лишь настолько, насколько являетесь её объектом, а потому прошу вас присоединиться к нам.

— К вашим услугам. — Бонза пересёк комнату. — На чём вы остановились?

— Вы, наверно, знаете, что этой ночью был убит антрополог Лестер Бонфис?

— Да, знаю.

— Нам известно, что вчера вечером он беседовал с вами.

— Совершенно верно. — Бонза печально вздохнул. — Похоже, он был в большой опасности. Я никогда не видел человека в столь подавленном состоянии. Бонзы Падмы — особенно мы, члены секты Изавест, — даём клятву альтруизма. Мы оказываем услуги всех видов любым живым существам, а в некоторых обстоятельствах — и неодушевлённым предметам. Мы верим, что принцип жизни одушевляет протоплазму, а через неё простое — а может, и не простое — движение. Молекула, задевающая другую молекулу, разве это не одна из форм проявления жизни? Почему бы не предположить, что каждая молекула наделена разумом? Представьте, что нас окружает фермент мысли; подумайте, какой всплеск негодования мы вызываем, наступив на ком земли! Вот почему мы, бонзы, передвигаемся с крайней осмотрительностью и всегда глядим, куда ступаем.

— Вот как?! — удивился Паскоглу. — А что хотел Бонфис?

Бонза задумался.

— Это очень трудно выразить. Он был жертвой различных видов тоски. Думаю, он пытался вести почтенный образ жизни, но им двигали противоречивые принципы. Потому его и терзали разнообразные страсти — подозрение, эротика, стыд, сомнение, страх, гнев, опасение и разочарование. К тому же, как мне кажется, он стал опасаться за свою профессиональную репутацию.

Паскоглу прервал его.

— О чём он вас просил?

— Практически ни о чём. Ему хотелось спокойствия и поддержки.

— Вы его успокоили и поддержали?

Бонза едва приметно улыбнулся.

— Мой друг, я посвятил себя крайне строгой системе мышления. Нас научили думать отдельно правым и левым полушарием, поэтому мы думаем параллельно...

Паскоглу был готов выпалить новый вопрос, но Магнус Рудольф опередил его.

— Бонза хочет сказать, что только глупец одним словом может решить проблемы Бонфиса.

— Это довольно точно передаёт мою мысль, — подтвердил бонза.

Паскоглу обескураженно посмотрел на них и в очередной раз воздел руки к небу:

— Я хочу выяснить, кто шлёпнул Бонфиса. Вы можете помочь мне или нет?!

Бонза хитро усмехнулся.

— Мой друг, я всё больше склоняюсь к мысли спросить, известен ли вам источник вашего импульсивного поведения? Быть может, ваши действия мотивированы каким-то старым провалом?

Магнус Рудольф тут же разъяснил:

— Бонза намекает на «закон мозаики». Он предостерегает вас от применения принципа «глаз за глаз, зуб за зуб».

— И опять вы правильно ухватили суть моей мысли, — подтвердил бонза.

Паскоглу принялся расхаживать по комнате, будто лев в клетке.

— Хватит глупостей! — взревел он. — Бонза, вон отсюда!

Магнус Рудольф взял на себя труд объяснить бонзе смысл этих слов:

— Пан Паскоглу благодарит вас и просит извинить. Он постарается найти время, чтобы рассмотреть ваш случай на свежую голову.

Бонза поклонился и вышел. Паскоглу с горечью произнёс:

— Когда всё кончится, вы с бонзой можете дискутировать сколько угодно. Но мне осточертели словеса, я жажду действий.

Он нажал кнопку.

— Пригласите в библиотеку женщину с Края Мира, мисс Тысяча-Подсвечников или как её там!