Розы для богатых - Джонелл Лоусон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Очаровательно, – сказал Брайан.
Отэм остановилась и снова взглянула на него:
– Прошу прощения?…
Он усмехнулся:
– Дом. Кажется пустым, как склеп. Где все?
– Все были на похоронах. Полагаю, скоро появятся. Здесь Молли. Она моя личная горничная и подчиняется только мне. Если вам что-нибудь понадобится, позовите Дэйзи, Джаспера или кого-то еще. Молли прошу не беспокоить.
– Слушаюсь, мадам!
Отэм твердыми шагами поднималась по лестнице и по пути объясняла:
– Семья собралась здесь для оглашения завещания. Вы готовы к этому или предпочли бы отложить дело, пока не отдохнете?
– Я буду в полном порядке.
Она остановилась у двери своей комнаты и сказала спокойно:
– Я очень сожалею о смерти вашего отца, Брайан.
Его рот скрывала густая светлая борода, но глаза смеялись ей в ответ.
– Не старайтесь быть доброй со мной, матушка. Вам это не идет.
– Не называйте меня «матушка»! – Отэм повернулась на каблуке и, захлопнув между ними дверь, с такой силой сбросила туфли, что те полетели через всю комнату.
С кресла, стоявшего около окна, поднялась Молли, высокая женщина лет шестидесяти с небольшим. Ее некогда светло-русые, а теперь совершенно белые волосы были заплетены в косу и уложены вокруг головы. Она сутулилась, как человек, знавший, что такое тяжелая работа, но ее светло-серые глаза блестели, а движения были легки.
Отэм посмотрела на Молли, и ее взгляд сделался мягким, а на лице появилась улыбка. Она бросила сумку на кровать, шляпу швырнула через всю комнату, и та спланировала на белую бархатную банкетку.
– Молли, набери мне ванну. Хочется отмокнуть перед встречей с семьей.
Молли кивнула, но осталась в комнате.
– Как все прошло?
– Отлично. Брайан вернулся. На отпевание не успел, приехал к самому погребению. – Отэм посмотрела на Молли, задумалась на мгновение и пошла в одних чулках в гардеробную. Она вернулась оттуда с одеждой, которая подошла бы для вечеринки в кантри-клубе. – Как раз то, что нужно для оглашения завещания.
Молли уставилась на черное платье с разрезом на боку и глубоким декольте и с удивлением покачала головой:
– Ты же знаешь, какие они чопорные в этой семейке. Если ты в этом спустишься сегодня вечером, то разворошишь осиное гнездо.
– Именно. Теперь, когда Дуглас умер, семья попытается от меня избавиться. Я этого допустить не могу. Я должна остаться в доме Осборнов, по крайней мере пока. Если я их как следует заведу, они взорвутся и станут настаивать, чтобы я уехала. А когда они это сделают, Брайан заупрямится. Если он хоть немного похож на своего отца, то никому не позволит указывать, кто может и кто не может жить в его доме.
Молли хмыкнула и пошла в ванную. Вернувшись, она подошла к Отэм, которая сидела за большим письменным столом орехового дерева.
– Мне кажется, нам пора возвращаться домой. Почему бы просто не собрать вещи и не уехать в Сан-Франциско? Игра, которую ты ведешь, хороша для Арти. Двойная жизнь изматывает тебя. Дракон помер. На этом все должно закончиться.
– Я не могу, – ответила Отэм. – Я бы очень хотела, да не могу.
Молли схватила Отэм за руку и сильно тряхнула ее. На большой бриллиант упал свет, и камень взорвался миллионом тончайших лучей. Рядом с бриллиантом было невзрачное золотое колечко, которое выглядело совершенно не на месте.
– У тебя на пальцах бриллианты, на плечах ты носишь меха. У тебя денег больше, чем ты сможешь когда-нибудь истратить. Тебе что, этого мало?
Как и все остальное у Отэм, бриллианты были всего лишь фасадом, необходимой декорацией для того образа, который ей следовало поддерживать. Если бы у нее был выбор, она с гораздо большим удовольствием носила бы джинсы, ела хот-доги и строила планы, как вернуться в Сан-Франциско, что занимало ее уже полгода.
Очень нежно, с любовью Отэм потянулась и поцеловала Молли в морщинистую щеку. Молли вырастила Отэм, но в какой-то момент они поменялись ролями, и сейчас Отэм чувствовала, будто у нее появился ребенок.
– Тебе не обязательно оставаться здесь, тетя Молли, почему бы тебе не поехать в Тэтл-Ридж? Там сейчас хорошо – гораздо прохладнее.
Молли отрицательно покачала головой:
– Я останусь и посмотрю, как ты со всем этим справишься. Ты связалась с грязными типами. Они скоро до тебя доберутся. А когда они тебя найдут, я тебе понадоблюсь. Ты сильная женщина, Отэм, но очень хрупкая, а хрупкие вещи легко сломать.
Молли выговорилась, вернулась в свое кресло и взяла вязанье.
Отэм вынула из ушей золотые серьги и положила их в банку из-под арахисового масла, стоявшую на столе; эта банка была вещью из ее прошлого. Она расстегнула платье и спустила его с упругой груди и дальше вниз по длинным стройным ногам. Чуть ниже тонкой талии, около пупка, начиналась полоска нежного пуха, которая тонкой линией перерастала в треугольник каштанового меха, будто огнем пылавшего на белой коже.
Наблюдая за ней из кресла, Молли вопросительно приподняла бровь.
– Как выглядит мальчик?
– Похож на большого дурашливого медвежонка, но под всей этой внешностью, мне кажется, скрывается мужчина, который может быть таким же жестким, как отец, если его раздразнить. – Она скомкала трусики в комочек и бросила на кровать. – Не думаю, что встреча с Брайаном доставит мне какие-нибудь хлопоты, но он напомнил мне…
Отэм резко повернулась и голая направилась в ванную, не закончив фразу. Были вещи, о которых не знала даже Молли. Ее давняя встреча с Брайаном – одна из них.
Она шагнула в ванну и поежилась, когда горячая вода приняла ее в свои объятия. Положив голову на край ванны, Отэм позволила мыслям разбежаться и перепутаться. Когда она снова увидела Брайана через столько лет, все вернулось назад, и в ее мозгу проносились осколки и кусочки прошлого. Там были хорошие времена, тяжелые времена и очень грустные времена. Впрочем, скоро все это кончится. Она освободится от прошлого, которое преследовало и связывало ее и тащило к сегодняшнему дню.
Молли права. Двойная жизнь изматывала ее. Становилось все труднее сохранять фальшивый фасад – казаться одновременно леди и шлюхой. Отэм думала о предстоящих днях, и ей казалось, что у нее дрожит каждый нерв. Хотелось кричать, плакать, колотить кулаками об пол и вопить о несправедливости всего этого. Она уже однажды плакала, кричала и била кулаками, пока они не покраснели от крови. И тогда она поклялась, что Дуглас Осборн тоже когда-нибудь упадет на колени.
Были минуты, когда она считала себя проигравшей, а задачу, которую поставила перед собой, – невыполнимой. Пытаясь удержаться, она совершила одну вещь, которая поддерживала и придавала ей силы на протяжении долгих лет… Отэм закрыла глаза, глубоко забралась в тот тайник, где были спрятаны самые горькие воспоминания, и вытащила их на свет.
