Путь Каравеллы - Владимир Михановский

- И ты сообщил об этом?

- Сообщил.

- Когда?

- Вчера же, - сказал Тобор. - И заодно посоветовал климатологам немного поумерить мощность грозовой установки. Бури, которые валят на корабле большие деревья, - это уж слишком.

- Что же климатологи?

- Согласились со мной.

Либун стоял перед Тобором, лихорадочно соображая: с каких пор робот говорит неправду? И каким образом оказалась способной на это его, казалось, безупречная логическая схема? Неужели в чем-то просчитались создатели Тобора, инженеры и ученые Зеленого городка? Если так, то Тобор из верного и могучего помощника превратился в злейшего врага, способного загубить полет, уничтожить "Каравеллу".

- Ты лжешь, Тобор! - воскликнул кок. - Никуда ты ствол не убирал. И я догадываюсь, чья это работа. Дуб валяется у озера. Хоть бы следы замести потрудился!

- Дуб ни при чем, Феликс! - рявкнул Тобор так, что Либун попятился. - Я говорю про березу, что росла над ручьем, в восточном секторе отсека.

- Странно, очень странно... - пробормотал Либун и опустил голову. Перед глазами все еще стояло могучее семисотлетнее дерево, словно срезанное под корень гигантской бритвой.

Знаменитый дуб пересадили в оранжерейный отсек "Каравеллы" из Коломенского заповедника, как дар работников исторического музея под Москвой.

Дуб погиб, причем в этом едва ли виноваты слепые стихии. Если это дело не Тобора, то чье же тогда?..

- Послушай, Тобор, - спросил Либун. - Ты не обнаружил в поваленной березе ничего необычного?

- Необычное было.

- Излом?! - воскликнул кок.

- Излом, - подтвердил Тобор.

- Ровный?

- Как Евклидова плоскость.

- Ты об этом доложил Луговской?

- Нет.

- Дуб и береза срезаны одинаково, - сказал Либун. - Нужно подробно рассказать обо всем астробиологам. У меня тоже есть для них кое-что. Пусть возьмут манипуляторы и прочешут весь оранжерейный отсек.

- Что предпринять - это уж дело капитана, - бросил реплику Тобор.

Либун, вздохнув, посмотрел на свой термос, где булькал так и не выпитый кофе, и сделал несколько шагов к струящейся ленте, с которой соскочил несколько минут назад.

- Прыгай на меня! - предложил Тобор, нагибаясь. - Со мной быстрее.

Кок замешкался.

- Боишься, Феликс, шишки набить?

- Боюсь, - улыбнулся кок.

- Зря!

Либун вскочил на Тобора, после чего робот огромным, точно рассчитанным прыжком преодолел весь коридорный отсек до самого поворота.

НЕВЕДОМОЕ

Века пронзила "Каравелла",

Как шпага - легкий плюш плаща,

В разгул стихий ныряя смело,

Разгадку истины ища.

Путь звезд покоен и размерен,

Точны вселенские часы,

И мир в самом себе уверен:

Не дрогнут чуткие Весы.

Но не покой и не блаженство

Сулят вселенские пути,

И даже в небе совершенство

Вовек не суждено найти.

К взволнованному рассказу Либуна капитан отнесся весьма серьезно.

В звездном поиске не бывает мелочей. Ничтожное на первый взгляд происшествие может перерасти в трагедию, если вовремя не обратить на него должного внимания.

- Мир и ладонью можно закрыть, если близко к глазам поднести, - заметил капитан, когда кок умолк.

Особый интерес капитана вызвал рассказ Либуна о выпуклости на дне Синего озера, выпуклости, которой прежде не было и которую обминают рыбьи стайки. Живые существа - чуткие барометры, они способны первыми почувствовать приближение бури...

Прочесывание оранжереи отсека, однако, мало что дало. Действительно, оба необычно гладких пня были на месте, и возле второго лежал могучий патриарх лесов, протягивая узловатые ветви к прозрачной воде озера.

- Бедняга! - сказала Александра Ромуальдовна, словно о живом существе, и положила руку на шероховатый ствол поверженного исполина.

Володя энергично протянул руку к пню.

Старпом отвел его руку.

- Не нужно, Володя, трогать срез, - сказал он. - Сделаем сначала бактериологический анализ.

Либун, казалось, едва не приплясывал от нетерпения, наблюдая, как астробиологи готовятся к анализу живой древесной раны. Он попробовал было давать советы, но кто-то из биологов осадил его, заметив, что здесь Не камбуз. После этого Либун на время прикусил язык и лишь молча наблюдал, как, руководимая людьми, ловко стыкуется друг с другом гирлянда биоманипуляторов.

Луговская отдавала короткие и энергичные команды, которые тут же выполнялись: старший астробиолог пользовалась на корабле заслуженным уважением.

Тобор стоял чуть поодаль, на холме, неподвижный, словно изваяние, и казался безучастным ко всему происходящему. Но люди знали, что он всеми своими анализаторами чутко и трепетно впитывает каждый бит информации.

Пока биологи делали экспресс-анализ среза, другие группы продолжали осмотр отсека. Чуть отдохнув, и Ольховатский примкнул к одной из рабочих групп.

Когда люди отошли от поваленного дерева уже на порядочное расстояние, над ними со свистом пронеслась огромная темная масса: это Тобор, что-то решив для себя, определил очередное направление поиска.

Несмотря на тщательные и продолжительные поиски, срезанных и погибших деревьев в оранжерейном отсеке больше не нашли. Правда, дотошный Тобор приволок из каких-то дальних уголков несколько веток орешника и боярышника, срезанных все тем же странным манером, но это было все.

А вот у озера Либуна ждал афронт.

Дело в том, что никаких таинственных возвышенностей на озерном дне обнаружено не было.

- Вот, вот это место! - повторял кок, волнуясь так, что на щеках его выступили красные пятна.

- А вы не ошиблись, Феликс Анемподистович? - поинтересовался старпом.

- Исключено! Совершенно исключено, Георгий Георгиевич! - воскликнул Либун и добавил: - Я ведь всегда купаюсь здесь и знаю это место как свои пять пальцев.

- В таком случае куда же подевалась эта возвышенность, голуба душа? спросил старший врач корабля.

- Понятия не имею, Дмитрий Анатольевич, - ответил растерянно Либун и развел руками.

Ольховатский начал было что-то говорить о чрезмерно буйных фантазиях, которые могут заслонить действительность, но умолк под жалобным взглядом кока.

Голенастые цапли-манипуляторы, повинуясь нетерпеливым командам поисковиков, сновавших на берегу, исследовали обширный участок дна. Взбаламученный манипуляторами песок быстро, повинуясь повышенной силе тяжести, оседал на дно.

Ничего!

На кока смотреть было неловко.

- Не мог, никак не мог я ошибиться! - повторял он все время, словно в бреду.

- А если и ошиблись, то слава богу, Феликс Анемподистович! - заключил капитан, когда последний манипулятор, отряхивая капли воды, вылез из озера.

К песчаной кромке спустилась Луговская.