Сладкое возмездие - Мэри Бакстер

– Ему-то что здесь надо?

– Ну, понимаешь, я наткнулся на Харлена с сенатором в здании суда. Пока сенатор отлучался позвонить, Харлен вкратце ввел меня в курс дела. Естественно, он хочет, чтобы ты лично помог сенатору в одном… деле.

– Какого рода?

Ральф поколебался, затем отвел глаза:

– Что-то семейное.

– Черт возьми, Харлен знает, что я не берусь за такие дела.

– Я пытался ему объяснить. – Ральф помолчал и пожал плечами. – Но ты лучше других знаешь, что мои слова для него мало значат.

– Какая у сенатора проблема? Конкретно. Его что, застукали без штанов?

– Представь себе – нет. Вроде бы попался вовсе не он, а его жена, и сенатор прекрасно понимает, что если газетчики пронюхают об этом, он будет в дерьме по уши.

– Радужная перспектива, – с мрачным юмором сказал Сойер.

Ральф усмехнулся:

– Я знал, что тебя позабавит эта история.

– Но не до такой степени, как тебя, верно?

– Верно. Мне никогда не нравился этот вертлявый сукин сын. Слишком развязный и слишком высокого мнения о себе.

– Назови мне хоть одного политика, который был бы о себе невысокого мнения. Что о нем еще известно, кроме того, что он не может удовлетворить свою жену?

– Ну, ведет кампанию по своему переизбранию, работает в финансово-бюджетной комиссии, а также в комитете по защите прав приемных детей.

У Сойера округлились глаза.

– Я же тебе говорю, этот сенатор – сама добродетель! – подытожил Ральф.

– Слышу, слышу. Но в конце концов он может быть нам полезен в деле Колсон. Давай-ка пригласи его.

Через несколько секунд сенатор Хемсли уже ворвался в кабинет, протягивая руку для рукопожатия.

Сойер был поражен его эффектной внешностью, однако после ближайшего рассмотрения сделал вывод, что этот смазливый пай-мальчик доверия не заслуживает. Он был высок, темноволос, а его бронзовый загар бесспорно свидетельствовал о регуляррном посещении солярия.

Однако во взгляде его сквозила неуверенность. Светлые глаза казались затуманенными. Если бы Сойер мог читать в них, он понял бы, что они переполнены ужасом.

Сойер протянул сенатору руку.

– Я чрезвычайно признателен, что вы смогли выкроить для меня время. – Губы Хемсли растянулись в искусственной улыбке.

«Не прикидывайся, – подумал Сойер с нарастающим презрением. – Ты был уверен, что я приму тебя».

Он холодно улыбнулся в ответ и сказал:

– Нет проблем.

– Вы не пожалеете об этом. Если вы поможете мне с этим дельцем, я в долгу не останусь.

– Присаживайтесь, сенатор.

– Спасибо, Брок.

Сенатор и судья в один день, подумал Сойер. Кому-то показалось бы, что все складывается замечательно. Однако Сойер понимал, что от обоих его клиентов можно ожидать больше неприятностей, чем выгод.

Глава 2

Фор-Корнерс, штат Техас. 1975 год

Томас Дженнингс, согнувшись, как вопросительный знак, подглядывал в крошечное отверстие в стене.

– Вот это да! Эй, Джексон, не хочешь полюбоваться? – Он воровато оглянулся, опасаясь, что в дверях мужской раздевалки может появиться завуч, Джим Андерсон.

Уэйд Джексон, мусоля во рту сигарету, укоризненно протянул:

– Ну, чем ты занимаешься?

Томас ухмыльнулся:

– Смотрю на голых девок.

Томас и Уэйд прогуливали английский. Но прежде чем убежать из школы, они завернули в мужскую раздевалку, где Томас пару дней назад обнаружил щель в стене одной из кабинок уборной. Он несколько раз возвращался сюда, но до сих пор похвастать было нечем. Зато сегодня ему наконец привалила удача.

Уэйд разинул рот.

– Врешь ты все. – Он оттолкнул Томаса в сторону. – Дай-ка глянуть.

В вонючей кабинке наступила тишина. Уэйд вглядывался в узкую щель, сквозь которую был виден угол женской раздевалки.

– Ух ты! Ничего себе!

– Отвали, – потребовал Томас, – я ее первый засек.

– Если тебя самого тут засекут, Андерсон тебе такую взбучку устроит, что ты о девчонках и думать забудешь.

– Ох как страшно! – хорохорился Томас. – Что он мне сделает?

– Тебе, может, и ничего, у тебя папаша – священник, а мне мало не покажется. Если мы влипнем, мои предки с меня шкуру спустят за такие дела.

– Да что ты хвост поджал? Всего боишься. Ничего нам не будет.

– Ну-ну. – Уэйд не спускал глаз с двери.

– Нет, ты видел, какие сиськи?

Уэйд глубоко затянулся сигаретой.

– Мне лично задница больше приглянулась.

Томас осклабился:

– Лакомый кусочек, ничего не скажешь. У меня от одного вида в штанах шевелится. Я-то думал, что у Кейт Колсон только и есть что башка на плечах.

– Вот именно. – Уэйд облизнул пересохшие губы. – Ошибочка вышла. Хотел бы я ее потискать.

– Размечтался! Кейт Колсон в твою сторону и смотреть не станет.

– Тебе, можно подумать, что-нибудь обломится!

Правильные черты Томаса застыли.

– Спорим?

– Еще чего! – Уэйд выплюнул окурок на цементный пол и растер стоптанным башмаком. – Ясное дело, ты на все пойдешь, лишь бы выиграть.

Томас загородил щель спиной.

– Да, девка бесподобная.

– Чего заслоняешь? Дай-ка еще посмотреть.

– Тебе-то зачем? – Томас не скрывал издевки. – У тебя кишка тонка.

Уэйд никогда не гулял с девушками. Томас подозревал, что приятель просто стесняется своей внешности: уши у него торчали как лопухи, и скрыть их не могли даже длинные волосы.

Джексон заскрипел зубами:

– С чего ты взял?

– Тогда тебе придется подождать, пока я с ней побалуюсь, – процедил Томас.

Уэйд не сразу нашелся что ответить.

– Скотина ты, Дженнингс.

– Жалко уходить от такого представления, но лучше убраться, пока не поздно. Странно, что до сих пор сюда никто не сунулся.

– Ты и в самом деле что-то задумал?

– Вот увидишь. – Томас похотливо ухмыльнулся, но не двинулся с места.

Уэйд переминался с ноги на ногу.

– Да пойдем же, пошевеливайся.

– Не гони волну, ладно?

Уэйд трясущимися руками достал вторую сигарету и закурил.

– Черт бы тебя подрал, Дженнингс.

– Ну, давай, давай. Вот умница девочка. – Томас словно забыл о его существовании.

– Что там еще?

От волнения Томас потерял осторожность и повысил голос:

– Трусы снимает!

Из женской раздевалки доносились смешки. Кейт старалась не замечать столпившихся вокруг нее смазливых девчонок из группы поддержки школьной спортивной команды. Она прижимала к груди полотенце, пытаясь прикрыть свою наготу.

Смешки стали издевательскими.

– Что ты жмешься, Кейти, – дразнил самый визгливый голос. – Покажись-ка во всей красе!

– Уймись, Дороти, – вмешалась Энджи.

– А ты не суйся не в свое дело, Энджи Стрикленд.