Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря - Серафим (Чичагов)

— Вот то самое место, которое Я повелела тебе искать на севере России, когда еще в первый раз являлась Я тебе в Киеве; и вот здесь предел, который божественным промыслом положен тебе, живи и угождай здесь Господу Богу до конца дней твоих, и Я всегда буду с тобой и всегда буду посещать место это, и в пределе твоего жительства Я осную здесь такую обитель Мою, равной которой не было, нет и не будет никогда во всем свете: это четвертый жребий Мой во вселенной. И, как звезды небесные и как песок морской, умножу Я тут служащих Господу Богу и Меня, Приснодеву, Матерь Света, и Сына Моего Иисуса Христа величающих, и благодать Всесвятого Духа Бо-жия и обилие всех благ земных и небесных, с малыми трудами человеческими, не оскудеют от этого места Моего возлюбленного!

Когда видение окончилось, мать Александра проснулась, оглядела местность, начала молиться горячими слезами и еле пришла в себя. Она дошла до Саровской пустыни в великой радости, так как этот монастырь процветал тогда святостью жизни многих великих и явных подвижников, постников, пещерников, старцев и затворников. Они могли ей помочь советами и наставлениями.

Общежительная Саровская пустынь произвела сильное впечатление на боголюбивую мать Александру своим местоположением и величественностью. Ничего подобного она не видела во всей России, так как монастырь стоял среди дремучего соснового леса, на горе, омываемый с трех сторон речками Сатисом и Саровкою. Это была настоящая пустынь, уединенная от людских жилищ, стоящая как величественный памятник Господу и Его Пречистой Матери среди необитаемой страны, успокаивающей каждого входящего своей тишиной, мощной природой и песнопениями славящих Бога птичек и пташек. Строгое благочиние, продолжительная церковная служба, простота, убогость и суровость монашествующих, старинное столповое пение, по чину Афонской горы, скудость пищи и вся обстановка восхитили душу матери Александры. Подвижники старцы служили духовным украшением и подавали пример твердого упования на помощь всемогущего Бога. Они пребывали в безмолвии и вместе в непрестанной молитве, беседуя всегда мысленно с Богом. При содействии благодати Божией эти подвижники обладали мудрым и тонким познанием сердца человеческого и, как светильники, озаряли чистым светом учения Христова всех приближавшихся к ним, указуя всякому истинный путь, ведущий ко спасению.

Основание Саровской пустыни положено, согласно показанию основателя ее иеросхимонаха Иоанна, в 1705 году. Задолго до этого были чудесные явления, свидетельствовавшие о будущем прославлении Имени Божия на том месте. Так, по ночам сходил иногда с неба свет, нередко был слышен колокольный звон, хотя вся окрестность была покрыта густым, непроходимым лесом и нигде вблизи не было деревень. История повествует, что в древние времена окрестности Саровской пустыни были населены народом финского племени — мордвою, имевшим собственных князей. Они вели жизнь полукочевую, занимаясь немного земледелием, а преимущественно звероловством. Известно, что край этот покорен татарами в 1298 году, под предводительством ширинского князя Бахмета, и на месте Саровской пустыни был построен город Сараклыч. По сохранившимся остаткам валов и преданию, город этот разделялся на четыре части. Судя по обширности города, жителей в нем, верно, было немалое число. Но нельзя сказать, чтобы жизнь их текла мирно и безмятежно. В земле монахи часто находили стрелы, сабли, копья и другие орудия, а также много человеческих костей. Все это служит доказательством, что Сараклыч был в осаде и битвы кипели во рвах. Князь Бехан, по преданию, был последним владетелем Сараклыча в 1389 году, при великом князе Дмитрии Иоанновиче и сыне его Василии. Он принужден был со всем родом своим и племенем уйти за реку Макшу. Весьма долго не было на месте города человеческих поселений, так что все поросло дремучим лесом и даже забылось, кто обитал некогда здесь.

Первым жителем запустелого Старого Городища был инок Феодосии (уроженец села Помры Нижегородской губ.), пришедший сюда около 1664 г., а до того времени живший в монастыре в г. Пензе. Поставив пустынную келью на валу, монах Феодосии подвизался в ней лет пять или больше, не один, но с приходившими к нему монахами, а потом возвратился в монастырь, в г. Пензу.

Незадолго до отхода из пустыни старца Феодосия к нему пришел из Красной слободы, из Спасского монастыря, монах Герасим, который прожил здесь один более десяти лет. Но по отшествии старца Герасима место это опять опустело до того времени, когда Господь благоволил привести уже основателя и первоначальника Саровской обители Иоанна Федорова, названного при пострижении в монахи Исаакием и в схиме переименованного Иоанном. Он родился в 1670 году у церковного дьячка в селе Красном Арзамасского уезда. Его родители были благочестивы и добродетельны. Отец окончил жизнь в Арзамасском Введенском монастыре схимонахом Феофаном. От чтения житий преподобных отцов, просиявших в монашестве, в душе юного Иоанна рано возгорелось желание последовать их примеру. В этом намерении он был укреплен особым откровением свыше. Однажды он увидел во сне икону Богородицы, стоявшую на воздухе, которая как бы нисходила на храм, ликом обращенная к нему, и призывала его к себе. Это видение было принято им как зов Господа и Пречистой Его Матери к подвигу в образе иноческом, но молодой человек вскоре забылся. Христос, избравший его, не попустил совершенно увлечься суетой мира и вновь призвал Иоанна. «Время тебе, о душе! —услышал он голос, говорящий ему. — Время тебе обращения и исполнения твоего обещания: Господь во всем благом будет тебе помощник». Страх и трепет объяли сердце его, и с того времени он начал стараться исполнить обещание. Он находился в недоумении, куда ему обратиться, но после долгой молитвы направился во Введенский монастырь в Арзамасе, где 6 февраля 1689 года на 19-м году от рождения принял на себя ангельский образ через пострижение от руки строителя того монастыря иеромонаха Тихона.

Пробыв несколько времени во Введенском монастыре на послушании и тяготясь людской молвой, суетой, а также частыми посещениями родных и знакомых, юный инок Исаакий начал стремиться к достижению безмолвия в уединении. Узнав от монаха Филарета (Санаксарского), что в дремучих Темниковских лесах, между Сатисом и Саровом, есть очень удобное для уединения место, Исаакий пожелал непременно побывать на нем. Придя туда с товарищем, он увидел, что местность весьма удобна к безмолвию: непроходимая глушь, суровая дикость, совершенное безлюдье, величественная тишина этой таинственной горы как нельзя более согласовались с восторженным настроением души юного инока. Помолившись и поставив на горе крест, они возвратились в монастырь с твердым намерением переселиться на «Старое Городище» для пустынножительства.

Таким образом Исаакий в 1691 году оставил Введенский монастырь и вместе с Филаретом Санаксарским переселился в Саровскую пустынь, чтобы в тишине и безмолвии работать единому Богу. Они наскоро общими трудами поставили себе шалаш-кущу и принялись готовить лес на постройку кельи, терпя скудость во всем. Эти скорби скоро оказались не по силам Филарету, и через месяц он собрался снова вернуться в Санаксарский монастырь. Глубоко опечаленный Исаакий не решился остаться один и вместе с Филаретом ушел в Санак-сарскую обитель. Там Исаакий с ревностью предался подвигам, умерщвляя плоть постом, бдением и трудами. Богоугодная жизнь юного подвижника приобрела ему любовь братии, и они упросили его принять священный сан. В 1692 году 2 февраля, при патриархе Адриане, Исаакий был рукоположен в Москве во иеромонаха в Санаксарский монастырь митрополитом Сарским и Подонским Евфимием.

По возвращении в Санаксары опять возбудилось в нем прежнее желание удалиться в Саровскую пустынь. Весной 1692 года он прибыл на «Старое Городище» с мирянином Андреем, жившим в Спасском монастыре Арзамасского уезда. Поселившись в прежнем шалаше, они с усердием начали рубить лес и строить келью. Так прожили они вместе несколько времени, а за жизненными припасами ходил в селения Андрей. В одно из таких путешествий случилось с Андреем, вероятно, какое-либо несчастье, и он не возвратился к Исаакию. Таким образом последний остался в пустыни один и начал копать в горе пещеру. Дабы ободрить и утешить Исаакия, Господь направил к нему в сожительство друга его — монаха Палладия. Вдвоем стало легче бороться с трудностями и лишениями пустыни. Затем прибыл сюда же монах Герасим из Спасского монастыря. Завидуя мирной жизни пустынников, исконный враг человеков восхотел искушениями разогнать их. Орудием своим он избрал строптивого сожителя их Герасима, который поджег келью Исаакия и Палладия во время их отлучки в с. Кременки. Случилось это в зимнее время, и строить новую келью не было возможности. Тогда Исаакий с Палладием отправились во Флорищеву пустынь, где им пришлось не по душе. Пробыв только четыре дня, они, влекомые к уединению в безмолвии своей пустыни, возвратились в нее, ископали себе малую пещерку в горе и поселились в ней. С наступлением весны начали строить келью, но Палладий, мучимый унынием, не мог перенести скорби и ушел из пустыни, оставив Исаакия одного достраивать келью. Герасим жил отдельно в своей келье, обуреваемый различными страстями. Приходили и другие монахи для житья в пустыни, но все не надолго. Исаакий страдал душевно от борьбы с врагом и телесно, так как тело его покрылось как бы одним струпом. Он молился и плакал до тех пор, пока силы совершенно изнемогали. Время шло своим обычным чередом. Борьба со страстями и искушениями, изнеможение и укрепление в силах, исхожде-ние из пустыни в ближайшие монастыри для благодатного укрепления Св. Тайнами и беседами с опытными старцами, возвращение в пустынь с новым запасом духовных сил чередовались в своей постепенности. Так, в одну из отлучек Исаакия в Санаксарский монастырь, пришел в пустынь иеродиакон Тимолай из дальних монастырей Соловецких и, сделав большой сосновый крест, на котором написал время сооружения оного и свое имя, поставил на горе Саровской. Потом построил часовню на той же горе, в среднем городе, и пошел в Санаксарский монастырь, где встретился с Исаакием, рассказал ему о бытности своей в его пустынной келье и что водрузил крест и поставил часовню. При этом высказал и намерение свое позаботиться о построении церкви на том месте и обители. Исаакий считал это невозможным. Через год, в январе 1695 года, Тимолай прислал Исаакию образ св. Иоанна Предтечи, написанный на жести, и велел сказать, что скоро и сам будет туда, хотя не приехал.