Сорок уроков русского (уроки 1 - 7) Изгой Великий (глава 1) - Сергей Алексеев

- О, боги! – воскликнул бы наш пращур, восставший из кургана. - Как же оскудел язык и разум моих потомков!

Однако урок продолжается, ибо «слово» еще не раскрыло всего, что таит в своих производных. Конечно же из всех слов и оборотов, рожденных от корня лов, выше всего леса возросло древо, ветвями коего являются славянские народы. Вырос целый славянский мир, крона которого раскинулась по всем четырем частям света – восточные, южные, западные, северные, объединенные не только одним общеславянским языком и культурой – неким особым мировоззрением и энергетическим полем, отличным от окружающих народов. Их влияние было настолько велико, что припадающие к славянскому древу, инородные племена прививались, приращивались к нему без помощи садовника, обрекая свои корни на отсыхание. Так в славянском мире растворялись угры, фины, мордва, чудь меря, мурома, весь и множество прочих иноязычных племен, названия которых история даже не сохранила. А волжские тюркоязычные булгары, например, пришедшие на Дунай, стали славяноязычными болгарами, славянами по сути. Род занятий славян, способ добычи хлеба насущного тоже был самым разнообразным: существовали оседлые, живущие с сохи, то есть, землепашцы-оратаи, или точнее, аратаи, были полукочевые сезонные скотоводы, были и те, кто жил с лова - с охоты, и разумеется, подмывает сделать вывод, что эти, последние, и дали название огромному миру словен. К примеру, потому, что довлели, доминировали над иными племенами, отличались силой, выносливостью, мужеством, ловко владели всеми видами вооружений, умели постоять за себя и соседей. Короче, обладали качествами лидирующей группы, поскольку охотничья суровая жизнь этого требовала…

Но вот в чем заковыка: северяне отчего-то оказались на юге и основали Новгород-Северский на Десне, где и княжил знаменитый герой «Слова…», Игорь. Вероятно и там занимались ловом, но более соколинным и попутно, ибо в основном, это земледельческая область и испокон веков там обитали те, кто жил с сохи - черниговщина. А на севере, в непролазных таежных дебрях, где был охотничий рай, на берегах холодной Ладоги, Волхова, других реках и озерах обитали и впрямь словене, однако не только охотой промышляли – тем же землепашеством, ушкуйным, то есть, разбойничьим ремеслом, судя по раскопкам и берестяным грамотам, были поголовно грамотными и дольше всех отстаивали право на вечевое правление. Но вместе с тем, их братья, словаки, оказались в Западных Карпатах (Лужицкая культура), в долинах среди гор, где занимались скотоводством, арали черноземные пашни на Подунайской низменности и широких поймах рек, отчего сохранилась гидронимика, река Орава, например, а ловля там была примитивной, развлекательной и не могла прокормить. Другие же словене (словенцы), которых во времена Александра Македонского (кстати, славянина) называли иллирийцами, оказались в Альпах, где тоже оленей стреляли более для удовольствия, а хлеб насущный добывали сохой, скотоводством, виноградарством и огородничеством.

И были еще западнославянские словинцы-кашубы…

С какого же лова они все жили, если до наших дней сохранили в названии своих народов исконный корень? И это не случайно! Ведь иные славяне, и в самом деле промышлявшие охотой и обитавшие в лесах, особенно, многочисленная русь, древляне, вятичи, кривичи, носили иное самоназвание (за исключением вятичей), не имеющее даже намека на основополагающий корень лов? Да и вятичи – вящие – вещие – «знающие», носят его лишь косвенные признаки. Всяческие кочевья из страны в страну, бесчисленные переселения народов исключаются, о чем и свидетельствуют археологические материалы раскопок. В славянский мир, в западную Европу, в ту пору шли переселенцы с Волги, с великой реки Ра – угры-венгры, тюрки-булгары…

А дело в том, что языковая память, ее образовательный потенциал настолько устойчив и могуч, что не смотря на влияние иных культур, особенно греко-римской в Европе, сохранил у некоторых словен их древнейшее пристрастие – тягу к знаниям. Пропитание можно было добывать где угодно и каким угодно способом, но если тот или иной славянский народ оставался приверженцем неуемной страсти к поиску и ловле знаний, истин, если со своей священной добычей продолжал выходить на вечевую площадь и вещать, рокотать славу, информация об этом сохранялась не только в самоназвании, но и в памяти тех, кто к этому виду лова по тем или иным причинам давно охладел. К примеру, чехи, некогда бывшие в едином государстве со словаками. То есть, словенами, словаками, словинцами именовались те, кто владел словом, священной добычей и учил, просвещал, а точнее, просвящал других, родственных по духу, славян и иноземцев. Слово «просвещение», впрочем как и само слово свет происходит не от собственно слова, означающего излучение солнечного либо иного света, а от вещий – вящий. Кстати, отсюда же и «святой», коих мы доныне почитаем даже как пророков, правда, уже христианских.

Просвящать имел право тот, кто сам был просвящен, и тут «слово» вплотную подвело нас к скифскому периоду, вернее, к загадочным сколотам, о которых писал Геродот, указывая, что это самоназвание некоторых племен причерноморских скифов. Сам «отец истории» на Понте был лично, в частности, в городе Ольбии (Ольвии), сколотов видел и даже описал их, но разобраться, кто же они на самом деле и почему так громко себя называют, не сумел. Но слава ему, что точно записал их самоназвание, не исковеркав звучания. Сколоты – люди с коло, то есть, буквально, с солнца, или точнее, светлые, просвященные! Тут можно говорить, что это были особые племена скифов или некое жреческое сословие, по крайней мере, чувствуется определенная кастовость, потому как иных скифов Геродот отделяет и дает другие названия, чаще греческие, либо переводит на греческий самоназвания племен. Правда, иногда от такого перевода получается полный абсурд. Например, «отец истории» называет неких андрофагов, утверждая, что они – людоеды, живущие в снегах полунощной стороны. Геродот там не бывал, самоедов, а точнее, представителей самодийских племен не видел, поэтому все перепутал…

Не только уважаемый всеми временами и народами античный академик донес до нас важную информацию; русский язык, к счастью, сохранил и самоназвание таинственных скифских племен, встреченных Геродотом в Причерноморье, и их просветительский род занятий. Просвященные сколоты были хранителями знаний и учителями, ибо скола-школа – исконно славянское слово, заимствованное многими языками окрестных народов. Например, в прибалтийской Латвии и ныне звучит, как «скола», в английском «зе скул», в немецком – «шуле». А еще сами попробуйте перевести на гереческий…

Да полно, скажете вы, неужели сколоты, то бишь, варвары-скифы, положили начало школьному образованию в Европе, которую мы автоматически считаем более просвещенной, продвинутой? «Совесть нации», покойный Д.С. Лихачев и в тон ему нынешний патриарх всея Руси, Кирилл, сказали: славянской культуре тысяча лет, вся прежняя история сплошной мрак и жизнь «скотьим образом», как написано в летописях…

Но откуда тогда у «просвещенной и цивилизованной» Середины Земли – Среднеземноморья, такая неуемная тяга к Северному Причерноморью? И суть не только в благодатных черноземах, удобных бухтах, устьях судоходных рек – торговых путей, где словно грибы после дождя, образовались греческие колонии. После Греции климат для эллинов здесь не ахти, без штанов, с голыми коленками и в сандалиях круглый год не проходишь: даже в Крыму бывают снежные зимы и морозы. Да и соседство с «миром варваров», весьма хлопотно, ан нет, упорно и настойчиво обживают скифские берега!

С неменьшим упорством и настойчивостью историческая и философская науки внедряют в наше сознание мысль, что древний мир жил и развивался исключительно по экономическим мотивам, причем, весьма примитивным и… разительно похожим на мотивацию развития капитализма второй половины 19 века. То есть, древние греки и наши пращуры имели представления о мире точно такие же, как Гегель, Фейербах, Маркс, Энгельс и прочие умы периода расцвета европейской философской мысли! Должно быть, заглянули в будущее, начитались и решили устраивать свою жизнь согласно их учениям, в основе которых лежит только экономика, связанные с ней, орудия производства и торговля. А как еще объяснить убогое существование ветхого мира, коль определен постулат: он, мир, развивается от простого к сложному? И мы до сей поры вторим этому заблуждению, одновременно восхищаяясь, к примеру, совершенством мысли древних философов, изяществом искусства, при этом ничуть не задумываясь над тем, каковыми они были, носители этой мысли и искусства? И что их больше волновало – знания или способ добычи хлеба насущного?