Зеленая ветвь - Юрий Трусов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Искал я в этом мире бога, я долго в край из края брел,
Я землю обыскал и небо, но там я бога не обрел.
Но местопребыванье бога лишь в человеке я нашел.
Запомнились потому, что старый афей* Скванчи прививал своему питомцу вольномыслие и любил повторять: о народе нужно судить по его поэзии, ибо поэзия - душа народа. А стихи турецких поэтов Юнуса Эмре, Ахмед-паши, Мухмуда Абдул Бакы, Ахмеда Недим воспевают любовь, доброту, красоту. И народ, породивший таких поэтов, не может быть жестоким. У него жестокие, алчные властители...
_______________
* А ф е й - атеист.
3. КАПИТАН РАЙКОС
Распаленные боем клефты хотели тут же, на месте сражения, учинить расправу над взятыми в плен поработителями:
- Смерть гнусным кровопийцам!
- В сабли палачей Миссолунги* и Хиоса**!
_______________
* М и с с о л у н г и - один из первых восставших городов
Греции. Он длительное время героически оборонялся от султанских
полчищ. Но 23 апреля 1826 года после длительной осады паша Ибрагим
овладел Миссолунги и отдал город на растерзание своим солдатам,
которые зверски истребили его девятитысячное население, в том числе
всех женщин и детей.
** Х и о с - греческий город на острове того же названия, где
султанские палачи вырезали двадцать три тысячи жителей и сорок семь
тысяч человек вывезли и продали в рабство на невольничьих рынках
Смирны.
- В сабли кровавых собак!
- В сабли!
Повстанцы оттеснили охрану пленных, выхватили из ножен окровавленные клинки. Еще миг - и дрожащие от страха янычары были бы изрублены на куски.
Но капитан Райкос спас пленных от ярости повстанцев.
- Остановитесь, братья! Остановитесь! Не оскверняйте рук убийством безоружных врагов. Вы же солдаты свободы, а не звери! - кричал он, отталкивая своих товарищей по оружию.
- Капитан, они хуже хищных зверей! - горячо ответил ему молодой сулиот* Арикос Мавридиус со шрамом через все лицо. Его узкие глаза мрачно сверкали. - Смотрите, что они сделали со мной, когда я был ребенком. Турецкий солдат на моих глазах убил мою мать, моего брата и ради забавы отрезал мне уши. "Чтобы ты помнил всю жизнь воинов султана", - сказал тогда тот изверг. Смотрите! - Он сорвал цветной платок, прикрывавший его голову, приподнял густые черные волосы, и все увидели рубцы на месте отсеченных ушей. - Я запомнил, хорошо запомнил воинов султана!
_______________
* С у л и о т - житель горной области Сули (Эпир), где турки не
смогли утвердить свою власть. Горцы-сулиоты были самые храбрые воины.
Хотя их численность не превышала 1 500 человек, они составляли
главную ударную силу греческих повстанцев.
Арикос неожиданно оттолкнул повстанца, охранявшего пленников, подскочил к ближайшему янычару и сильным ударом сабли развалил ему череп. Издав боевой клич, юноша снова взмахнул клинком, чтобы сразить другого пленника. Но тут подоспел Иванко Хурделицын. Ловким приемом он обезоружил Арикоса Мавридиуса, сбил его с ног и отбросил в сторону саблю.
Капитан Райкос снова обратился к клефтам:
- Братья, если вы убьете еще хоть одного из пленных врагов наших, я, пришедший к вам из далекой России, чтобы, не жалея жизни, сражаться за вашу свободу, за вольную Грецию, вынужден буду немедленно покинуть ваши ряды. Потому что бить безоружного врага - позор. Я не могу быть причастным к такому позору... Не могу! - Он обвел взглядом ряды повстанцев, которые ловили каждое его слово. - Честный человек не станет поднимать руку на безоружного, даже если он самый лютый его враг. Понимаете?
- Все это правильно, капитан, но они... они-то убивают, не смотрят даже, кто перед ними, - дитя малое, старик или дева молодая. Они бьют всех. Всех! - снова зазвучал взволнованный голос Арикоса. Подняв выбитую у него из рук саблю, он с угрожающим видом опять приближался к пленным.
- Да, они убивают беззащитных детей и женщин. Они! Но разве надобно нам брать за пример плохое и подлое деяние? Я хочу, чтоб о нас по земле шла добрая слава, не такая поганая, как о них. - Райкос с презрением посмотрел на пленных. - Ведь мы воины свободы, а не зла. Так не оскверняйте же руки свои.
Он говорил на местном маниотском наречии - смеси греческого, албанского, итальянского и турецкого языков, четко выговаривая каждое слово. И его понимали не только клефты, но и заклятые враги - турки.
- Как же быть с этими душегубами, капитан? Неужели простить их, кровожадных извергов? Простить и отпустить? Неужели простить? - не унимался сулиот Арикос Мавридиус.
По рядам повстанцев прошел глухой ропот. Но Райкос не испугался. Он знал - нужно переубедить своих товарищей по оружию.
- Да, надо простить. Если мы отпустим врагов наших, это будет для них хуже самой суровой кары, а для нас... для нас вечная слава...
- Но ведь если мы их отпустим, они снова поднимут на нас оружие...
- Не поднимут. Ручаюсь. Мы заставим их дать клятву на коране, что никогда более не прольют крови нашей. Пусть пойдут и расскажут, что мы, греки, не взяли их подлые жизни. Пусть расскажут всем. И султану своему собачьему. Поняли?
Видимо, последние слова понравились клефтам. Они одобрительно загудели. Поддержал Райкоса и Илияс Бальдас. Он появился неожиданно, словно с того света, поднявшись из груды мертвых тел, где он лежал, сбитый пулей султанского байрактара. Все считали его убитым, а старик вдруг очнулся и, зажимая ладонью кровоточащее простреленное плечо, шатаясь, подошел к толпе возбужденных повстанцев.
- Верно говорит капитан. Враги много зла причинили нам. Долго будут заживать раны, нанесенные ими. Но мы не должны быть такими кровожадными, как они. И в этом наша сила. Пусть знают, что мы крепче их!
Морщась от боли, старый клефт пытался еще что-то сказать, но силы оставили его, и он бы, наверное, снова упал, если бы его не поддержали руки товарищей. Илияса Бальдаса положили на плащ и стали перевязывать ему рану.
Бальдаса в отряде считали самым честным и мудрым человеком, и его слова "верно говорит капитан" произвели большое впечатление. Притих даже молодой сулиот. Тут же, на камне, который торчал на морском берегу, как гранитный пень, постелили ярко-красную куртку, заменившую скатерть, и положили на нее коран, взятый у пленного дервиша.
Пожилой клефт из бывших монахов-калугеров повторял на маниотском наречии и по-турецки клятву аллаху в том, что правоверный мусульманин никогда больше не будет воевать против греков, не принесет зла греческому народу. Пленные турки, положив левую руку на коран, повторяли вслед за клефтом эту клятву и целовали священную книгу. Затем пленных карателей отпустили на все четыре стороны. Нестройной толпой побрели они вдоль морского берега на далекий юг.
- Ну и пусть себе убираются на свою разбойничью родину. Они уже никогда не будут солдатами султана, только смуту внесут в его полчища, сказал, глядя им вслед, Райкос.
Каждый повстанец в душе был согласен с капитаном. Даже строптивый сулиот Арикос Мавридиус, тот, что еще недавно так горячо спорил с Райкосом.
А капитан уже решил, что камень, на котором лежал священный коран, может быть отличным столом. Ему хотелось после боя послать весточку на родину. Послание адресовалось любимой девушке, жительнице далекого, но милого его сердцу юга Украины. Той, о которой он через пятнадцать лет напишет сентиментальную книгу*. А пока выводил гусиным пером под жарким греческим небом, на берегу Эгейского моря:
"...меня сегодня спас в бою, рискуя жизнью, благородный сын Эллады, примечательный человек, пожилой крестьянин-клефт Илияс Бальдас. Он показал пример святой братской боевой дружбы. В этом же бою мы, взяв в плен султанских воинов, печально известных всему миру своей звериной кровожадностью и тупой жестокостью, преподали им нравственный урок человечности. Возможно, человечность впервые проявилась в этой стране со дня ее сотворения. Может быть, она совершенно еще не понятна для этих тупых, темных, фанатичных псов султана, но я все же счастлив, что человечность, впервые проявленная здесь, связана со славной борьбой маленького, но великого греческого народа за свободу и справедливость.
_______________
* "Неизбежность судьбы, или Хутор на Буге". Новороссийский роман
в двух частях. Издал Николай Р.". Роман вышел отдельной книгой в 1842
году в Одессе.
Мне кажется, придет время, когда исчезнет подлая, глупая вражда между народами. Я не верю, что сам по себе турецкий народ плохой. Его развратили алчные, жестокие правители, но придет время, и они утратят свою власть над народом, и греки будут дружить с турками. Я не сошел с ума... Ведь простолюдину-греку и простолюдину-турку, собственно, нет причины воевать друг с другом... А климат здесь преотличный, земля тоже местами хорошая. Местами - каменистая. А гор и моря - много. Хватит на всех людей на земле...
Не считайте мои мысли безумными. Я поверяю их вам, ибо очень одинок..."
4. ПРИМОРСКОЕ СЕЛЕНИЕ
