Во власти ледяной стужи (СИ) - Алиса Болдырева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Отец, но почему… я? — смогла выдавить из себя Миа, облизав внезапно пересохшие губы языком.
— Ты старшая, Миа, и я думаю, что так будет правильно, — устало отозвался отец, ущипнув себя за переносицу пальцами правой руки. Амира заметила, что они слегка дрожали.
— Но… что это значит? Я должна буду уехать на север, в Вирги? Да, отец? — едва ворочая языком, шептала Миа.
— Миа, прекрати! — грубо перебила ее Латоя, молчавшая до сих пор. — Ты думаешь только о себе! Как это эгоистично с твоей стороны! Лучше подумай о том, что принесет нам всем этот союз! Ты хочешь, чтобы твоего отца убили на войне? Ты этого хочешь? Или может, ты хочешь, что бы на наших руках оказалась кровь безвинно убиенных подданных?
— Нет, мама, нет! — выдохнула Миа, умоляюще смотря на мать сквозь пелену слез. — Но…
— Тогда заканчивай этот спектакль! Еще никто не умирал от того, что выходит замуж! — отрезала Латоя, всем своим видом показывая, что этот разговор окончен.
— Отец, умоляю… — предприняла последнюю попытку Миа, но Кинан промолчал, отведя взгляд в сторону. Лишь бледный цвет лица говорил о том, как тяжело ему далось это решение.
Горькие рыдания сестры разносились по всему кабинету, и казалось, их уже было слышно далеко за его пределами. Наверняка, служанки вскоре разболтают об этом по всему Лонхоллу. Миа медленно сползла на пол, и сложилась пополам, словно тряпичная кукла.
— Я не хочу, не хочу, не хочу… Я лучше умру… — словно в бреду, тихо повторяла она.
— О, Миа, умоляю, избавь меня от этих истерик! Ты же не думала, что сможешь выйти замуж по любви? Эти глупости точно не для дочерей правителя! — сморщилась от раздражения Латоя. Амире захотелось подойти и хорошенько встряхнуть ее. Да что с ней такое? Это же ее дочь сейчас практически ползает у нее в ногах, моля о помощи!
Амира с ужасом смотрела на вздрагивающий бледный кокон на полу кабинета. Ладно мать, но неужели отец не понимает, что Миа просто сломается, если ее отправят в Северные земли? А вдруг с Мией там что-нибудь случится, а ее не будет рядом, чтобы помочь? Осознание ледяной волной накатило на Амиру, и она вздрогнула, но вовсе не от холода.
Миа уже тихонько скулила, словно раненый зверь, попавший в капкан и смиренно ожидавший смерти. Амира хотела подойти к ней и одним прикосновением облегчить страдания. Но не в ее силах было вылечить душевные раны своей сестры. И это больно ранило.
«Эти глупости точно не для дочерей правителя!» — слова матери, как ядовитые змеи, шипели в ее голове. Она сказала дочерей, а не дочери. Значит, и ее когда-нибудь ждет та же участь, что и Мию.
Так, почему бы не сейчас? Раз ее все равно ждет брак по расчету, то она, по крайней мере, сможет на некоторое время защитить сестру.
Тихие всхлипы Мии, и перекошенное от раздражения лицо матери, придали ей силы и помогли принять решение. Амира прикрыла на мгновение глаза, собираясь с мыслями, а затем, набрав в легкие побольше воздуха, выпалила на одном дыхании:
— Отец, я выйду за него замуж.
На последнем слове ее голос слегка дрогнул, выдавая страх. Но она не стала отказываться от своих слов и стойко выдержала устремленный на нее взгляд сразу трех пар глаз.
Отец смотрел с явным недоумением. Мать выгнула дугой идеально ровную бровь, лишь этим жестом выражая свое удивление. Даже Миа, все еще сидя на полу, со странным изумлением в заплаканных глазах, смотрела на нее. Весь ее вид выражал непонимание, но вместе с тем облегчение.
Амира стояла, сжав ладони с такой силой, что полумесяцы ногтей отпечатались на нежной коже. Никто из них больше не проронил ни слова, и никто не стал отговаривать ее. Не в силах больше выносить гробовое молчание, она на трясущихся ногах вышла из кабинета. Идя назад по коридору, Амира в который раз подумала о том, что он слишком длинный. Хорошо, что на ее пути никто не встретился.
Лишь за закрытой дверью своей комнаты, она смогла, наконец, перевести дыхание и дать волю эмоциям, которые словно разразившаяся буря, бушевали в ней.
Теперь ей предстояла поездка в Северные земли, в королевство Вирги, и свадьба с совершенно чужим для нее человеком. И Амира знала, что пути назад не было…
Глава 2
Спустя еще неделю пути, который неизменно сопровождался сильными снегопадами и порывами ледяного ветра, Амира стояла на верхней палубе корабля, кутаясь в полы теплого мехового плаща. Когда в камине догорело последнее полено, каюта Амиры моментально остыла, и она проснулась, клацая зубами от холода. Будить Деланей, чтобы она снова разожгла огонь, ей совершенно не хотелось. Служанке и так пришлось не сладко — отправиться на север вместе со своей хозяйкой. Амира просила мать оставить Деланей дома, но та наотрез отказалась.
— Что подумают на севере, когда ты явишься без личной служанки? Ты антийская принцесса, а не провинциальная клуша! Не позорь отца! И кроме того, кто поможет тебе одеваться на корабле? Может быть, матросы? — отчитала ее мать, а Амира только закатила глаза кверху. Мию она уберегла, а вот Деланей не получилось. Ладно, позже она что-нибудь обязательно придумает и найдет способ отправить служанку домой.
Впрочем, переживания матери на счета матросов, оказались совершенно напрасными. Амире не потребовалась ни их помощь, ни вообще чья-либо другая. И все по одной простой причине — за время путешествия ей не пришлось раздеваться из-за жуткого холода.
Чтобы хоть как-то отвлечься от мерзлоты, царившей в каюте, Амира решила подняться на палубу. На небе едва забрезжил рассвет, окрашивая черное небо серыми красками. Сегодня на палубе царило странное оживление, которого она не замечала на всем протяжении пути. Может, они налетели на айсберг? Амира слышала, что такое случается, особенно в темноте.
Заметив начальника королевской стражи Отиса Роско, который направлялся в ее сторону, Амира решила разузнать все у него. Ей не особо нравился этот человек, и Амира даже самой себе не могла ответить на вопрос: «Почему?» Просто не нравился и все тут. Но даже при всей ее нелюбви к Роско, она не могла отрицать очевидное, что свою работу он выполнял блестяще. Хотя, учитывая его должность и список желающих занять ее, оно и понятно.
Поравнявшись с Амирой, Роско сложил свои толстые губы в неком подобии улыбки, и, неуклюже поклонившись, отрапортовал:
— Ваше
