Одержимый - Николай Мещанкин

В конце концов внушение, похоже, принесло свои плоды. Напряжение ощутимо спало, из тени деревьев, угрожающе подняв копья, выступила группа людей. Крайт аж зубами скрипнул от разочарования. Дикари! Грязные, обмотанные шкурами дикари! Ну и подсунул же ему... Крайт не дал себе додумать. Нечего Фатума гневить. Что есть, то есть. Слава Фатуму, хоть такие. А то бы вообще никаких не было, безлюдным мир оказался бы. И стал бы он суперотшельником. От такой перспективы Крайта передернуло.

Дикари медленно подходили, что-то рыча и потрясая копьями. Две трети отряда по-прежнему скрывалось в лесу. Крайт нацепил на лицо маску удивленного и благожелательного выражения. Один из дикарей, видимо главный, выдвинулся вперед и пролаял что-то Крайту. Крайт излучал доброжелательность. Вожак придвинулся еще ближе и, ткнув копьем с кремневым наконечником в подбородок, заставил Крайта встать. Крайт по-прежнему улыбался, но внутри все вскипело. Красной волной взвилась ярость, грозя смыть всю осторожность, выплеснуться смертоносным вихрем. Его, одного из величайших колдунов Империи, какой-то дикарь тычет жалкой деревяшкой! Руки сами уже складывались в нужное плетение. Сейчас эти дикари свечками вспыхнут! Крайт до боли сжал зубы. Надо терпеть. Надо терпеть. Роль надо сыграть до конца. Он еще отыграется, научит их уважению. Но не сейчас.

Видимо, дикарь почувствовал его ярость, потому что отскочил и замахнулся копьем. Крайт стоял.

Дикарь удовлетворенно ухмыльнулся и прокашлял что-то своим товарищам. Те засмеялись.

- Я тебя запомню, - сладко улыбаясь, проговорил Крайт. - Я вас всех запомню И все припомню.

Вожак забрал у Крайта меч, осмотрел лезвие, восхищенно поцокал языком. Рявкнул на сбежавшихся посмотреть остальных дикарей. Нацепил на себя. У Крайта отлегло от сердца. Он успел увидеть меч самого вожака, который тот передал громадных размеров дикарю с лицом идиота. Меч был стальной. Качество, конечно, значительно хуже, чем у меча Крайта, но все же. Значит, не все так безнадежно. Значит, где-то есть и цивилизация.

Дикари осмотрели всю поляну, но ничего, кроме фляжки, также доставшейся вожаку, не нашли. Вышли остальные, прятавшиеся в лесу. Крайт снова изобразил удивление, но это уже никого не интересовало. Дикари устраивались на ночлег.

На следующий день отряд двинулся обратно. Крайт непрерывно улыбался и скрипел зубами. Он не был пленником в полном смысле этого слова, его никто не связывал, и дикари всегда выражали готовность поделиться с ним тем, что ели сами. Однако при любой попытке отдалиться от отряда рядом постоянно появлялся дикарь, недвусмысленно показывающий, что лучше вернуться и идти с отрядом. Это полностью совпадало с намерениями Крайта, но ограничение его свободы какими-то несчастными примитивными дикарями приводило его в ярость. И уж совершенно его бесило проявляемое ими снисходительное к нему отношение. В их представлении он был кем-то вроде блаженного. Он прекрасно понимал, что это является результатом его собственного поведения. Вечно улыбается, молчит, камешки какие-то подбирает. Блаженный и есть. Ему такое отношение было даже на руку, но он ничего не мог с собой поделать. Снисхождение к нему, перед которым трепетали целые государства! И от кого!

* * *

На пятый день они дошли. Выглядело поселение дикарей именно так, как Крайт его себе и представлял. Группа бревенчатых хижин теснилась в огражденном частоколом пространстве. В грязи между домами возились тощие собаки, голенастые куры и голые дети. Вонь...

Дикари провели Крайта куда-то вглубь селения, на довольно обширную утоптанную площадку, ткнули пальцем - "стой здесь". По бокам пристроились двое с копьями и мечами, остальные куда-то ушли. Крайт огляделся. В центре площадки находился здоровенный, размером со стол, камень, чуть дальше - деревянный постамент. Видимо, предполагалась какая-то церемония. Что ж, придется подождать.

Постепенно площадь заполнялась людьми. Дикари подходили небольшими группами, настороженно поглядывали на Крайта, о чем-то перешептывались. На помост поднялся могучий пожилой дикарь, укутанный в шкуры, мрачно посмотрел на Крайта. Наверное, вождь. Крайт улыбнулся, помахал рукой. Вождь отвернулся.

Церемония все никак не начиналась. К камню подвели еще одного человека. Изящный, с невероятно правильными чертами лица. Огромные, в пол-лица глаза, очень бледная кожа. Явно ночной житель, он болезненно жмурился, выставленный на яркий солнечный свет. Крайт вспомнил. Нет, не человек Натуанин. Надо же! Легендарная раса жителей подземных туннелей и пещер, натуане вымерли в мире Крайта задолго до его рождения. Не без помощи людей, конечно. А здесь, значит, еще существуют.

Руки натуанина были связаны за спиной. Крайт усмехнулся. Видимо, натуанина дикари опасались значительно больше, чем его. Что ж, скоро они поймут свою ошибку.

Люди, заполнявшие площадь, вдруг засуетились, подались в стороны, освобождая проход. Крайт подобрался. Представление начиналось.

На площадь вышел шаман. В раскрашенной оскалившейся маске, изображавшей невесть какую жуть, обвешанный амулетами и побрякушками, шаман, приплясывая и подскакивая, подошел к камню, склонился. Выпрямился, простер руки и вдруг подпрыгнул и закружился вокруг камня в каком-то сумасшедшем танце. Люди заголосили.

Шаман лупил по бубну и что-то кричал. Побрякушки звенели. Люди подвывали. Шаман бросал слабенькие заклинания, еще больше заводя публику. Крайт от скуки считал намотанные шаманом круги вокруг камня.

Наконец после семнадцатого круга шаман издал особенно душераздирающий вопль и замер. Публика повалилась на колени. Шаман постоял, оглядывая людей, затем перевел взгляд на пленников. Натуанина шаман удостоил лишь беглого взгляда, Крайта же рассматривал с минуту. Крайт безмятежно улыбался. Шаман кивнул вроде как самому себе, танцующей походкой подошел к вождю и что-то сказал. Вождь покачал головой. Шаман заспорил, тыча пальцем в Крайта и в камень. Вождь не соглашался. Шаман не выдержал и подкрепил свои доводы примитивным заклинанием подчинения. Вождь сдался.

Крайт по-прежнему улыбался. Он уже видел все, что необходимо, но вмешиваться пока не торопился. Спектакль его забавлял, и он решил досмотреть его до конца.

Шаман что-то выкрикнул. Два дикаря подхватили задергавшегося натуанина и распластали его на камне. Шаман склонился над натуанином, блеснул черной искрой обсидиановый нож. Натуанин заверещал и тут же захрипел, забулькал. Тело судорожно выгнулось и опало.

- Хо! - Шаман поднял над головой руку с еще бьющимся сердцем.

- Хо! - И на сознание Крайта обрушился удар.

Крайт выжидал до последнего. Он смотрел. И видел. И видел он не только забрызганные кровью руки шамана. Он видел, как шаман пьет силу поверженного натуанина. Накапливает ее, превращая в кувалду, которая должна смять, расплющить, уничтожить сознание Крайта, превратить его в покорного зомби. Но как же грубо и примитивно шаман это делал! Сила текла у него сквозь пальцы, уходила, шаману удавалось удержать не больше десятой ее части. И все же удар был силен. Потенциал натуанина был на удивление велик, и Крайт не сомневался, что, используй он натуанина вместо Кейры, его бывшей секретарши, мощность ловушки была бы не меньше.