Поручик из Варшавы 2 (СИ) - Рыжий

Генерал внимательно посмотрел каждому из нас в глаза, после чего сделал несколько шагов навстречу, и, протянул руку для рукопожатия. Рукопожатие у него оказалось достаточно крепким.

— Прошу к карте! — Генерал показал рукой на крупномасштабную, расстеленную по столу карту.

Дождавшись, когда мы займём указанные места, Альтер начал вводить нас в курс текущей обстановки.

— Если верить сообщениям штаба армии, сегодня начнётся война. — С такого предисловия начал генерал. — Согласно приказу генерала Кутшебы, на основе моей, 25-й пехотной дивизии создаётся ударная группа, в состав которой войдут и ваши части…

Я мысленно ухмыльнулся — похоже, мои мысли начали подтверждаться.

— Согласно плану штаба армии, в случае, если первого сентября, германская армия предпримет агрессивные действия по отношению к нашей или соседствующей с нами южнее армии «Лодзь», нам следует, если того будет позволять обстановка, нанести массированный удар по наступающему противнику, остановить его и отбросить до государственной границы. В случае, если противник будет атаковать не нас, а южнее, сосредоточив основные силы против армии «Лодзь», нашим войскам следует нанести удар во фланг наступающим частям противника, отрезать передовые подразделения от тылов, и, активными действиями принудить их к отходу на свою территорию, и, по возможности принудить к капитуляции… Либо, совместно с подразделениями армии «Лодзь» уничтожить их…

Глава 2. 1 сентября 1939 года. Утро — день.

Старший стрелок Вильгельм Вебер. 24-й разведывательный батальон, 24-й пехотной дивизии.

Вильгельм Вебер родился в Дрездене, в простой рабочей семье. Отец, Гюнтер Вебер всю свою жизнь работал на железной дороге, благодаря чему был ценным специалистом и не был призван на Великую Войну, в отличии от соседа, который вернулся домой в восемнадцатом году, с оттяпанной по колено ногой. Мама, Марта Вебер, была обычной домохозяйкой, которой, в связи начавшейся войной, пришлось идти работать на швейное производство — армии требовалась военная форма.

В общем, семейство Веберов вполне неплохо пережило Великую Войну. Как раз на второй год этой войны, на свет и появился Вильгельм.

С детства Вебер-младший проводил много времени с отцом — то в депо, наблюдая, как Гюнтер, вместе с техническим персоналом обслуживает мощный паровоз, то просто на станции, наблюдая за прибытиями и отправлениями поездов. А в пять лет, видя, как с работы вышвыривают рабочих, наблюдая за тем, как камин топится пачками денег, Вильгельм решил — он будет, как и отец, железнодорожником, ведь у того всегда есть любимая работа…

Но судьба распорядилась иначе.

После «голодных двадцатых» в Германии к власти начали рваться нацисты. Постепенно они, во главе с Адольфом Гитлером начали завоёвывать сердца миллионов германских граждан. Не стал исключением и Вильгельм, который в 1929-м году вступил в Гитлерюгенд. После прихода к власти нового Канцлера, буквально со всех трибун начали кричать, что Германия была незаслуженно унижена после прошедшей Великой Войны. Вскоре, в тридцать пятом году, Гитлер заявил о создании Вермахта на основе Рейхсвера, новых вооруженных сил, которые приведут Германию к Величию.

На волне всеобщей эйфории, Вильгельм записался в армию добровольцем. Служить попал в 24-ю пехотную дивизию, которая формировалась недалеко от Дрездена, в городке под названием Хемнице. Вначале стрелок Вебер попал служить в обычный пехотный батальон, с которым и принял участие в оккупации Чехословакии, какое-то время прослужил в Праге, где молодому парню в серо-зелёной форме очень понравилось.

В разведывательный батальон дивизии, уже обершутце Вильгельм Вебер попал случайно — ему повезло попасться на глаза молодому лейтенанту, командиру взвода перед самым вторжением. И вот, сейчас, на рассвете первого сентября он, Вильгельм, нервно сжимает рукоять своего МГ-34, установленного в коляске мотоцикла, и нервно ждёт, вспоминая слова, совсем недавно зачитанные перед строем, командиром батальона:

«Польское государство отказалось от мирного урегулирования конфликта, как это предлагал сделать я, и взялось за оружие… Чтобы прекратить это безумие, у меня нет другого выхода, кроме как отныне и впредь силе противопоставлять силе.»

Наконец, когда на востоке уже посерело, поступил приказ — вперёд.

Колонна из десятка мотоциклов с колясками и пары лёгких пулемётных броневиков, пропылила в сторону границы Германского Рейха с Польшей.

К моменту, когда вперёд посылались разведчики, на границе уже было спокойно — не выдержав артиллерийского удара, подчиняясь приказам, польские пограничники отступили, лишь местами оказывая ожесточённое сопротивление Одно из таких мест, запомнилось Вильгельму на всю жизнь: плавный изгиб дороги… небольшая сторожка с польским гербом на ней и торчащий из окна ствол станкового пулемёта… валяющийся на земле польский флаг, истоптанный десятками пар сапог… несколько тел в чужой форме, скорчившихся в неестественных позах… пара хмурых пехотинцев, которым под присмотром санитара оказывали первую помощь… и три тела, в такой знакомой серо-зелёной форме, аккуратно сложенные в ряд заботливыми камрадами.

Проскочив контрольно-пропускной пункт на польской стороне, разведчики устремились дальше — к цели. Ещё через полкилометра в глаза бросился почерневший польский броневик, несуразного вида: какой-то излишне угловатый, грубый и нисколько не похожий на Sd.Kfz 221. Рядом с поверженной бронемашиной противника лежали два тела в кожаных куртках.

— Польские свиньи! — Презрительно сплюнул старший стрелок Клаус Граф, который вёл мотоцикл, в котором приютился Вильгельм.

Вебер тяжело сглотнул подкативший к горлу ком и согласно кивнул.

В небольшую деревушку, десятка на два домов, мотоциклисты влетели на полном ходу. Опасаться было нечего. Если верить герру лейтенанту Крамеру, то «польские собаки» уже отступают по всему фронту наступления дивизии, не оказывая никакого сопротивления. Да и пара грузовиков, с эмблемами их, 24-й дивизии (белый медведь на задних бортах), застывших на обочине, говорили о том, что населённый пункт занят союзными подразделениями.

Головной мотоцикл, в котором расположился командир их взвода, лейтенант Крамер остановился возле крепкого, большого деревянного здания, возле входа которого валялось бело-красное полотнище. Судя по всему, это было какое-то местное административное здание. И, похоже, местное германское воинское начальство засело именно там, о чём говорил часовой с карабином у ноги, выставленный возле входа. Второй же солдат, при помощи неизвестно откуда принесённой лестницы, уже устанавливал на импровизированном флагштоке флаг Германского Рейха.

Повинуясь команде, техника заглушила моторы.

— Отойти от машин! Оправиться! — Послышались команды унтер-офицеров и фельдфебелей. Вильгельм Вебер обрадованно улыбнулся и вылез из неудобной мотоциклетной коляски, осмотрелся по сторонам.

На неширокой деревенской улице было многолюдно. Целое отделение солдат, во главе со знакомым унтер-офицером Кранке, под началом которого Вебер служил в Чехословакии, сторожила согнанных в кучу пленных польских солдат. Среди оцепления показалась пара знакомых фигур.

Вильгельму стало интересно, и он, поправив на ремне кобуру с табельным «Парабеллумом», сделал несколько шагов в сторону военнопленных. Следом за ним потянулись ещё несколько разведчиков.

Пленные выглядели плохо. У некоторых из польских солдат белели недавно наложенные повязки. Кто-то о чём-то испуганно переговаривался на незнакомом для большинства солдат Вермахта языке. Единственное, что было общего среди всех пленных — испуганный взгляд, которым военнопленные буквально впивались в каждого солдата непобедимого Германского Рейха.

— Вилли, это что, женщина? — Потянув Вебера за рукав, спросил Клаус Граф.

— Где? — Не понял Вильгельм.

— Вон, за спинами у этих польских свиней прячется! — Ткнул пальцем вперёд разведчик.