Рыжий сон - Ольга Владиславовна Ившина (Антакова)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я же решилась, наконец, вновь исподтишка поднять глаза на нашего знакомца. «Увы, он в самом деле очень некрасив», – мелькнула мысль, на сей раз с оттенком жалости к Павлу. В следующую секунду образ острого ножа внезапно возник перед глазами. «Это ещё что?» – удивилась про себя, но решила не обращать на эту странность внимания… Через пару минут любопытство взяло верх, и я снова посмотрела на Павла – было интересно, как тот реагирует на ситуацию. Не знаю, понял ли он, в чём причина, но преодолевал неловкость сложившегося положения со стоическим спокойствием. Тут образ ножа снова возник перед моим взором, и отогнать я его не смогла: как будто видела сон наяву. Повисев перед молодым человеком, этот виртуальный нож вдруг повернулся в мою сторону, точно и скоро пронзил меня в области сердца, повернувшись в нём, точно ключ в замке, и исчез, оставив ощущение жгущейся боли. Таких странностей со мною прежде не случалось, ей-богу! Я с недоумением в глазах поглядела на своих подруг, словно ждала от них объяснения случившемуся. Обстановка за столом осталась прежняя, и никто, кроме меня, конечно никаких фантомов не обозревал. Снова перевела взгляд на Павла… «Это он – виновник всех этих странных видений и всей этой дурацкой атмосферы. Вместе с его протежирующим Данилой!» – подумала я с внезапным приступом злобы. И тут меня как прорвало: перебив хозяина застолья, я начала шутить так дерзко и так остроумно, как ни разу раньше. Атмосфера явно оживилась: постепенно все повеселели, девчонки начали посмеиваться, а потом и просто вовсю хохотать. Сама не знаю, что на меня нашло! Мои остроты стали постепенно переходить от легкого юмора к язвительной сатире, адресатами которой стали, во-первых, сам Данька, во-вторых, его вновь прибывший друг. Хозяин уже несколько раз под столом исподтишка выразительно наступал мне на ногу (не помогало), а северный гость начал искоса на меня поглядывать.
– Ваш Данила, – помню, говорила я, обращаясь к Валентине Алексеевне, – наверняка был одним из лучших учеников в школе.
Мама Даньки довольно кивнула, а я тотчас продолжила:
– Иначе как бы он смог ухаживать одновременно за четырьмя девушками и не завалить сессию! А кстати, как вы, насчёт внуков – положительно смотрите?..
Тут обе подруги ткнули меня с разных сторон в бока, а я увидела вытянувшееся лицо мамы Данилы и сообразила, наконец, что перегнула палку.
– Да не пугайтесь вы, Валентина Алексеевна, мы же просто балагурим так. Это у нас… молодёжный юмор такой! – стала я выкручиваться…
Дальше застолье продолжилось почти мирно, не считая того, что Данька со злобным видом из-под стола показывал мне кулак.
Итак, вечером следующего дня мы с подружками готовились принимать гостей, впрочем, без особого энтузиазма. Свои впечатления от знакомства с Данькиным другом мы до наших болеющих подруг уже донесли, поэтому никто уже не ожидал от нового незнакомца ничего сверхъестественного. Будет новое лицо в компании – и то ладно! Как-никак, это всё же мужское внимание, по которому мы уже соскучились. Наконец они явились, притащив с собой даже стеснительного отрока Кирилла. Данька принялся бренчать на гитаре, молчавшего прежде Павла девушки разговорили наводящими вопросами, и тот оказался вовсе не молчуном. Павел рассказывал о жизни на Севере, о работе в шахте интересно и без тени хвастовства. О себе говорил мало, но речь его была довольно приятной, и я заметила, что тот постепенно и без всяких усилий завладевает вниманием слушательниц. Лишь я одна продолжала чувствовать к этому гостю неприязнь: меня почему-то задевали как его монотонный тихий голос, так и манера говорить тягуче и размеренно. «Словно гипнотизирует», – подумала я с раздражением. И точно, женская аудитория как-то потянулась к новому знакомому, забыв даже о его некрасивости. Одна я в противовес всей мирной атмосфере вечера продолжала вставлять в разговор свои воинственные остроты, заставляя тем самым Павла все время быть настороже. Он только чуть-чуть улыбался в ответ одной половинкой губ и всё более пристально поглядывал в мою сторону. Что касается моих подруг, то те не были особенно удивлены – я и прежде пользовалась такими приёмами, чтобы сбить спесь с какого-нибудь новоявленного кавалера. Они не могли понять только одного: почему я так ополчилась на этого, в общем-то, милого и безобидного молодого человека. Потом Данька перевел внимание на себя, посвятив всем присутствующим девушкам по песне, а про меня спел, злыдень: «Интеллектуалка, но змея…» Я прошептала ему на ухо в ответ: «Тебе это припомню, когда ты придешь ко мне в очередной раз поплакаться». Мы с Данькой вообще-то были настолько друзьями, насколько это возможно между парнем и девушкой, не чувствующими никакого эротического интереса друг к другу. Это обстоятельство, видимо и позволяло Даньке, жаловаться мне, точно мамочке, на очередные неудачи «личного плана» и просить совета, как подступиться к очередной пассии. Затем был принесён откуда-то магнитофон, и начались танцы. Вначале я задорно отплясывала рок-н-ролл, чувствуя, как непонятная злость, находя выход в быстрых движениях, наконец, совсем покидает меня. Потом начался медленный танец, и я было плюхнулась на стул, довольно отдуваясь, как тут ко мне подошёл… Павел. Он приглашал меня. «Что это он задумал?» – смущённо пыталась угадать я, ведь в нашей компании писаных красавиц я всегда приглашалась в последнюю очередь, как дань вежливости одной из присутствующих дам. «Наверное, у бедняги от красоты такой глаза разбежались, вот он и пошёл со мной танцевать… Ух, какой высокий… Хорошо ещё, что всё же надела сегодня туфли на каблуках»! – думала я.
Во время танца Павел первым начал разговор:
– Ты знаешь, впервые в жизни встречаю такую остроумную девчонку. Обычно шутить – это всё же занятие для сильного пола.
– Секрет моих талантов очень прост, – постаралась я выговорить сухо и равнодушно, – кому не повезло в одном,
