Рождество на острове - Колган Дженни

Брамбл решительно двигался вперед, вверх по холму, к фермерскому дому, высокомерно игнорируя Брэна и Лоувита – молодых овчарок, которым можно было целыми днями носиться по склонам холмов, но никогда не дозволялось лежать перед огнем в доме.

Когда Агот, племянница Флоры, была совсем еще малышкой, ей даже и не говорили, что нужно держаться подальше от огня: Брамбл просто отпихивал ее подальше без предисловий. В результате кроха Агот привыкла устраиваться под теплым лохматым боком Брамбла, как под огромным, слегка пахучим одеялом. И хотя теперь девочке было уже четыре года, она не оставила эту привычку, а Брамбл ничего не имел против.

Брамбл размашистым шагом шел по грязной дороге. Зимний мороз потрескивал на полях, замораживая лужи, а воздух был настолько холодным, что от него перехватывало в горле. Пес носом открыл дверь дома и протопал по старым, истертым каменным плитам пола, все так же держа в зубах газету. Эк, отец Флоры, занимался чайником. Старик медленно обернулся – холодные утра последних дней значили, что он чувствовал себя как древний мотор, каждое движение давалось ему с трудом. Брамбл услужливо поднял голову повыше, чтобы Эк мог взять газету из его пасти. И точно в это время тостер выбросил два ломтя изумительного хлеба миссис Лаэрд – в нужный момент, чтобы их можно было намазать прославленным маслом Финтана, изготовленным на их ферме, – один для Эка, второй для Брамбла, мгновенно проглотившего угощение. Оба мирно уселись перед огнем, довольные друг другом, и начался новый день на Муре.

Глава 2

Хотя только первые из ранних пташек заходили в кафе с желанием выпить хорошего кофе и съесть кусочек сладкого пирога, Флора чувствовала себя уставшей. Эта усталость не походила ни на что испытываемое ею прежде: теперь она засыпала, едва опустив голову на подушку.

Ох, боже… Но как же сказать Джоэлу?

Нет, Флора не думала, что он ее не любит. Даже притом что ему трудно было выразить чувства в словах, она знала о них. Даже работая над проектами Колтона за морем, Джоэл хотел лишь одного: вернуться домой, к ней.

Но последний год выдался тяжелым. Флора наконец узнала об очень тяжелом детстве Джоэла, об отсутствии в его жизни родительской любви и заботы, она поняла, почему он нуждался в очень осторожном обращении. Джоэл никогда не знал настоящего дома, зато был хорошо знаком с домашним насилием, он сменил много приемных семей, пока наконец в возрасте двенадцати лет не осел в школе-пансионе, завоевав стипендию.

Умный, красивый и беспощадный, он отлично разбирался в корпоративном праве и во всех выгодах, которые приходили вместе с этим, – девушки, внимание, дорогие отели… Мысль о том, чтобы осесть на маленьком островке с бледной местной девушкой и за миллион лет не пришла бы ему в голову. Флору до сих пор удивляло то, что Джоэл до такого додумался. Она не могла увидеть того, что видел Джоэл, потому что она родилась и выросла здесь. Но для Джоэла все было иначе. Чем больше времени он проводил на Муре, тем сильнее привязывался к острову. Он научился ценить мир, который следовал смене времен года, а не биржевым курсам, схему фермерского календаря, а не информационных каналов. Джоэл и во Флоре нашел нечто такое, чего никогда не бывало в его жизни: умственный покой. Он увидел домашнюю жизнь – а что могло быть более домашним, чем старая фермерская кухня Флоры, компания ее братьев, ее отец, дремлющий у огня, и вездесущие собаки, – все это взывало к его душе, хотя у него и был коттедж в комплексе «Скалы».

Джоэла это завораживало. А Флора и на секунду не осознавала, что все то, что она имеет и чего никогда не имел Джоэл, заключается именно в любящем доме. Поначалу Джоэла это пугало до судорог. Всю жизнь ему приходилось изо всех сил спешить, стараясь оставить как можно дальше в прошлом свое детство, он думал, что, если у него теперь есть собственный самолет и он носит дорогие костюмы, ему уже ничто не грозит.

Но этот остров подарил ему чувство безопасности, а Флора – чувство защищенности. И Джоэлу пришлось пережить тяжелый нервный срыв, пытаясь уладить дела Колтона в Манхэттене, чтобы наконец все осознать. Но ему все равно страшно было сказать об этом Флоре, выразить в словах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но Флора была терпелива. Очень терпелива. А куда ей было деваться? Она обожала Джоэла с тех самых пор, когда шесть лет назад пришла в его фирму на собеседование.

Вот только… Теперь случилось нечто такое, что ей, вообще-то, следовало предвидеть. Противозачаточные средства, купленные через Интернет, – когда живешь в местечке с населением около тысячи человек, тайные покупки через Сеть выглядят благодеянием наравне с электричеством, – плюс бесконечно длинные ночи, и уютные камины в «Скале», и тот, кого ты обожаешь много лет и кто появляется внезапно и хочет много, очень много секса…

В общем, понятно, как это происходит. Но, черт побери, время… время совсем не подходящее! Нельзя делать перерыв в работе…

Конечно же, Флора мечтала о том, чтобы иметь ребенка от Джоэла – когда-нибудь. И это «когда-нибудь» явно отстояло на века от сегодняшнего дня. На многие, многие годы.

Сначала они бы купили свой дом и обставили его, вместе выбрали бы все вещи… Ладно, она на самом деле не в силах была вообразить вселенную, в которой Джоэл действительно бы стал разбираться в рисунках обоев, так что это лучше забыть. Ладно. Хорошо. Может быть, они бы вместе купили милый домик… на Муре много домов продавалось, это точно. Они бы нашли что-то подходящее. Флоре виделся один из потрясающих современных экологических домов, как в журнале «Гранд дизайн», – сплошное стекло и деревянные балки. Хотя Флора предпочитала быть честной с самой собой и признавала, что ей куда больше понравился бы дом со множеством диванных подушек, старых одеял, книг, чайных чашек, чем современный минимализм.

Как бы то ни было… Это просто ее мечты. И они так далеки от того, что есть на самом деле. Подушки и окна на юг. И если она двигалась вперед, Джоэл, пожалуй, отставал от нее на мили. На мили. Флора вздохнула. Джоэл с трудом оправился после тяжелого лета. На него свалилось много трудного, по-настоящему ужасного, и Флора вполне его понимала. Но ведь это Джоэл виноват в том, что у нее все переворачивается внутри каждый раз, когда он появляется в дверях…

В общем, работа в пекарне и отсутствие Джоэла давали ей небольшую передышку и возможность подумать над тем, как лучше обо всем ему сообщить.

Эта поездка Джоэла была частью того процесса, которым он уже занимался до этого: он продавал компании Колтона, который хотел распределить свой капитал между разными благотворительными фондами, никого при этом не настораживая, – и Флора очень тревожилась за него.

К счастью, вместо того, чтобы поселиться в каком-нибудь отеле, он остановился у своего психотерапевта. Его врач, Марк, знал Джоэла с детства – он был его детским психиатром, и они крепко подружились. Марк, не имевший детей, как-то раз признался Флоре, что больше всего в жизни сожалеет о том, что не взял к себе умного, испуганного мальчика и не усыновил его, и теперь всю жизнь старался исправить свою ошибку. Он и его жена Марша были добрейшими из всех известных Флоре людей, и если кто-то и мог присмотреть за ее Джоэлом, когда ее самой не было рядом, так это они.

Ей пришло в голову, что она могла бы сначала поговорить с ними, а уж потом сообщать Джоэлу… Они определенно сумеют помочь.

С другой стороны, Флоре казалось неправильным просить у них профессионального совета, к тому же существовали и границы того, что Марк мог обсуждать с ней. И вообще это выглядело странно: рассказывать чужим людям до того, как обо всем узнает отец ребенка.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ребенок! Даже при всех тревогах Флора не могла толком охватить это умом. Это казалось невероятной помехой… И ее пугала необходимость поговорить с Джоэлом. Она не могла себе позволить такое, у нее и времени-то для этого не было, да и фермерский дом едва ли подойдет младенцу, который может переползти через Брамбла и угодить в огонь…