Ксеноисторик Маркс - Александр Карнишин

Маркс попытался вскочить, холодок опасности пробежал между лопатками — ведь так и знал он, что не может быть все слишком просто и хорошо! Рука метнулась к поясу, к тревожной кнопке.

Но сзади подскочили два молодых и здоровых парня, подхватили под локти, приподняли, подержали на весу, как бы показывая всем, а потом бережно опустили в яму.

Вернее, в яму возле циновки с едой опустились только ноги Маркса, а сам он рухнул на краю, как будто на стул, стараясь утихомирить взбесившееся сердце и не показать страха.

— Вот! — кричал ему весело в ухо сын "вождя". — Это я придумал! Тебе вчера было трудно, я видел! Вот!

— Ну, что скажешь? — прищурился сбоку "вождь".

— Спасибо.

— На бога надейся, да сам не плошай, — непонятно к чему наставительно сказал сидящий справа старик (вот как его назвать — не "шаман" же?).

И начался ужин. За едой не разговаривали. Еда была проста и вкусна. Жареное на огне мясо, чуть подсоленное (вот еще секрет — откуда у них соль?), местные овощи наподобие огурцов или маленьких кабачков — вот и вся еда. Зато ее было много и хватало всем, так что не надо было обращаться к кому-нибудь, чтобы дотянуться до другого края циновки. Везде все было одинаковым. Запивали фруктовым соком. Мягкий вкус, наподобие абрикосов, красивый солнечный цвет.

Маркс был доволен таким ужином. Тем более, о мясе заранее расспросил, еще в первый раз.

— А что, хлеб вы не печете? — спросил он в разгар веселья.

Все-таки климат тут был очень благоприятным для земледелия. И земля плодородная.

— Хлеб будет завтра. Соседи привезут хлеб. А мы им дадим наших овощей.

Эта информация была новой. Значит, у них есть разделение труда? Как это возможно в глубокой первобытности этого общества?

— Но вы же тоже можете выращивать какое-нибудь зерно?

— Мы не можем. У нас — овощи, — серьезно и строго сказал "вождь".

— А мясо?

— Мясо можно всем. Но только для себя, не на обмен.

Интересно и странно. То есть, продукты земледелия обмениваются, а скотоводство — как подсобное хозяйство?

Маркс уточнил:

— А инструменты?

— Это за рекой. Там кузнецы живут. Мы заказ делаем — они исполняют.

— А если не исполнят?

— Как это? — "вождь" даже перестал жевать. — А на что они тогда нужны?

Справа раздался спокойный голос "хранителя памяти":

— Когда есть разделение труда — есть связь между людьми. Мы все — как драгоценные камни в ожерелье богов. Одни делают хлеб, другие выращивают овощи, третьи куют, четвертые ткут, пятые шьют. И никогда не будет у нас такого, чтобы пироги пек сапожник, а сапоги тачал пирожник. Никогда. Хватит такого.

Маркс с открытым ртом переваривал услышанное. Они знают наши поговорки, они знают, что такое разделение труда… Ай-яй-яй… Кажется, кто-то крупно ошибся в оценке уровня развития этой цивилизации…

— А войны? — осторожно спросил он. — Войны у вас бывают?

— Взрослый человек, а такую чушь несешь… Какие войны? За что?

— Но из нашей истории…

— Ваша история — нам не пример. Вот у вас, к примеру, электричество есть. А у нас нет. Но не потому, что мы его не знаем, а потому что не нужно оно нам.

— Как не нужно?

— А вот так. Днем светло. Ночью темно. Летом жарко. Зимой прохладно. Зачем нам здесь электричество?

Маркс подумал немного.

— Ну, для автоматизации… Инструментов больше делать…

— А зачем нам больше инструментов? — неподдельно удивился "вождь". — Мы заказали плуг, две бороны взамен старых, пять ножей. Зачем нам — больше?

— Ну, ладно, не надо больше инструментов… А холодильник, чтобы продукты хранились?

— Чего их хранить? Их есть надо, пока свежие. А если не свежие — свиньям отдавать. Зачем есть не свежее?

Маркс сидел, пытаясь как-то сформулировать, доказать, что электричество — полезно. Но тут справа опять вмешался "хранитель памяти":

— Я знаю, что у вас аварии были с электричеством связанные. Машины взрывались, люди погибали — так это?

Все притихли, вслушиваясь.

— Да, было, но защита улучшается…,- начал, было, Маркс.

— Вот. Было. И всегда будет. А у нас — ни один человек не умер от электричества или за электричество. Понятно?

— Не понятно, — помотал головой Маркс.

— Что тебе не понятно, приезжий?

— История всегда развивается по спирали. И то, что было в одном месте, почти так же повторится и в другом. Так нас учили.

— А кто сказал тебе, что мы должны повторять ваши или чьи-то еще ошибки? Не думал ли ты, что это вы идете за нами, а не мы — за вами?

— Как это? — и тут Маркс замолк, обдумывая внезапную мысль.

— А вот так. Это вы прилетели к нам. Мы ждали этого. Сотни лет ждали. Не мы — к вам, а вы — к нам. Это мы, выходит, нужны вам. Наш опыт, а не наоборот. У нас нет оружия — оно просто не нужно нам. У нас нет самолетов — потому что они нам просто не нужны. Планета большая и теплая. Земля плодородная. Нам хватает той еды, которая производится без больших трудозатрат.

— Но — государство! Но как поддерживать закон без полиции? А как полиция без оружия?

— Нет у нас никакого государства. Мы все свободные люди, и никто никому не подчиняется. Мы все равны.

— Но вот же, — указал пальцем (ой, как некультурно — взвыло подсознание). — Вот же — он разве не главный?

"Вождь" хохотнул, стукнув в восторге руками по своим коленям.

— Он здесь вроде диспетчера. А я, получается, вроде учителя. А вон парни вроде охотники. А завтра они пойдут с обозом и будут вроде обозниками. а я пойду на огород и стану вроде огородником. А он, — указал "хранитель знаний" на "вождя". — Он пойдет с тобой, и будет учить тебя жить. И будет вроде учителем. Ну, понятно?

Маркс потряс головой.

— А как же прогресс?

— Что ты понимаешь под прогрессом, приезжий? Грязь, вонь, войны, нищету, воровство, деньги, — он так выговорил "деньги", как будто его тошнило от одного слова. — Это ты называешь прогрессом?

— Но… Вам же будет легче жить! — повторился Маркс.

— А нам не тяжело, — захохотал, приобняв его сзади сын "вождя". — Оставайся с нами, Маркс! У нас хорошо. Завтра будет хлеб. А потом пойдем обозом к кузнецам. А потом в другую сторону пойдем — к ткачам. А потом найдем тебе девушку. Ты умный. Ты нам годишься…

— Но ведь не бывает так… Не бывает. Равенства — не бывает!

— А вот тут ты ошибаешься, приезжий со странным именем. Равенство есть. Мы все — люди. И именно этим мы равны друг другу.

— А если кто-то сильней и больше овощей вырастит?

— Молодец! Хороший человек!

— Но он же станет богаче?

— Маркс, Маркс… Что такое "богаче"? — смеялся "вождь". — Человеку не надо больше того, что ему надо. Сколько тебе надо рубашек? Пять, десять? Их сделают. Сколько ты сможешь съесть мяса? Зачем тебе больше? Куда ты денешь лишнее? И пять ножей за одним поясом не унесешь…