Тайна астероида 117-03 (С иллюстрациями) - Борис Фрадкин

— Благодарю, — сказала Светлана.

Поселок еще спал. Спали и высокие липы, прикрыв своими ветвями черепичные крыши особняков.

Светлана жила в крайнем корпусе, Чернов через дом от нее.

— Заходите, Алексей Поликарпович, — пригласила она профессора, — чаем угощу.

— А что ж, — согласился Чернов, — пожалуй, и зайду. Все равно дома меня, холостяка, никто не ждет и завтрака не приготовит.

Девушка долго не могла попасть ключом в замочную скважину.

— Да вы, голубушка, совсем спите, — отбирая ключ, сказал профессор, — а еще в гости приглашаете. Чем днем изволили заниматься?

— В баскетбол играла, — призналась Светлана.

— Это при вашем-то росте? Да какая же из вас баскетболистка?

— Да, — девушка грустно улыбнулась, — то же самое и тренер говорит. Только что поделать, если я люблю именно баскетбол? А отоспаться — я сегодня за все ночи сразу отосплюсь. И чай все-таки пить будем.

Чернов впервые очутился в квартире своей ассистентки.

Светлана попросила его присесть, а сама ушла на кухню. Алексей Поликарпович принялся разглядывать комнату, не ради любопытства, а чтобы как-нибудь занять себя. На столе лежали черновики расчетов и подшивка «Огонька» за прошлый год. На окне стояли две пустые и одна початая банка абрикосового варенья. На спинке стула висел темно-синий халат из китайского шелка. На стенах две репродукции с картин Шишкина.

Достаточно было одного взгляда, чтобы понять содержание черновиков. Светлана выполнила проверочные расчеты к его теории полей тяготения. Профессор не нуждался в этой проверке и не требовал ее. С улыбкой он перелистывал простую ученическую тетрадь Светланы. Похоже, что девушка увлеклась теоретическими исследованиями. Что ж, у нее есть все данные для этого: склонность к трудоемким вычислениям, прекрасная память. Обладает ли она настойчивостью? Во всяком случае, она старательна и трудолюбива.

Алексей Поликарпович заметил, что приписывает своей ассистентке только положительные качества. До сих пор по отношению к своим помощникам профессор был куда придирчивее.

Светлана что-то долго не появлялась. Чернов, отчаянно зевая, прошелся по комнате, потер пальцами тяжелеющие веки.

Остановившись у стола, он перелистнул подшивку «Огонька», тут же отодвинул в сторону, раскрыл черновики расчетов.

Аккуратности черновиков можно было позавидовать, хотя год назад похвастаться этим Светлана не могла. Чернов во всем и всюду в первую очередь ценил аккуратность; в этом отношении редко кто мог угодить ему.

— Так, так, — проговорил Алексей Поликарпович, недоумевая, почему долго не появляется хозяйка.

Он посидел несколько минут, прислушиваясь к тишине в квартире. Не доносилось никаких звуков и из кухни, куда ушла Светлана. Алексей Поликарпович снова прошелся по комнате, затем вышел в коридор: никого, тишина. Прежде чем уйти, он решил заглянуть в кухню, узнать, чем занята негостеприимная хозяйка.

Светлана сидя спала, положив руки на кухонный стол и уронив на них голову.

На электрической плитке недовольно сопел пузатый алюминиевый чайник; крышка вздрагивала, а из носика вырывалась струйка пара, оставляя на кафельной стене влажное пятно.

Алексей Поликарпович выключил плитку. Потом постоял, глядя на спящее лицо девушки, свежее, с крутым изгибом тонких бровей, маленьким, немножко вздернутым носом и приоткрытыми влажными губами. Белая линия пробора разделяла ее льняные волосы. Они рассыпались по столу. «Как пена, — подумал Чернов. — И от солнца совсем выгорели».

— Светлана Владимировна, — Чернов легонько коснулся плеча ассистентки, — проснитесь-ка да идите в комнату.

Светлана не просыпалась. Профессор отвел волосы с ее лица. Девушка недовольно мотнула головой и льняные локоны снова рассыпались по столу. Тогда Чернов нагнулся и поднял ее на руки. Он постоял так посреди кухни, ожидая, что она проснется. Однако Светлана продолжала спать.

— Спит! — поразился Алексей Поликарпович. — Так мог спать только Ванька Бурдин.

Тихо ступая, профессор отнес девушку в комнату, осторожно опустил на кровать и заботливо прикрыл одеялом. Прежде чем уйти, он долго глядел на спящую Светлану. Лицо его оставалось неподвижным и бездумным, но пальцы мяли лацкан пиджака.

Уже взошло солнце. Цепочка облаков превратилась в беленькую ватную полоску, словно нечаянно застрявшую в небе. Ветер шелестел листьями высоких лип, из лесу доносился птичий гомон. Наступал день, и день этот показался Алексею Поликарповичу необычно ярким, хотя ничем не отличался от вчерашнего, такого же солнечного и безоблачного.

В течение следующих двух недель астролокаторы перекатовской обсерватории не выпускали астероид 117-03 из поля зрения. Необычайный небесный гость двигался в сторону Солнца, чтобы, пройдя мимо него, навсегда исчезнуть в межзвездных глубинах. По расчетам Чернова, астероид должен был пролететь всего в двух с половиной миллионах километров от Земли.

Неожиданности нарастали, как снежный ком. Спектральный анализ отраженных астероидом импульсов привел Алексея Поликарповича в недоумение.

— Что за диво? — буркнул он, приняв у Светланы ленты с кривыми. — Гелий? Откуда на астероиде да еще на этакой малявке может быть гелий? А это что? Да это же линия иридия!

Чернов вытащил платок и вытер вспотевшее лицо. В наглухо закрытом зале было душно, Алексей Поликарпович сбросил на спинку стула пиджак. Светлана покосилась на его сильные загорелые руки.

— А ну-ка, Миша! — крикнул Чернов дежурному радисту. — Давай нам предельную мощность. Переходим на миллиметровый диапазон.

Сидевший за отдельным пультом рыжеволосый сосредоточенный юноша понимающе кивнул головой.

И до конца наблюдений Алексей Поликарпович не вставал из кресла. Только когда начало светать и астероид стал приближаться к горизонту, Чернов с хрустом выпрямил онемевшее тело и выключил локатор.

— Как вы смотрите насчет речки, Светлана Владимировна?

— Начинаю усваивать вашу привычку, Алексей Поликарпович.

— Значит, ныряем?

— Ага.

Предрассветное купание действовало освежающе. Сон после него бывал крепким и безмятежным. Но с того утра, когда Чернов впервые уговорил Светлану пойти купаться, что-то сломалось в сложившемся годами ритме. Теперь, возвращаясь в свою квартиру, он испытывал безотчетную тревогу. Сон приходил не сразу, как это бывало до сих пор. Алексей Поликарпович подолгу ворочался в постели, сердился на солнце, бившее в окно, на мух, залетавших в комнату, приказывал себе спать и оттого не засыпал еще дольше. Квартира казалась ему необычайно просторной, а тишина в ней неприятной. У него было такое ощущение, будто квартиру покинул близкий ему человек, который жил вместе с ним долгие годы.