Больное сердце - Татьяна Соломатина

– Павел Алексеевич, а почему вы не удивляетесь? – Иванников, устроившийся на заднем сиденье из натуральной тонко выделанной кожи, был неугомонен. – Инопланетяне прилетели. До чертей собачьих на вас похожие. Пару миллионов световых лет миновали на каком-то корыте, а вам – хоть бы хны. Ни спасателей, ни пожарной команды, ни спецназа, ни секретных служб каких. Карантин, может, стоило бы объявить? Может, вы от нас залетите? Ну, в смысле, с нами к вам прилетел вирус термоядерной ветрянки, и вы все вымрете, как марсиане.

Ключников чувствительно пнул товарища.

– Не залетим, – ровно ответил Устинов, и на его лице, отразившемся в зеркале заднего вида, Ключников впервые отметил некое подобие улыбки. Вернее, горькой кривой усмешки.

Машина Устинова легко скользила по идеальному дорожному покрытию. Если бы не эта идеальность и не то обстоятельство, что улицы слишком знакомого им обоим своими очертаниями города были пусты, командир и бортинженер могли бы решить, что они на Земле. На своей Земле.

– Здравствуйте, Павел Алексеевич! – Дверь открыл Смирнов. – Вы как раз вовремя.

– Саша, я не один, а со знакомыми. Ключников Сергей Андреевич и Иванников Степан Николаевич.

Мужчины обменялись сдержанными рукопожатиями.

– Проходите в гостиную.

Земляне с интересом осматривались. Хотя интересоваться, честно говоря, было особо нечем. Привычная обстановка. Ну, разве что, на первый взгляд, синтетические материалы полностью отсутствовали. Да мало ли у кого как крыша едет. Сейчас даже ночным горшком из горного хрусталя никого не удивишь. Но все равно что-то было не так.

– Руки-то он нам пожал, но ни кто такие, ни «дорогие гости» или там «Пашины друзья – мои друзья!» не сказал, – шепнул Иванников.

– Если ты думаешь, что твоя наблюдательность наблюдательнее моей, то сильно ошибаешься. Просто заткнись! – прошипел командир.

– Это юмор?

Сергей вздрогнул.

– Просто у меня отличный слух, – пояснил Устинов. – Вот то, что вы сказали про вашу наблюдательность, которая не менее наблюдательна, чем наблюдательность господина Иванникова, – это юмор?

– Скорее тавтология. Жалкая попытка иронии. Где-то так.

– Я что-то такое смутно припоминаю… Юмор. Ирония. Жалость.

Друзья промолчали.

– Разберемся, – сказал Устинов. – Пойдемте. Не принято заставлять ждать. Тем более наступает самый ответственный момент празднования естественного рождения. Сейчас мы все будем пить естественный ритуальный напиток. И не перешептывайтесь, пожалуйста. Я все слышу, и мне отчего-то неловко. Что для меня крайне противоестественно. У меня несанкционированно учащается сердцебиение вне специально разработанной для меня физической нагрузки. – Внимательный взгляд смог бы уловить легкий бриз растерянности на его лице.

– Здравствуйте! Я – пришелец-прораб! – возвестил поганец Иванников, войдя в огромную комнату, наполненную слишком красивыми людьми. – А это – скрипач! – мотнул он головой в сторону Ключникова.

Все обернулись и посмотрели на командира и бортинженера. Сергею стало не по себе. Собравшиеся были поголовно неестественно густоволосы. Неестественно стройны. Неестественно здоровы, что ли? Нет-нет, конечно, он и прежде встречал красивых высоких длинноногих натуральных блондинок с нежной кожей цвета крымского персика. И кудрявых брюнеток с полной грудью, тонкой талией, изящным изгибом спины и пухлыми коралловыми губами. И ровно-золотистых рыженьких, покрытых изысканным кружевом веснушек. Но чтобы столько и в одном месте? И мужчины! Как поразительно хороши собой мужчины! Какой там «чуть красивее обезьяны»! Бицепс в бицепс, торс в торс, ни одного пятнышка, ни одного прыща на морде. Такого в природе не бывает. Во всяком случае, с такой высокой статистической достоверностью. В любой человеческой компании всегда есть низкорослая пышка с начесом, тощий синий чулок с тремя перьями неясного цвета, собранными в жалкий пучок, дядя с пузом, индивид с нечистой кожей и кто-нибудь с насморком или как раз к празднику выскочившим герпесом. Даже на церемонии вручения «Оскара»! И это нормально. А вот это сборище – ненормально! Даже у моделей на приемах течет макияж, а эти – неестественно красивы самым естественным образом. Кожа у всех матовая, ресницы загнуты вверх, губы слегка увлажнены. Кто они, черт возьми?! Он взглянул на Степана. Тот шутливым жестом «застегнул» рот на воображаемую «молнию».

– Прошу вас, пришелец-прораб и скрипач, – серьезно сказала одна из неземных красавиц и подала Ключникову и Иванникову бокалы, наполненные прозрачной, чуть опалесцирующей жидкостью.

Бортмеханик понюхал содержимое. Ничем особенным не пахло. Ни вином, ни чем-то неизвестным. Не пахло вообще ничем. Водой. Какой-нибудь трижды пропущенной через угольный фильтр. То есть вообще ничем.

– Наступает важный момент. И сегодня именно я прошу Павла Алексеевича Устинова открыть празднование естественного рождения, как ранее просили вы или попросите в будущем, – официальным тоном произнес Смирнов и протянул бокал с таким же содержимым Устинову.

Тот принял, чуть поклонившись.

– Дамы и господа, вот уже в течение десятилетия я говорю одно и то же. И это замечательный показатель стабильности достигнутых результатов, – сказал Устинов и после паузы произнес чуть громче: – За естественное рождение! За тот колоссальный прогресс, которого мы добились, следуя нашей природе. Пусть естественнорожденный будет здоров от самого первого до самого последнего его земного дня, и пусть весь его путь от истоков до исхода будет натуральным, как дождь, идущий с небес, и рациональным, как самая совершенная технология. Причастимся единственной разрешенной каждому из нас к естественному употреблению биологической жидкостью, несущей жизнь другому. – И опустошил бокал.

Вслед за ним вся компания поступила так же. Ключникову с Иванниковым ничего иного не оставалось, как пригубить.

– Павел, что это? – спросил Сергей. – На вкус – просто соленая вода.

– Это околоплодные воды, – ответил Устинов, и в его глазах на мгновение возникла вполне человеческая ехидная смешинка. Эдаким отблеском, нечаянным лучиком в тусклый день. Появилась. И тут жеисчезла.

«Почудилось», – подумал Ключников.

– Где здесь гальюн?!!! – завопил Иванников и рванул прочь из роскошной гостиной.

– По коридору вторая дверь налево, – равнодушно-приятным голосом диспетчера напутствовал его Смирнов.

– Что это с ним? – спросил хозяин дома у Ключникова.

– Аллергия на околоплодные воды, – усмехнулся командир инопланетному землянину.

– Аллергия? – переспросил Смирнов. – У естественнорожденных не бывает аллергии на околоплодные воды. У естественнорожденных вообще не бывает аллергии ни на что. Степан Иванников генетический мусор? Почему его не демонтируют? – обратился он к Устинову.

– Саша, а как чувствует себя естественнородильница? – Павел Алексеевич направил разговор в другое русло.

– Естественно себя чувствует. Скоро она выйдет к нам с естественнорожденным.

Пока Иванников знакомился с устройством инопланетного санузла, Ключников разглядывал гостей. Они общались, разговаривали друг с другом. Но ни один из присутствующих не рассказывал анекдоты, не спрашивал, как дело прошло. И не потел. Он же неожиданно для себя покрылся испариной. Температура была вполне комфортная, и духоты в помещении совсем не ощущалось, несмотря на достаточно большое количество людей. Сергей Андреевич достал из кармана пачку сигарет.

– Здесь не курят, – сказал ему Устинов.

– А где курят?

– Нигде не курят. Курение на Земле запрещено. Производство запрещено, посадки табака уничтожены и более не культивируются.

Ключников хотел спросить что-то еще, но в этот момент Смирнов заявил:

– Уважаемые гости, поприветствуем естественнорожденного и мою супругу Катерину!

В гостиную вошла еще одна «голливудская дива», как окрестил про себя тутошних дам Ключников. На руках у нее ненатурально безмятежным сном спал слишком чистенький пупс, словно сошедший с рекламы памперсов.

– Спасибо, что посетили наше празднование естественного рождения. Мы с Александром благодарны за оказанную честь.

– Поздравляю! – Сергей решил проявить инициативу. – Мальчик? Девочка? – уточнил он, не сориентировавшись в гендерной принадлежности младенца по цвету белоснежнейших пеленок.

– Я еще не знаю, не смотрела, – ответила Катя Смирнова. После чего оголила прекрасную грудь и потыкала ею в рот естественнорожденному. Тот немедленно втянул сосок в себя и начал ритмичные сосательные движения.

Все присутствовавшие недолго аплодировали. Впрочем, достаточно сдержанно. Скорее как за успешно проведенную презентацию, а вовсе не как в театре на премьере или как аплодируют пилоту, удачно посадившему аварийный «боинг». Никаких выкриков, присвистов и прочих естественных проявлений обычной человеческой эмоциональности.