Последние драконы - Кир Булычев

— Осторожнее, — произнес доктор. — Ваш организм еще не терпит грубого обращения.

— Ничего, я не буду его напрягать, — ответила Кора.

Кора услышала звук собственного голоса и поняла, что голос ей изменяет. Это не ее голос. Словно говорит другой человек.

— Я не буду его напрягать, — повторила Кора.

Тут же она почувствовала легкий укол — поняла, что врачи ввели транквилизатор. Значит, дело плохо…

— Дайте мне зеркало, — приказала Кора чужим голосом.

— Дайте ей зеркало! — повторил врач, но сам не шевельнулся.

— Ну сколько можно просить! — каркнула Кора и вовсе испугалась.

Медсестра метнула испуганный взгляд в сторону реаниматора. Тот кивнул. Медсестра протянула Коре зеркало — овальное, на длинной ручке. Без сомнения, заготовленное заранее — кто-то догадался, что оно понадобится пострадавшей. Так как рука Коре еще не подчинялась, медсестра сама поднесла зеркало к лицу Коры. И Кора догадалась, что это не зеркало, что ее разыгрывают.

— Это не зеркало, — сказала она.

— Нет, зеркало, — мрачно ответил врач.

— Мне лучше знать! — крякнула Кора и поняла, что врач прав, потому что ее клюв открылся ровно настолько, чтобы пропустить крик.

Кора закрыла глаза и приказала себе успокоиться. В сущности, ничего трагичного не произошло. Все исправимо.

Досчитав до десяти, Кора открыла глаза и снова посмотрела в зеркало.

Из зеркала на нее бессмысленно смотрела большая курица: черные круглые, словно пуговицы, глаза. Вокруг них желтая мятая кожа, дальше начинаются перышки — сначала короткие, тонкие, как волосинки, потом все более крепкие, завитые, пышные… перья прижимаются к вискам, торчат над ушами — хорошо, что хоть уши видны.

— Выбора не было? — спросила Кора и клювом отвела в сторону зеркало: смотреть на себя было противно. Она с детства презирала куриц и гусей.

— Выбора не было, коллега, — поспешил с ответом врач.

Коре в ответе почудилась насмешка.

— От меня так мало осталось?

— Взрывом вас разметало по всему залу ожидания, — сухо сообщил местный врач. — К счастью, мозг не был поврежден.

— Только мозг?

— При виде вашей гибели у госпожи Гальени-папа случился удар, и она скончалась на месте.

Конечно же, ее сегодняшнее лицо — это физиономия той громадной курицы, что смотрела на нее в зале ожидания. Толстая курица ростом с человека. «И теперь я должна ходить в этой шкуре? До каких пор?»

Кора собрала воедино всю свою недюжинную волю.

Не отрывая взгляда от зеркала и наблюдая за движениями своего клюва и глаз, Кора спросила:

— И долго мне предстоит находиться в этой бочке?

— В какой бочке? — Местный врач, видно, решил, что Кора рехнулась.

— Я спрашиваю вас, когда у меня будет возможность снова перейти в человеческое тело?

— А, вот вы о чем! — откликнулся врач, но не ответил, а обернулся к человеку, только что вошедшему в палату. Это был второй встречавший Кору на космодроме — худой сутулый мужчина в высокой черной шляпе, глаза которого были спрятаны в глубоких глазницах.

— Разрешите представить, — сказал доктор, — администратор Грегг ан-Грогги, наша местная власть.

Грегг медленно повернул к Коре голову — глаза его показались горящими в пропастях угольками.

— Решать предстоит вам, инспектор Орват, — произнес он. — Никто не может взять на себя ответственность.

— Что вы имеете в виду?

— Сегодня утром я выходил на связь с Галактическим управлением ИнтерГпола, — пояснил Грегг ан-Грогги. — Меня просили передать вам, что преступление, совершенное здесь, требует немедленных действий. Иных агентов, кроме вас, на планете нет. Управление надеется, что вы успешно завершите расследование, как только встанете на ноги.

— То есть они хотят, чтобы я вела расследование в… в облике курицы?!

— Курицы? Что такое курица? — спросил Грегг, который не бывал на Земле и не знал, очевидно, что это за существо.

— Курица — это я, — мрачно ответила Кора. — На Земле они бывают мельче. И мы их едим.

— Что? — Греггу стало так плохо, что он был вынужден покинуть палату, потому что люди его планеты настолько убежденные вегетарианцы, что при слове «котлета» иногда падают в обморок.

— Другими словами, — продолжил за Грегга врач, — у вас есть выбор. Как у свободного человека. Либо вы в облике этой… курицы улетаете в Галактический центр, где вам подыскивают человеческое тело…

— Мне не надо подыскивать! — резко ответила Кора. — Как каждый агент ИнтерГпола, я имею право на резервную копию собственного тела, которая покоится на случай надобности в подвалах центра ИнтерГпола на Гангнусе-2.

— Туда еще надо долететь, — мягко возразил врач. — К тому же должен вам сообщить, что тело, в котором находится ваш мозг, по причинам объективного свойства не может переносить космические перелеты. В течение ближайших двух-трех недель.

— Этого еще не хватало! — не выдержала Кора. — Почему вы не подыскали мне какое-нибудь тело попроще?

— При населении шесть тысяч человек, включая детей, найти вам тело было невозможно, — ответил врач. — А у нас не было разрешения кого-нибудь убить специально для того, чтобы поместить ваш мозг в новое тело.

— Да вы спятили, что ли?! — разъярилась Кора Орват. — Где вы наслушались таких сказок про ИнтерГпол?

Доктор пожал плечами — в сущности, не все ли равно, где он их наслушался. Репутация у ИнтерГпола была не самая лестная, но ИнтерГпол сознательно не разрушал иллюзий — порой бывало полезно, чтобы при появлении агента ИнтерГпола у виноватых начинали дрожать коленки.

— Что же, мне жить здесь всегда и кудахтать? — спросила Кора.

— Нет, через две недели вы снесете яйца, — ответил доктор. — Тогда запрет на полеты будет снят и вы опять сможете отправиться в Галактический центр, куда доставят ваше резервное тело. Там же, я надеюсь, несчастной госпоже Гальени-папа найдут достойный мозг.

Произошла пауза. Минуты на три. Кора Орват пыталась осознать положение, в которое угодила.

— Повторите, — сказала она потом, и ее голос сорвался. — Что я должна буду сделать?

— В пределах двух недель вы должны будете снести яйца, — буднично ответил доктор.

Коре Орват приходилось попадать в безвыходные ситуации и в переделки, из которых мужчины покрепче ее не выбирались живыми. Но ей еще никогда не приходилось нести яйца. Тем более за других.

— О нет! — вырвалось у этой отважной женщины, бесстрашного агента ИнтерГпола. — Только не это!