МЕТРО. Предыстория - Drew and Ishtar

Напоследок «сталкеры» забрались в метродепо и пригнали два мотовоза, загруженных под завязку всяким метрополитеновским имуществом.

— Ну, Тим, удачи тебе, — сказал Мельников и хлопнул его по плечу. — А меня — «труба зовет».

Несколько дней назад на «Серпуховскую» (как и на другие станции) по метрополитеновскому телефону поступила телефонограмма, гласившая, что всем офицерам и прапорщикам министерства обороны, ФСБ и других спецслужб (кроме МВД и МЧС) следует прибыть на станцию «Арбатская» для дальнейшего прохождения службы. Сотрудникам МВД и МЧС предлагалось обеспечивать спокойствие, порядок и безопасность на своих станциях и передать свои учетные данные по телефону во вновь организованный Объединенный штаб на «Арбатской».

Мельников пожал руку Алексею, Семенычу, простился с Мариной Анатольевной (она теперь вместе с Семенычем занималась выращиванием шампиньонов), поискал глазами Машу… Не увидел, махнул рукой остальным соседям по станции, пошел к загруженному всем необходимым «Пассату» со срезанной кабиной…

— Стой! — вдруг выскочила из переоборудованной в госпиталь подсобки Маша. — Возьми меня с собой!

Глаза у девушки были мокрыми от слез.

— Не уезжай без меня!

Мельников остановился, подошел к Маше…

— Тебе со мной нельзя, — сказал он мягко. — Нет, — добавил он, как бы утверждаясь в своем решении.

— Я…

— Я знаю. Но — нет.

Не оборачиваясь, Мельников спрыгнул с платформы в машину, завел мотор и дал газу.

Вопреки всему он все еще надеялся найти своих — Ольгу и дочку Наташку.

Глава 2. Реактор

5.

На «Арбатской» было довольно многолюдно. Люди в камуфляже и повседневной форме деловито сновали тут и там. Многие были в гражданском, но наметанный глаз Мельникова определял под цивильной одеждой офицеров. Майор спросил у стоявшего на переходе лейтенанта с красной нарукавной повязкой дежурного, куда следует обратиться по вопросу дальнейшего прохождения службы. Лейтенант указал на стоящий напротив лестницы перехода столик, за которым сидела темноволосая девушка с погонами прапорщика.

Мельников предъявил девушке служебное удостоверение, вызвавшее у нее большое почтение, и с формальностями было быстро покончено. Теперь у Мельникова было на руках предписание явиться к 16.30 в помещение №12, и он стал осматриваться, думая, где бы скоротать время.

Следом за Мельниковым к столику подошел крепкий коротко стриженый мужик в джинсах и ветровке и хрипловатым голосом с легким, но заметным акцентом обратился к девушке:

— Здравствуйте, я… — он несколько замялся…— я…

— Род войск? — Скучающим голосом спросила она.

— Морская пехота.

Девушка открыла нужную тетрадку.

— Фамилия, имя, отчество?

— Хантер, Эдуард Ричард… — конец отчества прозвучал как-то смазано, и девушка недовольно покосилась на обладателя редкого имени.

— Звание?

— Ганнери саржент…

— Чего-о-о-о? Гвардии сержант? — глаза девушки недовольно прищурились.

— Ганнери саржент! — гаркнул здоровяк. Несколько человек поблизости оглянулись в недоумении, а лицо девушки покрылось румянцем.

— Звание ваше скажите. Нормально только — медленно и зло процедила она.

— Ганнери саржент, А-9, морская пехота США.

Девушка вскочила, как на пружинах.

— Хватит издеваться!

— Я не издеваюсь. Я — Эдуард Ричард Хантер, ганнери саржент резерва Корпуса морской пехоты США… Приехал — как это — в отпуск в вашу страну. Когда все это началось, хотел помогать, помогал вашим раненым на «Комсомольской», несколько раз ходил — как это — наверх…

Девушка-прапорщик все еще не могла придти в себя.

— Подождите здесь. Я позову начальство. Не уходите. — она быстро пошла к концу платформы, где висела табличка «Штаб».

Мельников подошел к американцу.

— Сержант, ты где так по-русски-то научился? — спросил он.

— А ты как думаешь? — осклабился морпех. — Десять лет в диверсионно-штурмовом взводе…

Девушка вернулась в сопровождении толстого капитана с артиллерийскими петлицами и блестящим ромбиком на правом кармане кителя. За ним маячили двое рослых бойцов с автоматами.

— Этого, — капитан кивнул на Хантера — в обезьянник. А ты кто? — капитан смерил взглядом мощную фигуру Мельникова, одетого в ладно подогнанный камуфляж «натовской» расцветки без знаков различия — Ты тоже из этих?

Вместо ответа Мельников достал удостоверение и ткнул его под нос капитану. Спеси у капитана резко поубавилось. Он нервно сглотнул.

— Извините, товарищ майор. А этого — уведите, — хоть и не столь уверенно как раньше, скомандовал он.

— Отставить, — в голосе Мельникова послышался металл, и бойцы невольно остановились.

— Не волнуйтесь, капитан, он не убежит — сказал Мельников. — Ведь так, сержант? — повернулся он к Хантеру. — А бойцов своих вы оставьте, если не верите. Мне с ним потолковать надо.

Капитан пожал плечами.

— Смотрите, товарищ майор… но если что…

— Ладно, ладно, капитан. Если что — тогда и буду отвечать.

— Сержант, давай-ка присядем тут — Мельников показал на соседнюю лавку. — Так ты говоришь, на «Комсомольской» был? Как там?

— Да, там было много раненых. Многие умерли.

— А наверх где ходил?

— На «Комсомольской», на «Красносельской»…

— И как там?

— Радиации почти нет, но…

— Что но?

— Люди… наверху… многие наверху выжили… и с ними что-то не… как это… что-то не то. Они уже не люди… И — как это — давит…

— Давит? Это как?

— Не знаю. Чувствую — но объяснить не могу. По-русски — совсем не могу… и по-английски тоже.

— То же самое на юге. То же самое… Только там оно еще и вниз проникло. — Мельников глянул на часы. — Так, мне тут назначено… Дождись меня. — Мельников повернулся к бойцам — Проконтролируйте. — бросил им для порядка. То, что Хантер никуда не денется, ему было ясно, но для лучшего контроля над ситуацией он должен был озадачить и этих воинов.

6.

Хантер остался сидеть на деревянной скамейке и устало прикрыл глаза. «Странные люди эти русские» — думалось ему — «Все играют в свое вечное верю-не верю. Мир рухнул, им помочь хотят, а они все за свое. Хорошо хоть этот майор оказался толковым… Видно, что настоящий солдат — понимает, что к чему… Да, солдаты всегда друг друга поймут… не то что эти — политики… Что же случилось… Что?»

Потом мысли его приняли другое направление — он подумал о доме в ставшей родной после увольнения из Корпуса Небраске, о девушке-чешке с забавным именем Ленка, с которой он недавно познакомился и с которой они уже строили планы на будущее… Ленка тоже неплохо знала русский, и им было так весело болтать на смеси трех языков, переходя с одного на другой, пока разговоры не сменялись поцелуями и…

Хлопок по плечу вывел Хантера из сладких воспоминаний и вернул его к реальности. Ленка осталась даже не за океаном, она осталась в другой жизни, к которой уже никогда не будет возврата.

— Эй, сержант, хорош расслабляться. — это был Мельников. Хантер взглянул на часы — прошло уже больше, чем два часа. — Я тут с отцами-командирами насчет тебя поговорил… Короче, если хочешь — держись меня. Нет — вали куда глаза глядят. Тебя здесь оставляют только под мою ответственность — на испытательный срок. А заниматься мне поручили — с учетом моего опыта — делами серьезными и опасными… Наземная разведка и все такое. Так ты как?

— Майор, ты не пугай. Я в Афганистане служил. И в Ираке. Две пули из «Калашникова» получил. Поэтому и уволили из Корпуса… Я всякое видел, но то, что сейчас наверху… Так что я с тобой, майор.

— Спасибо. Мне сейчас мужики правильные ой как нужны. А я, кстати, уже не майор. А целый полковник, блин. По моему ведомству здесь совсем мало ребят осталось, так что для большего веса наш генерал (он-то выжил, засранец, и тут обретается) мне вне очереди звезд насыпал… — грустно усмехнулся Мельников. — Да, мало наших ребят осталось… черт…

— Ладно, Colonel, давай — как это — по-русскому обычаю… умоемся?

— Обмоем… Давай, сержант… и ребят наших помянем. Тут на Боровицкой тачка моя стоит, там вискаря несколько бутылок есть. И водяры…

7.

— Эдик, вот ты скажи — на кой хрен тебе приключения нужны? Вот что тебе дома с Ленкой не сиделось?

— Трудно объяснить… Решил посмотреть на страну бывших — как это — противных…

— Противников?

— Да… А еще, понимаешь, у меня все были солдатами — дальний grandfather командовал полком южан при Геттисберге, поближе grandfather был в Архангельске в 1919, один grandfather — был в Бастони, когда немцы шли в Арденнах на Christmas сорок четвертого. Другой grandfather тоже в Корпусе служил, они в Корее высаживались… Отец — во Вьетнаме был… Брат погиб в Сомали… и он тоже был в Корпусе… Я хотел побывать в тех местах, где они были. В Бастони я был, в Геттисберге — конечно, в Корее был — только в Южной, но к 38-й параллели ездил… теперь вот в Россию приехал, хотел в Архангельск… Я на «Комсомольскую» к поезду ехал — хотел через Сэнт-Питерсбург…