Аллергия - Дональд Уэстлейк

Терпение его было вознаграждено, когда в трубке раздался голос Почтальона Тома:

– Алло? Кто говорит?

– Алло, привет, Том, – Альберт старался говорить бодро, – это знаете кто – Альберт Уайт.

– А! Как вы там, мистер Уайт?

– Да не очень здорово, Том, в том-то и дело. Я весь уик-энд провел в постели и...

– Ну вот, мистер Уайт. То-то вы были сам не свой на той неделе.

– Ну да. Я...

– Я это понял сразу, как вас увидел. Помните? Я вам еще сказал, что вы ужасно выглядите?

– Да-да, вы правы, Том, – Альберт едва сдерживался, – я вот насчет чего, – заторопился он, пресекая дальнейшие разглагольствования на медицинские темы, – я насчет письма для меня.

– Сейчас погляжу. Подождите. – И не успел Альберт ответить, как Том бросил трубку и пошел смотреть.

Пока Альберт в бессильной ярости ждал, когда этот дурень вернется, вошла Элизабет с дымящейся чашкой чаю, приговаривая:

– Ну-ка, попей, милый. Это тебе придаст сил. – Она поставила чашку рядом с телефоном и пристроилась рядом, сложив руки на животе. – Что-то важное? – смущенно спросила она.

Альберту приходило в голову, что рано или поздно придется все это Элизабет объяснять. Каким образом – он и понятия не имел, уповая лишь на то, что придумает что-нибудь до того, как начнет действовать. Но сейчас надо было хотя бы вести себя естественно. Состроив подобие улыбки, он пояснил:

– Это все, понимаешь, дела. Кое-что надо сегодня сделать. Как там яйцо?

– Сейчас будет готово. – И она заторопилась обратно на кухню.

Через минуту объявился Почтальон Том:

– Вот ваше письмо, мистер Уайт. Сами знаете от кого.

– Том, послушайте меня внимательно. Я сегодня болен, но завтра, надеюсь, будет получше. Придержите пока письмо. Не отсылайте его Бобу Харрингтону.

– Минутку, мистер Уайт.

– Том!..

Но тот опять исчез.

Вошла Элизабет, показывая жестом, что все готово. Альберт, силясь улыбнуться, махнул рукой, отсылая ее обратно. Тут воротился Том, приговаривая:

– Так, ну вот, мистер Уайт, это письмо у нас со вторника. Элизабет еще не сдвинулась с места. Альберт яростно замахал в ее сторону, чтобы она убиралась.

– Я за ним зайду через день-два, – произнес он в трубку.

– Вам бы лучше позвонить мистеру Харрингтону, – посоветовал Том, – чтоб он выслал его вам, как только получит назад.

– Том, подержите его для меня!

– Не могу, мистер Уайт. Помните, мы об этом говорили. Вы же сами сказали – обязательно отошлите обратно, если я не заберу за пять дней.

– Но я болею! – взревел Альберт. Элизабет стояла как вкопанная, и Альберт понимал, что ей до смерти хочется узнать, в чем тут дело.

– Мистер Уайт, – произнес Том беззаботно, чем привел Альберта в еще большее бешенство, – если вы больны, все равно вы никакими подпольными делами заниматься не сможете. Разве что под одеялом. Хи-хи.

– Том, ну вы же меня знаете! Голос-то мой вы узнаете, правда?

– Ну конечно, мистер Уайт.

– Ну так письмо-то адресовано мне, так ведь?

– Мистер Уайт, почтовые правила гласят, что...

– Да к чертям ваши правила!

Элизабет была в изумлении. Почтальон Том тоже выразительно замолк. Да Альберт и сам был несколько ошарашен.

– Извините, Том, – вымолвил он, – я не хотел, просто я немного расстроился и плохо себя чувствую, ну и...

– Да что вы, жизнь не кончена, мистер Уайт. – Судя по голосу, Почтальон Том явно пытался его утешить. – Не уволит вас мистер Харрингтон, раз вы болеете.

Тут при виде так и не вышедшей из комнаты Элизабет Альберта осенило.

– Слушайте, Том. Я сейчас за письмом пошлю жену. – Это означало, что придется раскрыть Элизабет всю правду либо хоть часть ее, ничего другого не оставалось. – Я ей дам какие-нибудь свои документы, ну хоть водительские права, или записку от меня, или...

– Невозможно, мистер Уайт. Вы разве не помните, сами же мне говорили, чтобы никому кроме вас лично писем не отдавать, невзирая ни на какие там телефонные звонки и прочее.

Разумеется, Альберт это помнил, черт подери. Но есть же разница!

– Том, прошу вас, как вы не понимаете, – снова начал он.

– Мистер Уайт, слушайте, вы же взяли с меня слово...

– А, чтоб тебя! – заорал Альберт, признавая свое поражение, и швырнул трубку.

– Что случилось, Альберт? – обратилась к нему Элизабет. – Я в жизни тебя таким не видела.

– Не приставай ко мне, – отвечал тот мрачно. – Не приставай хоть сейчас.

Он опять перелистал телефонный справочник и, найдя номер “Геральд стейтсмен”, набрал его и попросил Боба Харрингтона.

Телефонистка попросила подождать.

В тот же миг Альберт представил себе воочию этот разговор. Он скажет журналисту, что к нему вернется письмо, которое тот никогда не посылал, и попросит его не вскрывать? Попросить об этом ушлого репортера? Попросить такую ищейку не вскрывать письмо, попавшее к нему столь причудливым и таинственным образом? Все равно что положить льву в рот сырое мясо, наказав не есть его.

И Альберт повесил трубку, грустно покачав головой.

– Просто не знаю, что делать, – сказал он.

– Вызвать доктора Френсиса? – предложила Элизабет. Доктору Френсису звонили еще в пятницу, он проконсультировал Элизабет по телефону и, связавшись с аптекой, распорядился, что доставить на дом Уайтам. О нем говорили – и не без оснований, – что он не позвонил бы сам, даже если бы пациентом была собственная его жена. Но тут Альберт, осененный новой идеей, воскликнул:

– Да! Позвони! Попроси его приехать немедленно! А я пока, – он чуть притих, – съем твое яйцо.

Доктор Френсис пришел часа в два, скинул мокрый плащ – погода была жуткая – и спросил недовольным тоном:

– Ну, что за срочность?

Альберт, лежавший на диване в гостиной на первом этаже, под кучей одеял, позвал его:

– Доктор! Я тут!

– Ну, так я же вам все выписал в пятницу.

– Доктор, – торопливо начал Альберт, – мне необходимо сегодня попасть на почту. Это вопрос жизни и смерти. Прошу вас, дайте мне что-нибудь – что угодно, лишь бы я смог туда добраться.

– Что такое? – нахмурился Френсис.

– Мне надо туда попасть.

– Ну, вы просто насмотрелись детективов по телевизору. Никаких таких средств нет. Болеете – так болейте. Принимайте то, что я вам прописал, лежите, и, может, к концу недели поправитесь.

– Но мне надо туда сегодня!

– Пошлите жену.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Безумная ярость, казалось, придала Альберту сил. Отшвырнув одеяла, он потащился в холл, схватил пальто, надев его прямо поверх пижамы, потом нахлобучил шляпу и – как был в одних тапках – направился к входной двери. Элизабет и доктор Френсис кричали что-то ему, но он не слышал ни слова.

Едва сделав два шага снаружи, Альберт поскользнулся на мокром тротуаре, ноги его подкосились – и он сломал ключицу.

Элизабет и доктор Френсис привели его обратно. А потом, когда доктор забинтовал его, он погрузился в угрюмое молчание, проклиная весь свет.

Так продолжалось до среды, когда зазвонил телефон, после чего Элизабет со странным выражением лица сообщила, что звонит мистер Клемент.

Альберт обреченно поднял трубку и произнес:

– Алло?

– Мой самолет улетает через минуту, мерзавец, – проскрежетал ему Клемент прямо в ухо, – но сперва я хотел поговорить с тобой. Чтобы ты знал: наши с тобой дела не закончены. Я еще вернусь. Вернусь.

Трах.

Альберт положил трубку.

– Что там, милый? – спросила Элизабет, стоя в дверях. Альберт приоткрыл рот. Что ей сказать? Как сказать? Все это было так запутанно и тягостно.

– Милый, что-то не так?

– Да! – взорвался он. – Можешь оставить меня в покое. Я потерял работу!