Зов крови - Лесли Мэримонт

Подруги разругались в пух и прах. Произошло это чуть более года назад.

А теперь Флора мертва.

Хилда почувствовала, как задрожал подбородок, и стиснула зубы, с трудом удержавшись от слез.

— Флора, я не позволю издеваться над твоей памятью, — прошептала Хилда, глядя на хорошенькую девочку, дочь Флоры. — Петл получит все, что ты желала для нее. Все, что только возможно. Она не останется без материнской любви, не будет носить поношенную одежду, не уйдет из школы в пятнадцать лет. Она не узнает, что такое социальное пособие и сиротский приют! Никогда! Никогда, пока в моем теле будет теплиться жизнь!

Приготовившись внутренне к жестокой схватке, которая, без сомнения, ждала ее впереди, Хилда толкнула дверь и решительно направилась к столу секретарши.

— Мне надо увидеть Бертолда Кертиса! И, опережая ваш вопрос, скажу: да, мне назначено, — беззастенчиво солгала она эффектной зеленоглазой блондинке.

Хилда всегда верила, что робость мешает успеху. Она ни за что не поступила бы в театральную школу, если бы не была твердо уверена в своих актерских способностях. Три года подряд она приходила на прослушивание, прежде чем обрела желанное место в школе. Однако Хилда считала, что это еще не высший показатель ее способностей. Вот попасть в театр «Олдуич» или в «Ройял корт» — это так же трудно, как получить приглашение на прием в Букингемский дворец.

Блондинка направила Хилду в длинный коридор, который вывел ее в небольшую приемную, где на полу лежал роскошный темно-синий ковер. Колеса коляски немедленно утонули в ворсе и забуксовали.

— Чем могу вам помочь? — услышала Хилда вопрос, заданный слегка удивленным, но спокойным тоном.

Секретарша Бертолда Кертиса! — сделала вывод изумленная Хилда. Не блондинка. Не молоденькая. Да и не красавица. Она цинично подумала, что Бертолд Кертис наконец-то научился не смешивать бизнес и удовольствие.

— Мне надо увидеть Бертолда, — тоже спокойным тоном сообщила Хилда.

Секретарша нахмурилась.

— Мистер Кертис на совещании и настоятельно просил не беспокоить его ни по какому поводу.

Хилде все же удалось протащить коляску по ковру и поставить ее перед столом.

— Сомневаюсь, что распоряжение касалось меня. Или его дочери.

Глаза секретарши округлились, она даже приподнялась и, перегнувшись через стол, заглянула в коляску.

— Его… дочери? — переспросила она изумленно.

— Совершенно верно, — холодно подтвердила Хилда. — Ее зовут Петл, ей три месяца. Передайте, пожалуйста, Бертолду, что она здесь и желает наконец познакомиться со своим отцом.

Секретарша растерянно заморгала.

— Гм… возможно, вам лучше пройти в кабинет мистера Кертиса, а я схожу за ним.

Хилда наградила секретаршу ледяной улыбкой.

— Прекрасная идея.

Кабинет Бертолда Кертиса удивил Хилду. Просторный, на полу ковер, из окон открывается потрясающий вид на город. И тем не менее, этот кабинет предназначался для работы, о чем свидетельствовал беспорядок на столе хозяина.

Секретарша тяжело вздохнула, покачала головой и взяла с черной блестящей поверхности стола чашку с недопитым кофе. Достав из ящика салфетку, она принялась вытирать пятно от кофе, что-то бормоча себе под нос.

А Хилда тем временем опустилась в одно из двух кресел с высокими спинками, которые стояли перед столом, закинула ногу на ногу и подвинула поближе коляску, чтобы можно было наблюдать за безмятежно посапывающей Петл.

— Какая ты хорошая девочка, — промурлыкала Хилда, заботливо поправляя розовое одеяльце, в которое была укутана малютка.

Подняв глаза, Хилда обнаружила, что секретарша вернулась и смотрит на нее так, будто увидела пришельца из космоса.

— Думаю, мистер Кертис скоро подойдет, — сказала женщина, снова покачала головой и удалилась, закрыв за собой дверь кабинета.

Менее чем через две минуты та же самая дверь рывком распахнулась, и Хилда, обернувшись, впервые увидела отца Петл.

Бертолд Кертис удивил ее еще больше, чем его секретарша или кабинет. Высокий, мускулистый, темноволосый… Да, следует признать, симпатичный. И глаза пронзительно голубые.

Но, несмотря на все это, стоящий перед ней мужчина не соответствовал тому образу, который Хилда создала в своем воображении, памятуя о том, что все любовники Флоры были вежливыми, учтивыми, прекрасно воспитанными, хорошо одевались. Они излучали обаяние и сексуальность, чем привлекали романтических дурочек вроде Флоры.

Бертолд Кертис был другим.

Он стремительно вошел в кабинет — угрожающего вида мужчина, широкоплечий, с коротко подстриженными волосами. Рукава его голубой рубашки были закатаны, словно он приготовился к драке, узел галстука приспущен, верхняя пуговица рубашки расстегнута, открывая основание мускулистой шеи. Взгляд его был суров, впечатление усиливали сошедшиеся на переносице темные брови.

Честно говоря, Бертолд Кертис скорее походил на прораба, намеренного отругать своих рабочих, чем на преуспевающего бизнесмена, которому, по мнению Хилды, полагалось держаться с определенным апломбом.

Остановившись возле коляски, Бертолд сначала посмотрел на Петл, затем снова на Хилду и рявкнул:

— Мне передали, что, судя по вашему заявлению, это моя дочь!

Но на Хилду его рык не произвел впечатления: она вовсе не собиралась пасовать перед этим грубияном. Интересно, что Флора вообще нашла в нем? Впрочем, она утверждала, что в постели он гораздо лучше, чем вне ее.

— Совершенно верно, — любезно подтвердила Хилда.

Бертолд устремил на нее взгляд, от которого Флора наверняка бы съежилась и попыталась спрятаться. Теперь Хилде было ясно, почему ее подруга всего лишь раз попыталась обратиться за помощью и поддержкой к отцу Петл. Он был из тех мужчин, кто порывает с любовницей раз и навсегда.

Но я ведь не Флора, подзадорила себя Хилда. Посмотрим, какие возражения на этот раз представит мистер Кертис.

— Ждите здесь, — прорычал он.

— А я никуда и не собираюсь уходить, — безмятежно сообщила Хилда, за что была пронзена очередным убийственным взглядом.

Но она выдержала этот взгляд, даже не моргнув. Бертолд еще несколько секунд смотрел на Хилду, затем резко повернулся и вышел из кабинета.

Хилда сидела, насвистывая и болтая левой ногой. Хотелось надеяться, что мистер Грубиян сумеет взять себя в руки и вспомнит о хороших манерах. Или, по крайней мере, прислушается к голосу здравого смысла. Потому что она не отступит, пусть даже земля разверзнется!

Медленно текли минуты. Пять… Десять…

Хилда почувствовала, как внутри нее словно начинает сжиматься какая-то пружина, — так всегда бывало перед решающими моментами ее жизни. Она не рассчитывала, что этот человек добровольно пойдет на мировую, если он один раз уже отказался от отцовства, дал Флоре денег на аборт и выгнал ее.