Искусство приходить вовремя - Сергей Раткевич

Она даже испугается спервоначалу. Это будет потрясающая смесь восторга, ужаса, неверия…

— Я сошла с ума? — жалобно спросит она, глядя на невероятное чудо, возлежащее на должным образом расшитой подушечке.

— Нет, — безжалостно ответит он, кусая губы, чтоб не улыбаться, словно полный идиот, коим, без сомнения, является.

— Тогда… тогда с ума сошел ты, верно? — испуганно продолжит она. — У кого ты украл ее, псих ненормальный?

— Я сошел с ума гораздо круче, чем тебе кажется, — гордо ответит он. — Я ее не украл. Я ее купил. — Он выждет еще миг, крохотный миг, и добавит почти шепотом: — Она твоя!

Она взвизгнет от восторга и повиснет у него на шее. Ей это удается, несмотря на то что она куда выше ростом. Ей все удается! Она расцелует его, еще раз скажет, что он окончательно спятил, а потом подойдет к своей новой лютне и осторожно коснется верхней деки указательным пальцем, словно пробуя согревающееся молоко или воду. Она не сразу поверит, что это чудо и в самом деле — ее. Что оно принадлежит ей, и только ей. А когда поверит… и сыграет… и еще сыграет… и еще… нет, так и нужно все сделать! Это! хорошо, что ее сейчас нет. Судьба правильно распорядилась.

Она даже не слишком огорчится, узнав, что те деньги что она заработала в "Хрустальной флейте", — единственное, что у них осталось. В конце концов — заработать всегда можно, а такие лютни на дороге не валяются.

Якш шел вперед такими широкими шагами, что штаны грозились немедля треснуть по швам, а городские зеваки, ранее расступавшиеся перед ним, теперь поворачивали и шли следом, интересуясь, куда это можно так торопиться? Там ведь наверняка что-то необыкновенно интересное, раз этот чудак так торопится!

Они промаршировали за ним два квартала и в недоумении остановились, когда за широкой гномьей спиной захлопнулись двери одного из троаннских отделений Арсалийского Рыбного банка. Троаннцы переглянулись и пожали плечами.

Так спешить всего лишь за какими-то деньгами? Ладно бы вслед за прекрасной женщиной! Или тем паче на концерт! На репетицию! Даже на развеселую пирушку! Но за деньгами?! Ох уж эти гномы… что за эксцентричный народ!

Гордо похрустывая банковским векселем, Якш вновь переступил порог музыкальной лавки. Лютни на прилавке не было. Якш дрогнул.

"Опоздал!" — В его голове что-то пронеслось и обрушилось, разбившись на куски.

"Заткнись, идиот! Ты же сам приказал убрать ее с прилавка!" — прикрикнул он сам на себя.

Торговец тоже куда-то исчез; вместо него был другой — плотный низенький господин, едва выше самого Якша.

— А куда делся господин Дидье? — спросил Якш.

— Обедать пошел, — ответил тот.

— Обедать? — возмутился Якш. — Мы с ним договорились, что через час я прихожу, плачу и забираю лютню работы мастера Кинтаны! Он что, подождать не мог?

"Вот тебе и поклонник! Даже странно как-то. Рейменцы почти все обожают музыку. Даже больше, чем прочие троаннцы. Это у них наследственное — город такой. И чтобы кто-то из них не задержался на десять минут и предпочел какой-то жалкий обед возможности обсудить красоты лютневого тембра…"

Якш только головой покачал.

"Бывает же…"

— Он оставил мне все распоряжения, господин Якш, — поклонился низенький господин.

Он порылся под прилавком, достал добротный, искусно изукрашенный футляр из светлого дерева и протянул Якшу.

— Пожалуйте! Можете убедиться сами…

Якш принял футляр, открыл его и уставился на лютню. Да. Это она. Все правильно. Осталось заплатить, а потом… а потом он принесет эту лютню в гостиницу и дождется Катрин… и… есть ли что прекраснее, чем глаза любимой, сияющие от счастья?

Он успел почуять неладное. Заметить движение в полированной поверхности лютни. Невероятное движение. Непредставимое в таком месте. Меньше всего он ожидал, что подобное может случиться здесь… в музыкальной лавке… в Троанне… в Реймене…

"Из него такой же торговец, как из меня кавалерист!" запоздало сообразил Якш, глядя, как увесистая дубина в руках крепыша опускается ему на голову.

Он успел бы ее перехватить — да хоть заслониться! — если бы не держал в руках футляр с лютней. Прежний Якш бросил бы футляр с лютней не задумываясь и, пожалуй, сумел бы прикрыть голову. Нынешний даже не подумал о такой возможности. Единственное, чего он испугался, — проклятая дубина повредит инструмент! Удара он не почувствовал. Просто сознание померкло, и мир заволокла мягкая беззвучная тьма. Он уже не увидел, как его руки аккуратно поставили футляр с лютней обратно на прилавок. Он упал только потом.

Упал, получив от ошарашенного крепыша еще один удар — на всякий случай.

Катрин взяла последний аккорд и решительно раскланялась. Восьмой раз она уходила с возвышения, и восьмой раз ее просили вернуться.

— Все, господа, все! — наконец сказала она. — Меня муж дома ждет. А у вас впереди и без меня достаточно интересных бардов. Надо же и другим дать возможность выступить.

— Ка-ти! Ка-ти! Ка-а-ати!!! — возражали слушатели.

— Нет-нет! На сегодня все! — покачала головой она и отпустила несколько колков на лютне.

В Троанне это означало, что музыкант действительно сегодня больше не играет. Это было то же самое, что поставить точку. Окончательную и бесповоротную.

Публика проводила ее разочарованными умоляющими стонами, но Катрин была непреклонна. Ей и в самом деле пора. Тем, кто за ней, тоже необходимо выступить.

— Нет-нет, благодарю! Не надо меня провожать, — откликалась она, проталкиваясь к выходу и отбиваясь от самых назойливых поклонников. — Нет, ни в какой кабак я с вами не пойду. В гостиницу? Если вы повторите это предложение при моем муже, я, так и быть, подумаю. Куда же вы? Что ж, как хотите…

Гонорар был очень даже неплох. Катрин всерьез задумалась о том, что бы такое подарить Якшу с этого незапланированного заработка.

Изукрашенная дверь "Хрустальной флейты" захлопнулась за ее спиной, отсекая переливчатые звуки флейт, бархатные аккорды лютен, разудалые взвизги волынок, мерные вздохи барабанов и бубнов да певучие голоса скрипок. Вечерний город подмигнул Катрин желтым глазом фонаря.

"Отлично!" — подумала она, с наслаждением вдыхая прохладный воздух.

"Ой, мама!" — была следующая мысль, потому что ее внезапно, выскользнув из каких-то темных углов, окружили черные тени.

"Лучше бы я согласилась, чтоб меня тот доставучий придурок провожал!" — подумала она напоследок, а потом к ее лицу прижали омерзительно пахнущую тряпку, и звезды с фонарями завертелись перед ее глазами. Она даже вскрикнуть не успела.

— Бери ее! — прошептала одна из теней.