Подонок, ты будешь думать, что меня больше нет… Книга 2 - Юдина Екатерина

Наверное, мне следовало бы опасаться такое агрессивное чудовище, как Медичи. Я же прекрасно знала кто он и на что способен. Замечала дикую бесноватость в его глазах и лично видела на что  способен этот человек, хотя, те его поступки, которым я стала случайной свидетельницей, являлись сущей мелочью по сравнению с тем, что я периодически слышала о Медичи. Порой, о нем ходили действительно страшные слухи.

Но, все равно, находясь рядом с ним, я не ощущала тревожной опасности, исходящей от человека, который хочет уничтожить, или растерзать. Я видела, что из-за некоторых моих поступков Виненсо неистово злился и был на грани потери самоконтроля, благодаря чему становился похожим на сущего дьявола с пылающими от гнева глазами. Но, мне все равно казалось, что Медичи даже в таком состоянии меня не тронет и грубой силы не применит. Из-за этого я обрела такую пагубную черту, как беспечность. Вот только, уже сейчас она довольно быстро стала таять, постепенно исчезая из моей головы. А все потому, что Медичи изменился. Винченсо когда-то подарил мне эту беспечность и он же ее отнял, уже сейчас показывая, что за любой поступок или слово, я могу быть уничтожена им. А это уже повлекло изменения во мне.

Теперь, Винченсо вызывал у меня совершенно другие эмоции, нежели год назад. Гнев, ненависть, злость… Сильные и жгучие эмоции пожирали изнутри, но. сколько я бы не храбрилась и насколько бы сильной не пыталась выглядеть, отдаленно ощущала, как глубоко в сознании засел страх. Неприятно горький, болезненно колкий и, до дрожи в пальцах, тревожный. Каждый раз, когда Медичи оказывался рядом, я ощущала, как внутренний страх сжимал мне горло и прокалывал сердце длинной иглой, давая понять, что уже теперь, теряя самоконтроль, этот парень не будет сдерживаться. Разорвет на куски и глазом не моргнет.

Медичи стал бездушной тварью и даже сейчас, находясь с ним в одной комнате и чувствуя на себе его взгляд, помимо уже хорошо знакомой бури жгучих эмоций, я ощущала страх. Более того, я не знала почему, но сегодня он был в разы сильнее, словно я на интуитивном уровне заранее чувствовала, что в этот день произойдет нечто страшное. Будто сразу поняла, что сегодня Медичи перешагнет последнюю грань.

– Нет, я все еще чувствую себя очень плохо, – пробормотала, продолжая кутаться в одеяло. Из-за неожиданности я растерялась, но все же попыталась несколько раз покашлять и говорить тише, словно я действительно болела.

– Неужели? – Медичи склонил голову набок и поднес к губам сигарету, делая неспешную, но глубокую тягу.

Было прекрасно видно, что на мой спектакль он не повелся и в мои слова не поверил. Выдохнув дым, Винченсо прищурил взгляд, с раздражением оглядывая одеяло, словно оно стало неимоверно сильно раздражать Медичи.

– Одеяло убери, – тут же прозвучал приказ. Голос ровный, но с ощутимой жесткостью и утяжеленный грубой хрипотцой.

– Нет. У меня температура. Мне будет холодно, – я покачала головой, сильнее цепляясь пальцами за ткань, скрывающую мою наготу.

– Не переживай, Фелиса, я сейчас тебя отогрею, – а уже эти слова прозвучали, как жуткая угроза. Возникшая ситуация нравилась мне все меньше и меньше.

– Мне и так хорошо, – качнула головой. – У тебя же есть невеста. Зачем ты пришел сюда?.. – мне действительно было непонятно, почему имея такую необычайно красивую девушку в качестве будущей жены, Винченсо явился ко мне с явными неоднозначными намерениями. Тем более, измены женам в их кругах не приветствовались. Они карались. Так неужели секс для Винченсо был сопоставим с риском смерти? Правда, опять-таки, я не сразу учла, что невеста это еще не жена. Хотя… имело ли это значение?

– Рот закрой и убери одеяло, – Медичи даже не дал мне закончить свой вопрос. Он вышвырнул окурок в открытое окно и пальцем ослабил галстук. – Пока я снимаю рубашку, у тебя есть время подумать и выбрать для себя более приемлемый вариант: быть выебанной более или менее болезненно.

Говоря эти слова, Винченсо начал расстегивать пуговицы на рубашке и мне показалось, что он делал это слишком быстро, хотя ничего торопливого в действиях парня не было. Да, имелась резкость, которая возникала у человека, который устал ждать и теперь, несмотря ни на что, собирался получить желаемое. Во всем остальном Винченсо имел вид хищника уже загнавшего свою жертву в ловушку. Да, сожрать ее хочется и хищник обязательно это сделает, но жертва уже никуда не денется, поэтому смысла в лишних движениях. Да и не присущи они Медичи.

– Если хочешь, чтобы я причинил тебе меньше боли, убери одеяло и встань на четвереньки ближе к краю кровати. Прогнись в спине. Покажи, как ты умеешь обращаться со своей гибкостью и сделай так, чтобы мне понравилось, –  Медичи закончил расстегивать пуговицы на рубашке и теперь ее края скользнули в стороны открывая вид на рельефный торс и напряженные, будто и вовсе стальные мышцы. – Если же хочешь узнать насколько сильно болезненным будет секс – продолжай мне сопротивляться. Я с удовольствием проведу тебя через все круги Ада. Не думай, что мне хочется церемониться со шлюхой. Особенно с тобой, Фелиса.

На этом моменте Медичи снял с себя рубашку и небрежно отбросил ее в сторону, после чего посмотрел на меня жестким взглядом и спросил:

– Что же ты выбираешь?

Сразу я на вопрос не ответила, ведь моя голова работала слишком заторможено. С одной стороны, страх замедлял ход мыслей, заставляя сердце стучать слишком быстро и этим истошным биением он будто намекал, что сопротивлением я подпишу себе смертельный приговор. Но, с другой стороны, я понимала, что, если соглашусь быть покладистой, никогда себе этого не прощу. Если меня сломать морально, пагубные последствия я почувствую и на физическом уровне.

Да и как за столь короткий отрывок времени, который мне дал Винченсо для размышлений, можно перебороть себя? Уничтожить гордость и отдать себя тому, кого ненавидишь? Чтобы он попользовался телом, поставив на нем клеймо шлюхи? Никак. Это невозможно. Поэтому, я тут же начала лихорадочно оглядываться по сторонам в надежде найти путь к бегству. Я даже приподнялась на кровати и попыталась спрыгнуть на пол, в надежде добежать до двери, но Винченсо заметил мои движения. Очень быстро он сократил расстояние и сомкнул массивную ладонь на предплечье, после чего швырнул меня обратно на кровать. Я отлетела в сторону и ударилась макушкой о деревянное изголовье.

– Ты сама сделала выбор, – Медичи оскалился. Мои действия он принял, как ответ на свой вопрос. Это и не странно. Навряд ли попытку к бегству можно принять за согласие быть покладистой.

– Подожди! – я выставила руку вперед в защитном жесте. Жаль только из-за этого одеяло немного сползло, частично оголяя грудь, которая тут же привлекла к себе острый взгляд Винченсо. С его губ сорвался гортанный рык.

Матрас сильно прогнулся от того, что Медичи встал на него одним коленом и, прежде, чем я успела хоть что-нибудь сделать, парень за лодыжку подтянул меня к краю кровати.

– Подожди! Давай договоримся, – я забормотала, пытаясь опять отползти подальше. – Я не хочу, чтобы ты делал мне больно. Давай… Давай я сделаю это ртом. Как и в прошлые разы, – с моих губ сорвались лихорадочные слова, когда Медичи перевернул меня на спину и резким движением поставил на четвереньки.

Я все еще не сломала себя и не собиралась по собственной воле вставать перед Винченсо на колени, чтобы приоткрыть губы и теперь уже без принуждения или наркотиков взять в рот. Но я надеялась, что своими словами смогу отвлечь Винченсо. Для этого я выбрала плохую причину, но голова и так плохо соображала, а мне главным было хотя бы ненадолго замедлить Медичи. Я верила, что смогу что-нибудь придумать, если у меня появится немного времени на размышления.

– Ты это обязательно сделаешь, но позже, – слова полные уверенности.

Я вздрогнула, когда Винченсо сдернул с меня одеяло. Быть полностью обнаженной перед ним – настоящая пытка, которая, несмотря на ситуацию, имела в себе смущение и желание прикрыться. Слишком странно на меня влиял его взгляд, который я чуть ли не физически ощущала на себе. Все же он жег и превращал тело в пепел. Правда, сейчас все же преобладало желание остановить Медичи, поэтому я попыталась вырваться и ударить его ногой, но у меня ничего не получилось.