Я не могу без тебя жить (стихотворения, поэмы) - Николай Асеев

Оттуда при содействии А.В. Луначарского я был вызван в Москву как молодой писатель. Здесь и возобновилось мое прерванное на ряд лет знакомство с Маяковским. Он знал, что на Дальнем Востоке я читал его «Мистерию-буфф» рабочим Владивостокских временных мастерских, знал, что печатал отрывки из «Человека» в газете, что читал лекции о новой поэзии во Владивостоке, – и сразу принял меня как родного. Затем началась работа в Лефе, в газетах, в издательствах, которую опять-таки возглавлял Маяковский, неотступно, как пароход баржу, буксируя меня всюду с собою. Я объездил с ним города Союза – Тулу, Харьков, Киев; совместно с ним выпустил несколько агитационных брошюр.

Неизменная товарищеская заботливость со стороны Владимира Владимировича продолжалась до конца его жизни. Благодаря ему было издано много моих книг. Позже я написал о нем поэму, чтобы хоть отчасти восполнить свой долг перед ним. Без него мне стало труднее. И, несмотря на знаки внимания со стороны товарищей по литературе, я так никогда и не оправился от этой потери. Это невозвратимо и неповторимо.

На этом, собственно, и заканчивается моя автобиография. Все остальное лишь варианты главного.

Николай Асеев

1957 – 1962

Москва

Стихотворения

Москве

Константину Локс

И ты передо мной взметнулась,твердыня дремная Кремля, —железным гулом содрогнуласьтвоя священная земля,«Москва!» – и голос замирает,и слова выспреннего нет,взор опаленный озираетследы величественных бед;ты видела, моя столица,у этих древних алтарейцариц заплаканные лицаи лики темные царей;и я из дальнего изгнанья,где был и принят и любим,пришел склонить воспоминаньяперед безмолвием твоим…А ты несешь, как и когда-то,над шумом суетных шаговсоборов сумрачное златои бармы тяжкие снегов.И вижу – путь мой не случаен,как грянет в ночь Иван: «Прийди!»О мать! – дитя твоих окраинтоскует на твоей груди.

1911

Грозува

Как ты подымаешь железо,так я забываю слова:куда погрохочет с отвесаглухая моя булава?

Как птицы, маячат присловья,но мне полонянна – одна:подымет посулы любовьядо давьего дневьего дна.

По крыльям железной жеравыстекает поимчивый путь,добычит лихие забавыее белометная грудь.

Ветров перемерявши шелкомбеззвучии твоих глубину,я вызвежжусь на небе желклом,помолньями в мир полыхну —

Чтоб ты, о печале Роксано,вершала могучий потуст,ничьею рукой не касанна,ничьих не касаема уст.

1912

Москва

Фантасмагория

Н. С. Гончаровой

Летаргией бульварного вальсаусыпленные лица подернув,в электрическом нёбе качалсяповернувшийся солнечный жернов;покивали, грустя, манекеныголовами на тайные стражи;опрокинулись тучами стены,звезды стали, стеная, в витражи;над тоскующей каменной плотью,простремглавив земное круженье,магистралью на бесповоротьеоблаками гремело забвенье;под бичами крепчающей стужикоченел бледный знак Фаренгейта,и безумную песенку ту жевыводила полночная флейта.

1913

Заповедная буща

Триневластная твердынязаневоленных сердец.Некуда дремлюге ныне,некуда от шумей деться:мечутся они во стане,ярествуют на груди.

А в те дни, смеясь, предстанетвезичь везей впереди!

Бунь на поляне Цветляны,осень взбежала – олень, —только твои не сгубляныясовки, яблочный день;только твои не срубляныбелые корни небес…

Дивится делу Цветляныдетская доля живее.

1913

Москва

* * *

Перуне, Перуне,Перуне могучий,пусти наши стрелыза черные тучи.

Чтоб к нам бы вернулисьпевучие стрелы,на каждую выдайпо лебеди белой.

Чтоб витязь бы ехалпо пяди от дому,на каждой бы встретилпо туру гнедому.

Чтоб мчалися кони,чтоб целились очи, —похвалим Перуна,владетеля мочи.

<1914>

* * *

Ой, в пляс, в пляс, в пляс!Есть князь, князь, князь,светлоумный, резвоногий,нам его послали боги!

Ой, ясь, ясь, ясь!Есть князь, князь, князь!Как твой первый бег,буди быстр весь век.

Как ты всех упрежал,пред тобою кустыпод покровом тьмыпреклонялися,а до нас добежал,светлоликий ты, —пред тобою мырассмеялися.

Ой, в пляс, в пляс, в пляс!Есть князь, князь у нас,светлоликий, резвоногий,нам его послали боги!

<1914>

Бреговег

Зазмеившись, проплыла,грозных вдаль отбросив триста,в море – памяти скула —в слезы взмыленная пристань.

Даже высушена соль,даже самый ветер высох,но морей немая больжелтым свистом пляшет в лицах.

И в колени морякаопрокинув берег плоский,перережутся векачерным боком миноноски.

Уплывающим – привет,остающимся – прощенье.Нас – ни здесь, ни с теми нет,мы – ведь вечности вращенье!

Июнь 1914

Евпатория

И последнее морю

Когда затмилось солнце,я лег на серый береги ел, скрипя зубами, тоскующий песок,тебя запоминаяи за тебя не веря,что может оборваться межмирный волосок.

Всползали любопытно по стенам смерти тени,и лица укрывала седая кисея.Я ощущал земли глухое холоденье,но вдруг пустынный воздух вздохнул и просиял!

Ты чувствуешь в напеве скаканье и касанье?То были волны, волны! Возникнут и замрут…Я вспомнил о Тоскане, где царствовать Оксане.И вот тебе на память навеки изумруд.

Август 1914

Крым

Граница

Гляжу с улыбкой раба:одного за другим под знамена,грозясь, несет велеба,взывая вдаль поименно.

Какой человек в подъемникеподбросился вверх, как мячик?..Склонились внезапно домикидля взоров искусно зрячих.

Их много вдали, игрушечных,свалилось, как черный козырь,когда от дыханий пушечныхбежали по небу розы.

Светись о грядущей младости,еще не живое племя!..О Время! Я рад, что я достигдержать тебе ныне стремя.

Октябрь 1914

Москва

Запевает

Что руки твои упали,еще ничего не зная,на осеребь леткой стали,потеха моя удалая?

Не ты ль поднялась полкамиповыморить город мором,своими свела рукамик его железным заторам?

Устам миловаться сладко,а сердцу жалеть невместно…Плыви Колыванью, Златко,земная моя невесто.

Поход твой поле полечит,годов перевеяв тридцать…Сорвет журавеля кречетк твоей тугой рукавице.

Курись кустом над поляной,крути железовье кресью,пока жужжавой калянойпойму тебя в понебесье.

1914

Звенчаль

Тулумбасы, бей, бей,запороги, гей, гей!Запороги-вороги —головы не дороги.

Доломаны – быстрь, быстрь,похолоним Истрь, Истрь!Харалужье пановопереметим наново!

Чубовье раскрутим,разовьем хоругвь путем,а тугую сутемьраньше света разметем!

То ли не утеха ли,соловейко-солоду,то ли не порада ли,соловейко-солоду!

По грудям их ехали —по живому золоту,ехали, не падалипо глухому золоту!

Соловее, вей, вей,запороги, гей, гей!Запороги-вороги —головы не дороги.

1914

Гремль

Пламенный пляс скакуна,проплескавшего плашменной лапой;ад душой – вышина,верхоглавье весны светлошапой.

В этом тихом дождике —ах, какая жалость! —ехал на извозчике —сердце разорвалось.

Не палят сиянияна Иван Великий;просят подаянияхитрые калики.

Точат, пеню слезную,а из глоток – пламя,движут силу грозную,машут костылями.

«Пейте, пейте бесиво,сучья перебежки,прокатайтесь веселов чертовой тележке!

Напивайтесь допьянабешеною сытой,а князьевы копья напопадет упитый!»

Дни и ночи, бегая,не уйдешь от чуда…Гей, лошадка пегая,увози отсюда!

Двери глухо заперты,пожелтели книги,никогда на папертине звенят вериги.

Галстучек горошкамиветриво трепался,поднимал ад рожками,поднимал три пальца.

Там над половодьямихолодела давечь,пало под ободьями,пало тело навзничь.

Над Иваном растет вышина,то под небом, слезою омытым,то огонь острогонь скакунаиз весны выбивает копытом.

1914