Кораблекрушение «Джонатана» - Жюль Верн

Задолго до начала описываемых событий правительство Чили как будто заинтересовалось неизведанными территориями и основало у Магелланова пролива колонию Пунта-Аренас. Но последующих шагов в этом направлении не делалось, и, хотя молодая колония развивалась и процветала, Чилийская республика не предпринимала дальнейших попыток укрепиться на Магеллановой Земле.

Что же привело Кау-джера сюда, в никому не ведомый край? Это оставалось загадкой, которую, впрочем, можно было частично разгадать, вспомнив страстный возглас, брошенный им с вершины скалы,— своеобразный вызов небу и восторженную хвалу природе.

«Ни Бога, ни властелина!» — классический девиз анархистов. Судя по нему, можно предположить, что и Кау-джер принадлежал к этому движению, вернее — к разношерстной толпе, в которой встречается немало уголовных преступников и одержимых фанатиков. Первые, обуреваемые завистью и злобой, всегда готовы пойти на любое насилие и даже на убийство. Вторые же мечтают об утопическом[14] обществе, где навсегда будет уничтожено зло путем отмены законов, созданных якобы для искоренения того же зла.

Кем же был наш герой? Одним из сторонников крайних мер и решительных действий? Человеком, изгнанным из общества и нашедшим пристанище только здесь, у последней границы цивилизованного мира?

Подобное предположение никак не вязалось с его добрым и заботливым отношением к туземцам. Тот, кто стремится помочь людям, не может желать им зла. Да, он был анархистом (ибо сам подтверждал это), но примыкал к группе мечтателей, а не к приверженцам кинжала и бомбы. Его изгнание было добровольным — своеобразной логической развязкой внутреннего конфликта, а не наказанием властей. Опьяненный своей мечтой, Кау-джер не смог примириться с железными законами цивилизованного общества, помыкающими человеком на всем его жизненном пути — от колыбели до могилы. Он чувствовал, что задыхается в дремучих дебрях бесчисленных законов, в угоду которым граждане любого государства приносят в жертву свою независимость, получая минимум жизненных благ и относительную безопасность существования. А поскольку наш романтик вовсе не собирался насильно навязывать людям свои принципы и вкусы, ему осталось только одно: отправиться на поиски страны, где не знают рабства. Может быть, поэтому он и обосновался в конце концов на Магеллановой Земле, еще сохранявшей полную свободу. Первое время, почти два года, он не покидал острова, на который когда-то высадился.

Кау-джер пользовался у индейцев большим доверием, и влияние его непрерывно росло. К нему стали приезжать за советом туземцы с других островов, так называемые «индейцы на каноэ» или «индейцы на пирогах» — племена, несколько отличающиеся от яганов.

Белый пришелец никому не отказывал ни в советах, ни в помощи. Когда вспыхивала какая-нибудь эпидемия, он нередко рисковал жизнью в борьбе со страшными болезнями. Вскоре слава о нем распространилась повсюду и даже вышла за пределы Магелланова пролива. Там стало известно, что некий чужеземец, поселившийся на Огненной Земле, снискал у благодарных аборигенов почетное имя «Кау-джер», и его не раз приглашали в Пунта-Аренас, но на все настойчивые просьбы он неизменно отвечал отказом.

К концу второго года пребывания Кау-джера на острове произошел случай, повлиявший на всю его дальнейшую жизнь.

Нужно сказать, что патагонцы нередко совершали опустошительные набеги на территорию Магеллановой Земли.

За несколько часов они могли переправиться вместе с лошадьми на южный берег пролива и начать долгие походы по всему острову. Патагонцы безжалостно грабили местных жителей и похищали их детей, чтобы превратить в рабов.

Между ними и огнеземельцами существуют значительные этнические различия. Первые более воинственны и опасны. Они промышляют охотой и живут отдельными племенами, управляемыми старейшинами. Вторые — мирные существа; они селятся семьями и занимаются рыбной ловлей. Внешне огнеземельцы также отличаются от соседей. Они меньше ростом, с большой квадратной головой, выступающими скулами, сдавленным черепом и почти без бровей. В общем, считаются существами довольно примитивными. Тем не менее племя отнюдь не вырождается, ибо детей у них предостаточно.

Патагонцы же высокорослы и крепки, пропорционально сложены. Они выщипывают бороду, а волосы перехватывают повязкой. Их смуглые лица в скулах шире, чем у висков, носы приплюснуты, узкие раскосые глаза сверкают в глубоких глазницах. Этим бесстрашным и неутомимым наездникам необходимы пастбища для скота и бескрайние просторы для охоты.

Кау-джеру пока не доводилось по-настоящему встречаться с такими жестокими грабителями, которых не могли обуздать ни аргентинские, ни чилийские власти.

Только в ноябре 1872 года, находясь в западной части Огненной Земли, Кау-джер столкнулся с патагонцами близ бухты Инутиль.

Граничащая на севере с болотами, она образует глубокую выемку почти напротив того места, где когда-то Сармьенто[15] основал печальной памяти колонию Пуэрго-Хамбре.

Итак, отряд патагонцев, высадившийся на южном берегу бухты Инутиль, напал на поселение яганов, насчитывавшее не более двух десятков семейств. Численное превосходство было на стороне нападавших, к тому же более сильных физически и лучше вооруженных.

Огнеземельцы пытались обороняться под командованием индейца из племени каноэ, только что прибывшего к ним на своей лодке.

Звали его Кароли. Он работал лоцманом и водил каботажные суда[16] по проливу Бигл и между островами архипелага мыса Горн. Закончив в этот день проводку очередного корабля в Пунта-Аренас, он на обратном пути остановился в бухте Инутиль.

С помощью яганов Кароли попытался оттеснить захватчиков. Однако силы оказались слишком неравными. Огнеземельцы не смогли противостоять врагу. Поселение было взято приступом, палатки разорены, семьи разлучены.

Во время сражения сын Кароли, девятилетний Хальг, терпеливо поджидал отца в лодке. Он мог не рисковать, выйдя в открытое море, но тогда его отцу грозила бы смертельная опасность. Неожиданно два патагонца кинулись к шлюпке. Один из них схватил мальчика за руку и потащил на берег. Кто знает, чем это могло закончиться, если бы Кароли не удалось вырваться из цепких лап разбойников. Он бросился на помощь сыну. Две стрелы почти одновременно просвистели над его ухом. Вдруг откуда-то раздался ружейный выстрел. Один патагонец рухнул на землю, другие в испуге и недоумении отступили к поселку. Нежданным спасителем оказался белый человек, Кау-джер, случайно очутившийся на острове.