Бумажные призраки - Джулия Хиберлин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я приходила к нему еще два раза, но он так и не согласился на путешествие. Теперь я только о нем и думаю, мысли о Карле копошатся у меня в голове постоянно, без передышки. Будят меня по ночам. Вечером, лежа в кровати, я чувствую, как его пальцы блуждают по моему телу в поисках пульса.
Мы сидим в обшарпанных деревянных креслах на грязном заднем дворе реабилитационного центра. В углу ютится небольшой огородик, на котором – как с удовольствием сообщил мне Карл – похоронены три кошки и одна белка. Разросшиеся жимолость и плющ обвивают прутья десятифутового забора, образуя плотную непрозрачную изгородь.
– Не понимаю, зачем мне твой так называемый отпуск, – ноет Карл. – Может, ты какая-нибудь сумасшедшая! Между прочим, девяносто процентов добычи в прайд приносят именно львицы. Вчера рассказывали по «Нэшнл джиографик». Надо отдать миссис Ти должное: хоть на кабельном не экономит.
В большом бумажном стакане у него сложносочиненная газировка, которую я смешала по его просьбе: одна часть «Спрайта», одна – вишневой «Колы» и одна – «Доктора Пеппера».
Тут мне приходит на ум новая идея. Я понижаю голос, чтобы в доме, не дай бог, не услышали, и выдавливаю:
– Я должна знать.
Карл спокойно достает из кармана листок желтой бумаги и разворачивает его.
– Объясни толком. Хочу услышать это из твоих уст.
– Я должна выяснить, действительно ли ты убийца. Как твоя дочь, я имею право знать, что за кровь течет в моих жилах. – Первое предложение – чистая правда.
– Ну вот видишь, совсем не трудно, да? Итак, мы выяснили, что укреплять семейные узы и дышать свежим воздухом никто не намерен. Будь ты действительно моей дочерью, ты бы сообщила мне это в самом начале. Начала бы рассказывать, как боишься за своих будущих детей – не родятся ли они маньяками. Лила бы слезы. А потом убежала бы отсюда без оглядки. Так сделала бы на твоем месте любая нормальная девушка.
Я открываю рот, чтобы возразить, но тут же закрываю. Карл прав. Я – не нормальная девушка. А он на удивление ясно мыслит – для разнообразия. Даже перебивать его не хочется.
– На всякий случай обращаю твое внимание, что это абсолютно бесполезно, – продолжает он. – Я ничего не помню. Время от времени сюда заглядывает один коп. Думает, я ему лапшу на уши вешаю. Если он не в силах взломать мою память, где уж тебе!
Какой коп? Я его знаю? – проносится в голове, и на секунду я ощущаю на своем теле пальцы другого мужчины.
– У меня есть план. Я попытаюсь встряхнуть твою память, – продолжаю упрашивать я. – Мы посетим несколько мест, посмотрим кое-какие фотографии. Разве ты сам не хочешь знать про себя правду?
– А зачем? Хотя… надо признать, ты гораздо симпатичнее того копа. Эдакая юная львица на охоте.
Карл разглаживает на широком подлокотнике желтый листок, который только что достал из кармана. Слов мне не видно, но я замечаю, что моя шариковая ручка не лежала без дела. Наконец Карл поднимает листок к лицу, как прилежный ребенок. Бумага слегка трясется в его руках.
Он начинает читать вслух, и тут я понимаю: он принял решение давным-давно.
Карл зачитывает список условий. Перечень того, что я должна предоставить ему в обмен на совместную поездку.
Сладкий черный чай по рецепту покойной бабушки.
Книги.
Лопату.
Список довольно длинный. Я перестаю слушать примерно на середине: обдумываю свой следующий шаг. Как лучше подкатить к миссис Ти, чтобы она отпустила Карла? Я уже говорила ей, что в моем свидетельстве о рождении в графе «Отец» написано «неизвестен» и что я нашла Фельдмана в базе ДНК. Надеюсь, она не потребует предъявить документы…
Закончив читать, Карл великодушно произносит:
– Заранее можно ничего не покупать, заедем в пару магазинов по дороге.
Он аккуратно складывает бумажку и прячет обратно в карман джинсов.
– А ты странная. И совсем еще маленькая. Интересно, почему ты меня не боишься? Вдруг я убью и тебя?
Мои условияКамера
Острая сальса с призрачным перцем
Сладкий чай (ежедневно)
«Дейри куин»
«Уотабургер»
«Красный рубин»
Новые щипчики для ногтей
1015
Рубленая свинина
Голова младенца
Малшу
Блуждающие огни
Пуховая подушка
ГШ
Титоc
Ящик «Шайнера»
Туристические ботинки
Веревка
Лопата
«11/22/63» (Стивен Кинг)*
«Одинокий голубь»*
«Улисс»*
Мексиканский «Доктор Пеппер» без сахарозаменителей
Часы с водозащитой 300 м
Фонарик
WD-40
«Нью-Йорк таймс»
Пищевая пленка фирмы «Глэд»
Библия
*только в переплете!!!!
День первый
Мой блокнот с советами по выживанию.
Составлен в возрасте 8 лет.
Как быть такой же храброй, как сестра
1. Вести этот блокнот.
2. Изучать свои страхи.
3. Испытывать их на прочность.
4. Тайком сбегать из дома через окно, как она.
5. Ничего не бояться.
4
Я полна надежд: от радости голова идет кругом. Он пакует чемодан и едет со мной! Идеальные квадраты сложенных футболок, носки свернуты рулончиками и убраны в полиэтиленовый пакет. Пограничное обсессивно-компульсивное расстройство личности, гласили заключения двух психиатров. Карл кладет в чемодан спортивные штаны и две пары пижамных брюк.
Комод в этой узкой голубой комнате пустует, шкаф похож на скелет – голые «плечики» вместо ребер. Карл сложил в чемодан всю одежду, которую привез с собой в эту дыру для престарелых уголовников, но не заполнил его даже наполовину.
Где же его вещи? Сразу после суда – после оправдательного приговора – Карл продал дом и исчез на шесть лет. Ходили слухи, у него есть тайное убежище, пресловутая «хижина в лесу». На это намекал автор статьи «Темная комната», напечатанной в одном глянцевом журнале – весьма меткий заголовок для материала о фотографе-документалисте и по совместительству серийном убийце.
Миссис Ти стоит на пороге и наблюдает за мной – эдакий недовольный сержант в застиранном фартуке. Я уламывала ее целую неделю. И уломала. Но вместо четырнадцати дней она дала мне десять.
– Вы ведь не передумаете, а? – говорит миссис Ти, прерывая мои мысли. «Ти» – это первая буква сложной польской фамилии с кучей согласных. Устав слушать, как люди ее перевирают, она теперь всем представляется именно так.
Миссис Ти уже не раз давала мне понять, какая она храбрая – дает приют преступникам и маргиналам, «как повелел Иисус». Если честно, я презирала ее до последнего. Но две недели назад я проходила мимо одной комнаты и случайно увидела, как она обнимает старушку в фате. Обнимает и успокаивает. Не волнуйтесь так, ваш ненаглядный вернется с войны аккурат к свадьбе.
– Все будет хорошо, – отвечаю я.
– Десять дней – не так уж и мало, как кажется. Еще раз повторяю: не забывайте давать ему лекарства от трясучки. У него иногда случаются приступы. Но редко. – Она показывает пальцем на прозрачный пакетик с лекарствами, который я держу в руках. – Он вам будет врать, учтите. Вечно все забывает. Пропуск лекарств ни к чему хорошему не приведет, вы сами видели на прошлой неделе. Сколько вам лет, еще раз? По-моему, вы слишком молоды, чтобы быть ему дочерью. Девятнадцать? Двадцать? Маловато. Надо бы вывести вас на чистую воду…
Так давай, говорю я мысленно, выводи. Останови меня. Кто-то, наверное, должен.
– …но я, так и быть, вам поверю. Вижу, что сердечко у вас доброе. Только не забывайте наш уговор. Обойдемся без бюрократии. Не хватало еще, чтобы нам сократили финансирование – эти скряги из комитета каждый месяц приходят с проверками и всех пересчитывают. Государство думает, раз у нас «дом на полпути», так и денег нам нужно вполовину меньше. – Она любит эту фразочку, то и дело с противной ухмылкой вворачивает ее в разговор. – …только они никак не поймут, что шесть полупсихов – хуже, чем двенадцать полноценных. Одна половина головы у них соображает как надо. Хитрые черти! Мечтают удрать отсюда за пончиками и текилой. А вторая половина витает бог весть где, в далеком прошлом. Забот с ними не оберешься. Верно, мистер Фельдман?
Я в который раз молча выслушиваю ее разглагольствования. Карл сворачивает рулончиком рождественский галстук и прячет его в угол чемодана, рядом с нижним бельем. Слава богу, не надел! Нам лучше не привлекать лишнего внимания.
Час назад (Карл думал, я увлечена беседой с хозяйкой и не слежу за ним) он закопал свои десятифунтовые гири на заросшем сорняками огороде. Куда он дел остальные сокровища – понятия не имею. Разберусь потом.
