Стрела и крест - Дмитрий Логинов

Итак, Сын Божий носил при своей земной жизни имя Стрела. Оно было непривычным для иудеев, но многое говорило скифам, эллинам, римлянам.

О посвятительной символике скифской школы мы говорили выше.

Эллины же воспринимали стрелу как знак Аполлона Гиперборейского, как символ элевсинских мистерий, пошедших от храма в Дельфах, который основал в VII веке до Р.Х. странствующий философ скиф Олен. [9]

Римляне понимали стрелу как знак Митры, цикл мифов о котором перекликается со скифскими сказаниями о Колаксае, то есть о Даждьбоге.

Самое имя Христа служило, как видим, народам для понимания духовных корней учения, излагавшегося в его проповедях.

Существуют ли еще доказательства, что Сын Божий носил имя Стрела в течение земной жизни? Да, и притом обнаружить их можно также в писаниях ненавидевших Его.

Этот же Сангедрин и другие раввинские трактаты именуют Христа «бен Стада». Что означает это прозвание? Опять же ни в каких иудейских писаниях не упоминается ничего подобного слову «Стада», кроме как в случаях, когда речь идет о Христе. Какого-либо вразумительного пояснения ему не дается. Кто-то из раввинов издевательски замечает, правда, что, разве только, звучание этого имени походит на произнесение слов «она изменила» и, следовательно, выражение «бен Стада» означает «сын Она Изменила», то есть «плод греха».

Раввины первых веков любили распускать подобного рода сплетни. Поэтому Христос называется в их текстах еще «бен Пардус», то есть «сын Пантеры». Якобы, Мария изменяла Иосифу с римским центурионом, скифом, у которого на щите был изображен золотом такой зверь. На самом деле знаменитая золотая пантера скифских щитов представляет изображение рыси. Она есть тотемный зверь древних руссов, но этого обитателя северных лесов народы Палестины не знали, конечно же, и потому принимали образ его за пантеру или же леопарда. Спустя почти тысячелетие по Р.Х. хазары, которых разгромил Святослав, прозвали его князь Парс, то есть Барс, потому что видели на щитах его воинов изображение той же золотой рыси.

Какое может быть на самом деле значение у этого слова «Стада»? оно напоминает искаженное «стагида» или «сагитта», то есть «стрела». Могло ли у палестинских народов во времена Христа бытовать такое искажение латинского sagitta? Вполне. Ведь и до нашего времени дожило слово «стадия» (очевидное производное от «стада»), которое означало, первоначально, расстояние полета стрелы. Такую меру длины использовали большинство палестинских народов. Ее значение варьировало у них приблизительно от 170 до 230 метров – соответственно дальнобойности национальных луков.

Итак, «сын Стрелы» есть прямая калька скифского мифа, в котором для изображения зачатия Сына Бога не по плоти человеческой был использован символ Небесной Стрелы, ударившей в камень, рядом с которым стояла Дева.

Однако не могло ведь быть так, чтобы сохранились доказательства только лишь «от противного» (в смысле – от противников). Поэтому представляется немаловажным вопрос: а знали ли сами христиане первых веков Бога своего как Стрелу?

Раннехристианское мраморное надгробие в катакомбах Рима запечатлевает Христа, держащего Небесную Стрелу, и рядом скифскую свастику – символ Солнца.

Обыкновенно раннехристианскими символами считают изображение силуэта рыбы и якоря. Однако тот и другой представляют, скорей всего, позднейшую стилизацию знаков более ранних. Ведь силуэт рыбы практически идеально повторяет абрис наконечника римской стрелы. «Якорь» же на изображениях из, например, катакомб Присцилы гораздо больше напоминает заряженный стрелой арбалет[10]. Рядом изображено Мировое Древо о трех ветвях, которое представляет собой классический символ северного ведизма.

Пожалуй, наиболее поразительный пример точного сохранения православным христианством сакральной символики ведического античного Севера – это архиерейский и, в частности, патриарший посох. Он в точности имел форму стрелы или руны Тиу – символа высшего посвящения в Северную Традицию, как о том было сказано в начале данной работы. Церковное предание говорит, что жезл пастырский пошел от апостольского посоха и, следовательно, он должен был сохранять его форму.

На фреске Владимирского собора в Киеве (В.М. Васнецов, XIX в.), посвященной крещению князя Владимира, очень хорошо видно навершие патриаршего посоха, крылья рукояти которого опущены вниз под углом 45°, что придает ему характерную форму стрелы.

Такие посохи вышли из употребления в Византии только после того, когда она подписала унию с католичеством. В России же они исчезли и еще значительно позже – после реформы Никона (которую теперь именуют нередко никонианской ересью). Крылья навершия утеряли былую стрелообразность, как бы загнувшись вверх и превратившись в двух змиев, головки повернуты друг ко другу.

Осталось, впрочем, напоминание о том, что изначально форма посоха архиерея у нас была стреловидной: сулок. Это особый плат – кусок ткани – которым иерей во время зимнего крестного хода защищает руку, несущую жезл, от мороза. Само название плата, канонически прилагаемого и поныне к жезлу, свидетельствует о том, что некогда форма последнего была сулицеобразной, т. е. стреловидной.

Старообрядцы упорно ратовали против «кривого» посоха именно потому, что с этим нововведением прерывалась древнейшая северная традиция передачи стрелы как знака высшего духовного посвящения.

Столь же глубокое основание было у них противиться никонианскому добавлению еще одной буквы «и» к имени Сына Божия. Ведь этим оно становилось более похожим на иудейское «Иешуа», которое Он никогда не носил, нежели на «Ису» – Стрела.

Так что отнюдь не за какие-то «мелкие обрядовые разночтения» приняли в 1682 году мученическую огненную смерть праведник Аввакум и его соратники. Они стремились удержать Русь и все человечество от одного из наиболее грандиозных заблуждений в его истории.

Старообрядцы и по сие время хранят обычаи, которые восходят ко временам почитания стрелы как священного символа. По их канонам, к примеру, крест над могилой должен устанавливаться обязательно «с крышечкой», то есть со стрелообразным навершием. Оно не только представляет собой защиту основной части креста от дождя. Оно, в сочетании с его вертикальной линией, образует знак Тиу. Символ прямого восхождения души умершего к Отцу Небесному. То есть минования или сокращения времени «воздушных мытарств». Старообрядческий крест предстает, поэтому, как бы вписанным во стрелу.

Отметим, что стрела понималась в древности также как символ «прямизны», то есть праведности – отсутствия всякой кривды. Метаемая луком стрела должна быть идеально прямой, иначе точность и дальность выстрела будут оставлять желать лучшего. Для достижения идеальной прямизны ветку, срубленную на древко стрелы, пропаривали, и оставляли высыхать внутри полой кости. Но сделанные подобным образом стрелы деформировались через несколько лет. Десятилетиями же сохраняли прямизну лишь стрелы каленые. Их изготавливали, склеивая вдоль четыре лучины с разным направлением волокон. Символично, что идеальная техника производства стрел требовала именно такого числа лучин. Ведь именно такое количество палочек необходимо, чтобы сложить изображение восьмиконечного креста. И в этом смысле каждая русская боевая стрела в самой себе несла знак православной веры.

Юрий Миролюбов, которому человечество обязано широким знакомством с текстами Велесовой Книги, описывает в книге «Сакральное Руси» благочестивый обычай, которого старообрядцы придерживались в его родном крае. На Пасху и Вознесение копотью от церковной свечи на выбеленном потолке главного помещения дома изображали стрелу – знак Тиу. Он представлял в этом случае напоминание о всеприсутствии Бога, защиту от чрезмерной приверженности лишь земным попечениям.

Следует ли из всего сказанного выше, что теперь христианам вместо имени «Иисус» надо произносить «Ису»? Нет, автор далек от мысли проповедовать что-либо подобное. Ведь это привело бы лишь к очередному «спору о словах». Не секрет, что имена и названия «складываются исторически», то есть преобразуются с течением времени. По ходу веков и тысячелетий меняется язык в целом, и лучше говорить на языке современников, а не предков, чтобы вообще понимали, что ты хочешь сказать.

Но важно понимать суть. Помнить корни. Под впечатлением неизбежно меняющихся имен и названий не забывать, как и откуда на самом деле произошло что.

Подобное особенно важно для понятий духовных. Иначе человек рискует либо неправильно понять собственную свою веру, либо – необоснованно разочароваться в ней.