Ржевский. Том 5 - Семён Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дежурный отрывается от чтения чего-то интересного в амулете (хотя на посту не должен бы, особенно при чужих), затем нехотя цедит через нижнюю губу:
— Пошёл вон, босяк. Не про твою честь! Или давно в тюрьме не сидел? Так могу устроить, если за секунду не свалишь.
Вот же сволочь! Душу стремительно заполняет обида.
Да ты ж простой патрульный в чине рядового! Задумываюсь, как быть — проблема, на которую не рассчитывал, возникла на ровном месте.
Вообще-то, из каблука можно достать браслет Изначального. После этого предъявить статус официально и без паузы прорядить нехорошему негодяю в табло. Дальше добавить локтем по загривку и коленом — в разрез его открывшегося рта между челюстями. По зубам (а рот мудака наверняка откроется, потому что он наверняка от боли кричать затеет).
В следующий раз будет тщательнее слова подбирать и к другим людям как к скотине не отнесётся.
Вот же сволочь! Из-за этого негодяя у меня такие мысли живодерские! Возмущение вспыхивает по второму кругу так сильно, что еле себя успокаиваю.
Проблема в том, что после засветки фамилии Ржевского моё инкогнито летит псу под хвост в стратегических масштабах. А у меня были грандиозные планы на тему сбора информации по методу того аль-Рашида, о котором рассказывали девчонки.
Толковый у мужика был подход, даже в переложении на здешние реалии. Особенно с учётом того, что внутри Золотого Квадрата одна жизнь, а снаружи — совсем другая. Судя по тому, что я сейчас наблюдаю и слышу. Интересно, как простой народ всё это переваривает?
Молчу об унижении простого гражданина ни за что на ровном месте, но ведь кому-то реально в полиции помощь может быть нужна? А ему даже в участок войти не дают? И что делать?
— Дядя, я не к тебе в гости пришёл. — Чуть подумав, решаю сделать второй подход к снаряду, то есть попытаться войти по-хорошему. — Ты — государственный служащий, которому с моих налогов оклад идёт. Это я тебя кормлю на свои деньги, чтобы ты для всего города закон защищал.
Матерных ругательств и ещё кое-какого лексикона не добавляю, хотя и хочется (удерживаю в себе героическим усилием воли).
Параллельно с разговором приближаюсь к турникету вплотную. Теперь могу до этого говно-дежурного даже пятернёй дотянуться, если захочу.
— Ты сейчас позоришь всех честных полицейских города Сота, — не мигая, с короткой дистанции смотрю ему в глаза. — И тех, что сейчас служат, и тех, что поколения назад были. Которые, возможно, погибли, но клинка бандитского не испугались — потому что верность присяге блюли. «Защищать народ и служить справедливости…» — указываю на надпись по стенке за его спиной.
Как понимаю, цитата из их здешней присяги.
Глаза дежурного широко открываются, он молча встаёт со стула, выходит в проход из своего стакана и хлопает личным амулетом по маго-сенсору, прокручивая турникет. Затем выходит ко мне наружу:
— Да я тебя сейчас!..
Зря. Маго-камера, фиксирующая происходящее в этом секторе, отключена: сетевое питание нарушено, собственный автономный накопитель сел. Другим не видно, мне как на ладони.
Свидетелей тоже нет. Что бы между нами ни произошло, это будет лишь слово против слова.
— Давно в чужих руках не укакивался? — интересуюсь вежливо в ответ.
Простому обывателю, пожалуй, в такой ситуации более чем не по себе. Страшно, мерзко плюс противное чувство собственной беззащитности и беспомощности — вплоть до полного отчаяния.
По некоторому размышлению прихожу к выводу: Ржевский мимо такого проходить не должен, даже если под чужой личиной работает.
Не затем предок кровь проливал, не затем хлыст в гербе и шляпа. И карабин в подвале тоже не затем.
Сказано — сделано.
* * *
Видеокартинка передана по магосети клана Накасонэ единственному адресату с неустановленного внешнего нагрудного амулета, выполненного в форме пуговицы. Аудиосопровождение обеспечено дополнительным протоколом. Получатель информации — Ариса Накасонэ.
Хорошо, что Рж… СТРАХОВ, она решительно поправила себя несмотря на то, что это были лишь мысли. Как показал последний опыт, даже думать надо правильно, если хочешь избежать провала — потому что менталисты.
Хорошо, что Страхов взял с собой «глаз» с «ушами». Она как его супруга могла наблюдать происходящее с ним из дому, по крайней мере ближайшие двое суток (пока не подсядут встроенные накопители).
Сергей (на самом деле Дмитрий, выброси из головы лишнее, дура такая) сгрёб наглого полицейского пятернёй за форму и решительно дёрнул на себя, едва не ломая турникет.
БАХ! Их головы встретились лбами с таким звуком, что даже через «ухо» было слышно. Здесь.
Что он творит⁈ Ариса принялась стремительно считать варианты, но план Страхова навскидку не расшифровывался. Что он задумал⁈
Дежурный рухнул на пол. Самое интересное, удар пришёлся лоб в лоб и особых следов на наглеце не было, если не считать неизбежной шишки. Но пока не набухла даже она.
— ПОМОГИ-И-ИТЕ! — церковным колоколом заорал… Страхов. — СОТРУДНИКУ ПЛОХО! КТО-НИБУ-УДЬ!
Повторять призыв напарнику пришлось дважды. В строение десять на десять, служившее заодно пропускником на территорию полицейского участка, с внутренней стороны только через половину минуты вбежали первые трое человек:
— Что стряслось⁈
— Вот, ваш хотел мне содействие оказать, — блондин напустил на лицо своё любимое придурковатое выражение. — Наверное. Наружу засобирался, да на ногах не устоял.
Один из выскочивших услышанной историей не обманулся. Посмотрев внимательно на валяющегося под ногами сослуживца, он перевёл взгляд на виновника переполоха:
— Правду. Что стряслось? Будешь врать — будет хуже.
С опозданием японка сообразила, что одетый в штатское тип лет тридцати явно из менталистов, хотя и невысокого ранга.
— Я не вру. Я дипломатично скругляю углы, — простодушно шмыгнул носом напарник.
— Я менталист. Смотри мне в глаза.
О, вот и подтверждение догадки подъехало.
— На. — Страхов-Ржевский меланхолично выстрелил под нос служителя закона кукишем. — В том смысле, что не помогут тебе мои глаза.
Народу в пропускнике тем временем прибыло. Вокруг сбитого с ног топтались уже человек пять в форме, ещё столько же в штатском рассыпались по периметру и что-то высматривали в углах.
Сергей-Дмитрий почесал за ухом, шагнул вперёд и дёрнул на себя за рубашку уже менталиста:
— Иди сюда.
Ариса с удивлением раскрыла глаза, ожидая развития интриги. Неужели ударит и этого⁈ Куча народу же вокруг, чего партнёр добивается?
Роль «глаза» состояла в том, чтобы, в случае опасности, именно она могла принять меры снаружи: будучи осведомлённой, что происходит с Ржевским, Накасонэ могла или внести залог в суд (чтоб не рушить его инкогнито), или помочь сбежать по дороге, или мобилизовать Изначальную соотечественницу (Шу Норимацу вроде уже даже в Совет Города вошла, по крайней мере, с ними познакомилась).
По счастью, бить одетого в штатское Сергей-Дмитрий не стал. Вместо этого он упёрся чуть не носом в нос полицейского и сделал своё лицо ещё более придурковатым:
— На. Читай мои мысли.
Через долгую четверть минуты менталист отступил на шаг, удивлённо замечая:
— Бывает же… Ладно, пацан, считай легко отделался.
Тем временем некстати пришёл в себя сбитый с ног дежурный:
— Это он!.. Нападение на сотрудника полиции при исполнении!.. Эй, ты задержан!
На мгновение повисла тишина.
— Ни на кого не нападал, — решительно открестился Страхов-Ржевский. — Применил кое-какие меры воспитательного характера, но в соответствии с пятой поправкой к конституции давать показания против себя не буду.
— Так это ты его, клоун⁈ — менталист непонятно чему развеселился.
— А понимай, как знаешь, — набычился напарник. — Я у него спросил, как к толковому оперу по магическому контрафакту попасть. Он мне сказал, дословно: «Пошёл вон, босяк. Не про твою честь! Или давно в тюрьме не сидел? Так могу устроить, если за секунду не свалишь».
В помещении снова повисла тишина.
— Это очень серьёзное обвинение. Кто может его подтвердить? — к Ржевскому-Страхову приблизился лысый тип с майорскими знаками различия.
— А я не обвиняю. Я поясняю свою позицию и тонко намекаю, почему он на полу лежит, — не смутился товарищ. — Ваши средства наблюдения здесь не работают, хотя и должны. Подтвердить свои слова не можем ни он, ни я.
— Ты понимаешь, где находишься? Модных книг начитался? — капитан лет сорока даже руки в карманы брюк засунул, подходя к блондину вплотную. — Сейчас в ПРАВИЛЬНОЙ камере окажешься — через три часа чистосердечно что угодно подтвердишь. Эй,
