Вечный. Точка сингулярности - Сергей Будеев

Перехватчики облетали объект, постепенно сокращая радиус облета, а на боковом экране пульта появилась картинка с «места событий». Черная сфера, диаметром не более десяти метров, поблескивала отражениями направленных на нее лазерных «щупов». Черная гладкая полированная поверхность и больше ничего. Майор уже радостно потирал руки и переругивался с парнями из СВН, не желавшими вот так просто отдавать в его «волосатые лапищи» своего единственного офицера женского пола, как вдруг… Объект исчез. Не испарился, не выставил камуфляж, не попытался удрать. Он исчез с радаров и с изображения, передаваемого на мониторы крепости…

– Как это исчез?

– Поверьте, советник, спецы полдня изучали записи фазированных радаров и активных средств идентификации. Ничего утешительного. Никаких излучений, никакой активности. Стояло зеркало на шкафе и пропало. Растворилось.

– Генерал, мы с вами живем в мире, в котором последнее стоящее чудо случилось больше трех тысячелетий тому назад. Даже НЛО и привидения уже давно перестали быть актуальной темой желтой прессы. Если меня начинает заводить тема с чудесами, я иду в храм божий, а не в штаб объединенного космического флота. Поэтому будьте любезны сменить терминологию и отвлечься от своих юношеских ассоциаций. Я забираю у вас все материалы по этому делу, а вас буду рекомендовать отпустить в отпуск недельки на две. Приводите свои мозги в порядок.

– Отпуск, советник, это хорошая идея. Я даже могу оставить вам адресок отеля, в котором буду отдыхать. Думаю, через пару-тройку дней вы тоже ко мне присоединитесь.

Генерал Макгрегор, председатель совета Генерального штаба объединенного флота Содружества, суховатый, подтянутый, с давно и густо покрытым сединой коротким ежиком волос на голове, едва заметным движением поправив китель, выскользнул из кабинета советника президента и, тихо чертыхаясь, аккуратно прикрыл за собой тяжелую дубовую дверь. Несколько видеокамер проводили его, помаргивая друг другу красными точками индикаторов.

– Нууууу! А вам не кажется, юноша, что ответ на заданный вами вопрос не имеет практической ценности?

– Думаю, профессор, любой ответ на любой вопрос имеет практическую ценность, если не сейчас, то со временем…

– Хорошо…

Голограмма нескладной, длинноногой фигуры сауо, слегка покачиваясь из стороны в сторону, окинула взглядом притихший древний кафедральный зал Массачусетского технологического университета. Неожиданно эффектно пройдя прямо сквозь каменный постамент кафедрального стола, лет пятьсот тому как доставленного в Массачусетс неизвестно откуда и испещренного сверху донизу древними клиновидными рунами, профессор, бросив заинтересованный взгляд на этого дотошного слушателя его курса, начал свою речь:

– Системы двойных черных дыр, тем более равновесные, довольно редкое явление в нашей части вселенной. Вычисляют их обычно по характерной частоте создаваемой ими гравитационной волны. Не в традиции Могущественных тратить время на изучение несистемных явлений, тем более не в их традиции передавать подобные знания, не имеющие прикладного значения, своим приближенным расам. Однако кое-что по этому поводу я могу себе позволить рассказать вам. Действительно, как заметил этот молодой человек, сфера событий, которую мы и привыкли ассоциировать как поверхность черной дыры, таковой не является. Сфера эта лишь отделяет область, за пределы которой не в состоянии вырваться даже фотоны света. Соответственно, сближение таких областей в системе быстро вращающихся вокруг общего центра тяжести двух сверхтяжелых черных дыр нельзя моделировать так же, как сближение других сверхтяжелых объектов, поверхности которых силы приливной гравитации начнут деформировать в каплевидную форму, перекидывая между этими объектами «мостик» из материи перед неизбежным слиянием. Сфера событий будет вести себя совершенно иным образом. Соприкоснувшиеся сферы не сольются, а, наоборот, начнут преобразовываться в отстоящие друг от друга полусферы, образовав между собой диск с некоторой ненулевой толщиной, в объеме которого благодаря взаимному уравновешиванию возникнет пространство с нормальными условиями существования материи и энергии. Визуально это можно представить как разрезанный пополам апельсин, между половинками которого запихнули лепешку. Такая геометрия возможна до того момента, когда сольются истинные ядра черных дыр. И как бы страшно ни было, мне, как наблюдателю, было бы очень интересно заглянуть внутрь, пробравшись по этому блину, и убедиться в том, что либо материи там больше не существует и центром дыры является математическая точка сингулярности, либо, наоборот, материя продолжает вырождаться и пребывает в состоянии некоего сфероида. В первом случае толщина блина будет чисто математической величиной, а вот во втором… Но есть ряд нюансов. Находясь между ядрами двух черных дыр, в центре тяжести системы, вы находитесь в равновесном пространстве и не погибаете от разрывов и искажений либо ускорений. Во-вторых (хотелось бы сказать «в этот момент времени», но боюсь, данное выражение будет некорректно), для стороннего наблюдателя ваше время практически останавливается и пара секунд, проведенных там, будут равноценны целой вечности здесь, а наличие у вас небольшого бутерброда, бутылки воды и пяти-шести кубометров чистого воздуха гарантирует, что вы доживете там до смерти самой вселенной. Раз уж разговор зашел о сингулярности и черных дырах, хочу развенчать одну легенду, часто фигурирующую в вашей околонаучной литературе, с которой мне приходится постоянно сталкиваться. Черная дыра по силе притяжения нисколько не больше, чем та масса материи, которая была ею поглощена, то есть, как правило, это соответствует массе ядра коллапсирующей звезды. Поскольку дальнейшее поглощение материи в сотни раз менее эффективно. Конечно, это не касается черных дыр, расположенных в плотных, насыщенных материей секторах галактик, например в их центральных областях. И еще: искривление пространства может быть связано не только с гравитационным коллапсом и соответственно обладать совершенно иными свойствами взаимодействия с материальными объектами нашей вселенной, но это совершенно отдельная история.

Прозвеневший древний дребезжащий звонок, являющийся символом традиций и одной из фишек университета, обозначив окончание лекции о сверхмассивных образованиях, обнаруженных и изучаемых в окружающих секторах обитаемой вселенной, поставил точку в рассуждениях профессора. А может, и запятую, кто знает волю Творца, да будет он велик и милосерден к своим созданиям. Ладони рук сауо сложились в знак благословения присутствующих в аудитории, и голограмма, взмахнув профессорским плащом, растаяла в отблесках нескромных лучей заката, проникающих в помещение сквозь приоткрытые двери пожарного выхода в стеклянный коридор, прикрытый сверху тяжелым треугольным парусом крыши.

Хоаххин саа Реста, лейтенант шестого флота Его Императорского Величества Российской империи, вот уже почти полтора года обретался на планете Земля в качестве студента этого самого Массачусетского технологического университета. Что само по себе было удивительно, поскольку, во-первых, стоило совершенно неприличных денег, во-вторых, не менее глубокое и разностороннее образование он мог бы получить в любом университете собственно Российской империи, включая тот же Гранд-Петербургский академический. Но таково было его «послушание»… Первые пару месяцев Хоаххин откровенно тосковал по Светлой, по своему кораблю и своей, привычной уже, службе в космодесанте. Словно скоростной лазерный сканер, он заглатывал как учебные курсы и лекции профессоров, так и те материалы, которыми был завален электронный лекторий университетской библиотеки, пропадая там до двадцати часов в сутки. И при всем при том не прекращал оттачивать свои способности «чтеца». К четвертому месяцу своего студенчества, без всякого стеснения пользуясь проникновением в подсознание, Хоаххин детально изучил биографии как своих сокурсников, так и контактирующего по долгу работы с ними профессорско-преподавательского персонала университета. Он уже мог точно предсказывать не только кто, кому и на какой балл сдаст (не сдаст) тот или иной курс, но и некоторые события, выходящие за рамки обучающего процесса. Например, когда его сокурсник Мгамба Баха, сын короля Летаврии Баха Третьего, уже готов был обложить уважаемого лабораторного помощника Мерзу Пакоса совершенно непристойными ругательствами на родном языке, после чего проткнуть его остро отточенной бедренной костью страуса пупогрея, выдернув ее из своей неподражаемой прически, Хоаххин уронил ему на ногу пластиковый стаканчик с горячим кофе, и Мгамба, ко всеобщему удивлению, тут же успокоился и затих. Просто никто, кроме Мгамбы и вот теперь Хоаххина, не знал, что одним из этапов посвящения в мужчины на Летаврии был ритуал поливания кипятком конечностей претендента, при этом последний должен был улыбаться и возносить хвалу своему палачу за то, что тот помогает ему преодолевать собственные непотребные эмоции. А иногда Хоаххин, из чувства сострадания, подбрасывал в графин с водой того же лаборанта пару быстрорастворимых таблеток с сосудорасширяющим анальгетиком, причем это происходило исключительно накануне тех дней, когда Пакос имел неосторожность провести бурную ночь с девчонками из лингвистического центра и, не успев утром войти в лабораторию, двумя глотками опустошал графин с заранее припасенным дистиллятом (не путайте с ректификатом).