История Биафры - Фредерик Форсайт.

Лугард предпочел разрешить эмирам править по-прежнему, поставив условием осуществление некоторых реформ, а за собой сохранил роль некоего верховного сюзерена.

Косвенное управление имеет свои преимущества. Здесь не требуются большие затраты британских средств и ресурсов, да и введено оно было мирным путем. Однако, кроме того, введение косвенного управления привело к консервации феодальных структур, поддержке репрессивных мер, предпринимаемых эмирами и их назначенцами, и на многие годы сделало Север неспособным даже к постепенному вхождению в современный мир, сделав бессмысленными любые дальнейшие попытки установления парламентской демократии.

По мысли Лугарда, местное управление, вероятно, должно было начинаться на уровне деревенского совета, затем шел племенной совет, потом власть переходила на региональный уровень, и, наконец, этот процесс должен был привести к образованию репрезентативного национального правительства. Это была чистая теория, и она потерпела крах.

Прежде всего, основной заботой эмиров и их придворных, как и большинства феодальных властителей, было остаться у власти в условиях как можно менее изменившихся. Поэтому они бескомпромиссно боролись против самой большой угрозы их собственному консерватизму — перемен и прогресса, естественным предвестником которых является массовое образование. И вовсе не было случайностью, что в год провозглашения независимости — 1960 — на Севере, где проживает больше половины пятидесятимиллионного населения Нигерии, была 41 средняя школа, а на Юге — 842; что первый выпуск университета на Севере был подготовлен всего за 9 лет до получения страной независимости. Для эмиров западное образование представляло опасность, и они сделали все возможное, чтобы дать к нему доступ только своим отпрыскам и детям знати.

На Юге, который наводнили предтечи массового обучения — миссионеры, напротив, очень скоро у людей возникло стремление получить образование во всех его формах. К 1967 году, когда Восточная Область вышла из состава Нигерии, в ней одной было больше докторов, адвокатов и инженеров, чем в любой другой стране Черной Африки. На Севере деятельность миссионеров, которая могла бы облегчить этому региону переход к 20 веку, была остановлена Лугардом по требованию эмиров, когда он дал обещание не поощрять апостольскую миссию христианизации к северу от Линии Каббы.

За 60 лет, которые отделяют время Лугарда от Независимости, различия религиозных, социальных, исторических и моральных позиций и ценностей между Севером и Югом, а также образовательный и технологический разрыв не только не сокращались, а постепенно углублялись, до тех пор пока не стало невозможным само существование единой страны, в которой доминировала бы какая-либо из этих территорий.

В 1914 году лорд Лугард объединил Север и Юг для удобства административного управления — по крайней мере на бумаге.

«Чтобы создать как можно меньше административных неудобств» (его собственное выражение), он оставил огромный Север таким, каким он был, и разделил обе администрации. А еще он навязал так хорошо работавшую на Севере теорию косвенного управления Югу, где она потерпела неудачу, особенно в восточной части Юга — на землях Ибо.

Британцы были так заинтересованы в косвенном управлении через посредство местных вождей, что старались навязать этот институт там, где его никогда не было. Бунт в Абе в 1929 году (город Аба находится в самом центре территории Ибо) был отчасти вызван возмущением против навязанных британцами вождей, которых люди отказывались признавать. Было нетрудно навязать что-то северянам, привыкшим к безусловному повиновению, но на Востоке этот метод не сработал. Вся традиционная структура Востока делает его буквально невосприимчивым к диктатуре, что также является одной из причин нынешней войны. Люди на Востоке постоянно добиваются того, чтобы с ними консультировались во всех касающихся их делах. Едва ли подобная самоуверенность могла внушить колониальным чиновникам любовь к ним, и это одна из причин, почему жителей восточных районов Нигерии считают «чванливыми». Напротив, англичане любили Север. Климат там жаркий и сухой, в отличие от влажного и малярийного Юга, жизнь размеренна и приятна, если ты к тому же англичанин или эмир, карнавалы живописны и оригинальны, а люди послушны и нетребовательны. Будучи неспособными управлять новыми офисами и заводами, северяне довольствовались тем, что импортировали множество британских чиновников и инженеров — и это одна из причин, по которым в Лондоне сегодня существует мощное и горластое пронигерийское лобби из бывших колониальных гражданских служащих, солдат и администраторов, для которых вся Нигерия — это только их обожаемый Север.

Но бреши в общественной структуре, образовавшиеся из-за равнодушия северян к модернизации, не могли быть заполнены одними англичанами. Были рабочие места для клерков, служащих, счетоводов, инженеров, машинистов, банковских кассиров и служащих на заводах и в магазинах, которые северяне не могли занять. Только немногие, очень немногие Йоруба из западной области Юга отправились на Север к новым местам работы. Большая часть этих мест была занята более предприимчивыми людьми с Востока. К 1966 году их было около 1.300.000 (в основном Ибо) в северных районах и еще 500.000 переехали жить и работать на Запад. Разница в степени ассимиляции каждой группы была огромна, и это позволяет разгадать тайну «исключительности» Нигерии, скрытую под легкой вуалью рекламы.

На Западе ассимиляция пришельцев с Востока была полной; они жили на тех же улицах, что и Йоруба, встречались с ними на разного рода собраниях, их дети учились в одних и тех же школах. На Севере по приказу местных правителей — против которого британцы не возражали, — все южане — с Востока ли, с Запада ли — были собраны вместе в «Сабон Гари» или Кварталы иностранцев, нечто вроде гетто за пределами городских стен. Внутри этих гетто «Сабон Гари» шла веселая и яркая жизнь, но контакты их населения с соседями-Хауса были, по желанию последних, сведены до минимума. Образование было сегрегированным, так что бок о бок существовали два совершенно различных общества, а британцы не делали ни малейшей попытки побудить их к постепенной интеграции.

О периоде между 1914 и 1944 годами можно много не рассказывать, так как в эти годы британские интересы не имели ничего общего с Нигерией. Сначала шла Великая Мировая война, потом наступило десятилетие восстановления Британии и наконец разразился Кризис. Из всего этого на долю Нигерии пришелся краткий период процветания, когда из-за лихорадочной гонки вооружений перед Второй Мировой войной ее сырье шло по хорошей цене. Все это время британская колониальная политика оставалась традиционной и ортодоксальной: поддерживать порядок и закон, стимулировать добычу сырья, создавать рынок сбыта для британских товаров и собирать налоги для оплаты колониального управления. И только между 1945 и 1960 годами, особенно за последние 10 лет этого периода, была сделана серьезная попытка найти формулу развития государства после предоставления независимости. Началось это предприятие катастрофически плохо и так никогда толком не было доведено до конца.