Герой Поэмы без героя - Лидия Чуковская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И совсем не Клара Газуль,
Вовсе нет у меня родословной…
Поэма, о создании которой пишет в «Решке» Ахматова, не имеет литературной родословной, она нова, но она поэзия и Поэма.
Вовсе нет у меня родословной,
Кроме солнечной и баснословной,
И привел меня сам Июль.
……………………………………..
Мы с тобою еще попируем,
И я царским моим поцелуем
Злую полночь твою награжу.
И — наградила. Чем же? Да тем, что Ахматовой дано было описать и это, совершить подвиг, испытать участь Поэта:
Торжествами гражданской смерти
Я по горло сыта — поверьте…
46-й год, ждановщина; и случайная негибель в лагере:
Мой двойник на допрос идет…
……………………………………
И я слышу даже оттуда…
……………………………..
За тебя я заплатила
Чистоганом…
А раз заплатила — значит, и награждена победой.
В чем же победа Поэта? Об этом сказано в «Эпилоге» — в бессмертии при жизни, в бессмертии после смерти.
В отсутствие
Разлучение наше мнимо:
Я с тобою неразлучима,
Тень моя на стенах твоих,
Отраженье мое в каналах…
и после возврата
И на старом Волковом Поле,
Где могу я рыдать на воле
Над безмолвием братских могил.
Как сказано было о Поэте в первой части:
А несет по цветущему вереску,
По пустыням свое торжество.
Поэт — герой "Поэмы без героя" — несет свое торжество, свою неразлучимость, неотъемлемость от родной земли и от своего города28. Уж не мало ли тешились над ним современные Ликурги, Хаммураби, Солоны — а в душах человеческих остались и останутся не их имена — сколько бы они ни присваивали свои имена улицам, городам и целым краям, — а имя поэта.
Ты железные пишешь законы…
Жданов, Сталин, Молотов, Ежов, Берия поучиться должны у Ахматовой законодательствовать в сердцах человеческих — при жизни и посмертно.
3
Родство Ахматовой с Блоком глубже, чем можно себе представить, глубже, чем оно установлено Максимовым, Жирмунским и другими29. 1) Я не сомневаюсь, что она была влюблена в него (см. стихи "О тебе вспоминаю я редко…" и "Покорно мне воображенье…"). 2) Блоковских образов, интонаций, ритмов в поэзии Ахматовой больше, чем сосчитано, много больше30. При ее знаменитой нелюбви к «Возмездию» — она любила «Пролог» к «Возмездию», а в «Прологе» Блоком изображен тот же Герой, что и в ее «Поэме». Герой «Пролога» — Поэт, существо странного нрава, побеждающее вопреки всему. В «Прологе» он и поэт, и автор открыто (у Ахматовой они как бы разделены). И вот где главная связь «Поэмы» Ахматовой с «Возмездием»: "Существо… странного нрава" совпадает с героем «Пролога» — Поэтом.
Но песня — песней всё пребудет.
В толпе всё кто-нибудь поет.
Вот голову его на блюде
Царю плясунья подает;
Там — он на эшафоте черном
Слагает голову свою;
Здесь — именем клеймят позорным
Его стихи… И я пою,
Но не за вами суд последний,
Не вам замкнуть мои уста!
Пусть церковь темная пуста,
Пусть пастырь спит; я до обедни
Пройду росистую межу,
Ключ ржавый поверну в затворе
И в алом от зари притворе
Свою обедню отслужу.
…………………………………
Позволь хоть малую страницу
Из книги жизни повернуть.
Он повернул ее, но не в «Возмездии», а в «Двенадцати», где от поэмы XIX века, от «Онегина» и от "английской дамы" не осталось и следа.
4
А как поворачивается страница из книги жизни в "Поэме без героя"? Как обращается герой с пространством и временем?
— Никто, никогда, нигде такой поэмы не написал, — утверждала Ахматова31.
"Поэма без героя" — кроме всего прочего, чем она может быть обозначена — историей, возмездием, историческим изображением двух канунов 14-го года и 41-го года — «Поэма», как уже было сказано кем-то, кто писал о ней, есть поэма совести32. В одном из гениальных творений Ахматовой сказано о совести так:
Но для нее не существует время,
И для нее пространства в мире нет33.
И в том же творении 36-го года лирическая героиня с легкостью переносится из 36-го года в который-то из десятых, и из Ленинграда в Царское (или Павловск).
В другом стихотворении:
И время прочь, и пространство прочь,
Я все разглядела сквозь белую ночь…34
К "Поэме без героя" мог быть взят этот эпиграф:
И время прочь, и пространство прочь.
Новизна "Поэмы без героя", которая нова во всех отношениях, в частности в том, что, спустившись в подвалы и погреба памяти и совести, Ахматова обрела полную способность одолевать пространство и время. Одолевать, преодолевать и, главное, расправляться с ними по собственной воле. Изредка она поступает "как все": "Лирическое отступление" или "Через площадку" в первой части. Но во второй и третьей части «Триптиха» Ахматова уже совсем не нуждается в «отступлениях» — она легко ведет свою обремененную совестью память сквозь пространство и время. Впрочем, это случалось с ней уже и в первой части.
Вы ошиблись: Венеция дожей
Это рядом…
— говорит она, когда к ней врываются "новогодние сорванцы". В каком же смысле Венеция дожей оказывается рядом с Фонтанкой в Ленинграде? Правда, в одном из стихотворений она сравнивала Петербург с Венецией.
И пришел в наш град угрюмый
В предвечерний тихий час.
О Венеции подумал
И о Лондоне зараз35.
О Венеции — потому что в Петербурге много каналов… Но в «Поэме» не потому она говорит:
…Венеция дожей
Это рядом…
что Петербург напоминает ей Венецию. А потому же, почему в «Эпилоге» сказано:
Это где-то там — у Тобрука,
Это где-то здесь — за углом.
Ленинград ничуть не похож на Тобрук. Но это ахматовская расправа с пространством (Ленинград и Африка) и с временем — война у Тобрука сегодня, а за углом Фонтанки начнется завтра; маскарады бывали во времена "Венеции дожей" — а к ней ворвались накануне войны 41-го года, напомнив ей канун 14-го года.
В прозаической ремарке к «Эпилогу» сообщается, что Ленинград в развалинах, что время действия — июнь 42-го года — и что автор находится в 7000 километров от города. Но для памяти, для совести
…не существует время,
И для нее пространства в мире нет,
— а потому первые строки «Эпилога» возвращают нас к первым строфам первой части «Триптиха»: канун, опять канун 41-го года ("Сужается какой-то тайный круг…"36). Это и канун 41-го (в стихах) и 42-го (в ремарке); это и канун:
Нас несчастие не минует…
или
Смотрит в комнату старый клен
И, предвидя нашу разлуку…
— это и канун и уже совершившееся возмездие:
Пусть навек остановится время
На тобою данных часах,
но остановки времени нет, оно бежит назад:
И такая звезда глядела
В мой еще не брошенный дом…
(Марс накануне войны) и вперед:
Все вы мной любоваться могли бы,
Когда в брюхе летучей рыбы
Я от злой погони спаслась…
— это впереди, это уже не накануне войны, а во время осады:
И над Ладогой, и над лесом,
Словно та, одержимая бесом,
Как на Брокен ночной неслась.
"Эпилог" — он же и канун, он же и эпилог. Таково обращение Ахматовой с временем. С пространством еще свободнее: мало того что в ремарке голос автора звучит из Ташкента за семь тысяч километров от Фонтанного дома, нет, он звучит не только из эвакуации, но и из Колымы или из Норильска:
И я слышу даже отсюда
Неужели это не чудо!
Звуки голоса своего…
Это — "мой двойник на допрос идет" под охраной; охраняют его "два посланца Девки Безносой" — то есть посланцы смерти, — и предсмертно ее голос говорит:
За тебя я заплатила
Чистоганом,
Ровно десять лет ходила
Под наганом…
(Ты — как всегда в «Поэме» переменчивое — только что это был Гаршин: "положи мне руку на темя"37; а "за тебя я заплатила чистоганом" — это уже Гость из будущего…38 Когда кончаются лагерные строфы, возникает новое «ты» — то, к которому обращен весь «Эпилог» (один из эпиграфов: "Моему городу"):
А не ставший моей могилой,
Ты, крамольный, опальный, милый,
Побледнел, помертвел, затих.
Тот, с кем разлучение мнимо, тот, на чьих стенах ее тень, в чьих каналах — ее отражение — и где, как сказано в другом «Эпилоге», в «Эпилоге» к «Реквиему»:
А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,
Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем — не ставить его
Ни около моря, где я родилась…
. . . . . .
Ни в царском саду у заветного пня…
. . . . . . .
А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.
Памятник напротив тюрьмы.
Впрочем, она не нуждается в нем. Нерукотворный памятник великому поэту и великому городу создан ею при жизни.
"Существо это странного нрава" победило навсегда и опять.
