По ту сторону (сборник) - Аркадий Неминов

Проходили учебные прыжки, которые он, командир, вообще-то не должен был совершать лично. Но слишком силен был азарт командира, стремящегося к незапланированным прыжкам; и не столько в качестве примера для подражания, сколько для собственного удовольствия – удовольствия человека, совершившего к тридцати годам более сотни прыжков.

Он отчетливо, до мелочей помнил каждый миг своего полета, летя головой вниз со спортивным куполом за спиной и «медузой» – маленьким вытяжным парашютиком, обмотанным вокруг правой ноги. Бросал он, вроде бы, в сторону, но чертова «медуза» соорудила петельку-удавку на ноге! Запаску дергать было бесполезно – все равно запутается.

«А ведь завтра в отпуск, – некстати подумалось ему тогда, – да и без учета отпуска еще много чего неплохо было бы сделать…» А дальше такая злость взяла Алексея, что кроме мата в голове ничего не оставалось. Нет, еще остался хронометр-секундомер, который стучал молотом в висках. Алексей просто физически ощущал, как тает спасительная высота, а с ней и отпущенные ему в этой жизни секунды.

Он уже пару раз пытался дотянуться руками до петли, да только куда там! Его крутило и швыряло, как тряпку на хорошем ветру. Боковым зрением он увидел, что горизонт стал стремительно набегать, а значит, осталось метров двести и – всего несколько секунд! Еще попытка, еще… наконец, неимоверным усилием он левой ногой срывает петлю вместе с кроссовкой с правой ноги. И тут же двумя руками рвет два кольца – сначала отцепку, потом запасный. Затем… получает, как будто ломом по спине и – отключается…

Очнулся он уже на земле, упершись в нее носом. Боже, как она тогда пахла! Он приподнялся, чтобы увидели, что живой, но от дикой боли в пояснице опять упал. На левой ноге тоже кроссовки нет – сорвало в момент раскрытия запасного. Кто бывал на местах аварий с пешеходами, видел, как пострадавший лежит метрах в тридцати-сорока, а обувь осталась на месте столкновения. Вот, так и у него.

Подлетела санитарка, набежал народ. Алексей попросил отвезти его домой, но раненого в срочном порядке отправили в госпиталь. Там по-быстрому определили компрессионный перелом позвоночника, перелом трех ребер и кровоизлияние внутренних органов.

Месяц Алексей провалялся в госпитале. Пока ему кололи наркотики, и он плохо соображал, приехали какие-то спортсмены и все допытывались: зачем он резал подвесную систему парашюта. Тогда он не придал никакого значения этим словам, и только через пару месяцев пришла секретная телеграмма о парашютном происшествии где-то в Забайкалье. В ней было почти точное описание его прыжка, только в финале: «…после открытия запасного парашюта подвесная система разорвалась, и парашютист упал с высоты пятисот метров». Далее указывались завод, тип парашюта, дата изготовления и приказ о том, чтобы все купола этой серии срочно отправить на доработку. Проверили – точно, одного дня изделия! Расследование показало, что практикантка на заводе не так лямки пристрочила, и запасный парашют в момент раскрытия не затягивал, а рвал подвесную систему. Вот об этом-то и толковали Алексею спортсмены.

Далее – списание из армии в тридцать лет, но, слава Богу, занятия спортом и железное здоровье позволили Алексею быстро восстановиться. Но в армию он уже не вернулся…

Алексей вздохнул, вытащил из кармана бумажку с адресом общежития и решительно отправился туда, откуда ему предстояло каждый день осваивать новые, но уже – педагогические высоты. И, покорив очередную высоту, возвращаться на свой аэродром в виде общежитской койки.

Глава 3

Впервые Витька ощутил некое смутное чувство, никак пока им не квалифицируемое. Чувство собственной неудовлетворенности, что ли?.. Пожалуй, нет. Скорее, это было нечто среднее между виной за собственную лень и обидой на окружающий мир за то, что ему не объяснили, как надо жить, к чему стремиться, чего желать.

Вот, скажем, парень этот. И спортсмен, судя по его плечам, и военный, хоть и бывший, а теперь еще и военрук! Хотя последнее – достоинство сомнительное, но все-таки… Витька помнил, как в туалете старшие пацаны рассказывали, как было прикольно на уроках прежнего военрука. Тот приносил настоящее оружие, в том числе и холодное. Рассказывал такие истории о своей прежней милицейской службе, что закачаешься. Приводил пацанов на показательные выступления по боевому самбо, организованные ОМОНовским и СОБРовским руководством. А он, Витька, даже в десятый вряд ли пойдет. И главное, ему было как-то все равно – учиться дальше или нет. Вот и отец его постоянно твердит, что надо получить хотя бы среднее образование.

Сам он, всю жизнь оттрубив на заводе токарем, после его развала устроился в мастерские при метрострое, хотя мечтал о работе геолога еще с детства. Даже уходил после школы с геологической партией на целый год, но, не имея соответствующего образования, был вынужден уйти на завод. Отслужив срочную, вернулся туда же, став очень неплохим специалистом в своем деле. Заводская многотиражка соврать не даст. У отца до сих пор где-то хранятся многочисленные вырезки, в которых упоминаются его трудовые подвиги. Но у отца Витьки всегда была мечта, пусть и не сбывшаяся, но была!

Нет, тут что-то не так! Витька никак не мог понять: почему его так стало ломать на эту тему. Последние два урока ему впервые не было скучно! Нет, он по-прежнему был равнодушен к потоку информации, исходящей от преподавателей. Но он думал! В его голову впервые за много школьных лет пришли мысли о своем будущем, о своем месте в этой жизни. Неужели на него так повлияла эта случайная встреча на улице. И он понял! Понял, что ему жутко, до боли, хочется быть похожим на этого красавца крепыша с белозубой улыбкой на мужественном лице. Он ему позавидовал! Да, он хочет быть таким же – здоровым, крепким, сильным, белозубым, наконец. Чтобы нравиться женщинам, чтобы вот так уверенно разговаривать, ходить такой же по-военному четкой походкой. Вот так, запросто, не стесняясь небритости и старого рюкзака, зайти в любой кабинет с чувством собственного достоинства и самодостаточности. Черт побери, вот пробило-то на раздумья! Витька тряхнул головой и с удивлением понял, что целый урок его любимый «Наутилус» так и остался в плеере невостребованным.

Комната № 14 в бывшей заводской общаге, где предложили угол капитану запаса Приходько, очень сильно напомнила такую же в офицерском общежитии, где ему довелось прожить почти целых семь лет. Та же убогость, те же обшарпанные стены, та же общая кухня с пеленками на веревках, тот же один на всех туалет с вечно неисправным сливным бачком, а главное – чувство вечного одиночества. Исключение составляло лишь не слишком маленькое зеркало, обрамленное старой потрескавшейся рамой, висевшее на стене напротив кровати. Комната, скорее всего, раньше принадлежала женщине. В его офицерском общежитии зеркало висело, разве что, в общественной ванной комнате. Почему-то именно эта деталь интерьера настроила Леху на мажорный лад.

Лешка вовсе не был женоненавистником. Совсем наоборот – ему очень нравились женщины. Нравилось, что без особого труда ему, офицеру-десантнику, удавалось затащить в постель любую понравившуюся девицу. Но серьезные отношения заводить было и некогда, ведь он усиленно занимался спортом в школе и учебой в сугубо мужском заведении, да и негде. В части, где он служил, только увольнительные да законные отпуска могли бы поспособствовать серьезным амурным знакомствам, но в маленьком южно-уральском городке, где находился его полк, он так и не нашел никого по душе. Да и особого желания заводить семью у него все-таки не было. Теперь же, в этой своей новой жизни, да еще в огромном городе, где выбор спутницы расширялся до невообразимых пределов, отставной капитан вполне мог подумать и о семье. А что? Живут же семейные в общежитии. А там видно будет!

Алексей отправился прогуляться, чтобы привести мысли в порядок. Он решил пройтись к небольшому мебельному магазину, находящемуся неподалеку, чтобы прикупить что-нибудь для своей убогой комнатушки. Он заметил этот магазин с большой зеркальной витриной, когда шел к себе в общежитие. Подойдя к нему, Леша на миг остановился, увидев свое отражение в витрине. На него смотрел помудревший отставник, решивший приспособиться к новым реалиям гражданской жизни. Он сам себе усмехнулся и тут увидел в отражении витрины давешнего своего знакомца – Стрельникова – с каким-то полноватым рыжим парнишкой. Они стояли поодаль, с интересом рассматривая будущего военрука. При этом Стрельников, не стесняясь и указывая на него пальцем, что-то говорил на ухо рыжему.

И вдруг раздался оглушительный треск. Стекло, шумно лопнув, стало медленно, словно в замедленной съемке, оседать на тротуар, при этом накрывая Алексея с головы до ног дождем осколков. Он получил внушительный удар по голове, из глаз брызнули разноцветные искры, и он упал, потеряв сознание.