Ветер истории - Владимир Шилкин

Вдруг над полем раскатился могучий рев десятков глоток. Видеть я ничего не мог, но родное "ура" и радостные комментарии остальных членов экипажа сомнений не оставляли – наши пошли в атаку. Замолчали пулеметы кроме одного, это броневик поручика бил по германским окопам. Выжившие немцы поднимали руки, наши пробегали мимо и не останавливаясь, мчались к холму. Заработавший было немецкий пулемет, тут же заткнул броневик. Семен толкал меня в плечо и подгонял. Ну не дурной ли? Итак еле еду, так он еще мешает. Впрочем, я уже поддался общему куражу и с трудом сдерживал себя чтобы не рвануть по прямой. Собственно, наше участие в бою закончилось. Мы отстали от пехоты и остановились у остатков проволочных заграждений. Отсюда открывался прекрасный вид на растекающуюся по траншеям русскую пехоту.

— Братцы, вы кто будете? — через борт заглядывал немолодой офицер совершенно простонародного вида. Унтер, наверное.

— Охотники мы, — вальяжно растягивая слова, ответил Семен. — Поручика Иванова команда.

Унтер выплеснул на нас малосвязные благодарности и восторги и убежал к своим солдатам. Семен разгладил усы и самодовольно заявил: "Ни хрена без нас не могут".

Вот наш рейд и закончился. Теперь уже официально. Выехать с поля броневики не смогли и мы пошли пешком. Раненных приволокли на носилках пехотинцы. Броневики их командир тоже обещал вытащить и доставить к штабу. Поручик, после отчета о результатах разведки и описания подвигов, отбыл в госпиталь. Меня расспросить обещали следующим утром. Так что мы занялись заслуженным отдыхом. Поели, сходили в баню и теперь, развалившись на лавочке, созерцали жизнь ближнего тыла и мирно беседовали. Как оказалось, винтовки немецкие мужики прихватили не просто так. За принесенное оружие выплачивали премии. Ситуация с оружием уже более-менее выправилась, но все еще оставалась сложной. Винтовки были всех известных конструкций, что сводило с ума тыловиков, да и было их все еще маловато. Резервы и вовсе по слухам сидели безоружными. Со снабжением вообще было странно. Вроде все, что положено было, но как-то не так. Вот положен солдату, к примеру, сахар. Выдают, но не кусковой, а песок. А его в тряпочку не завернешь и в карман не положишь да и расходуется он заметно быстрее. Многое также зависело от командиров. Воровство процветало на всех уровнях и если командир попадался жадный, то до солдат ничего приличного уже не доходило. Одно гнилье и рванина. Ну и бардак, конечно, куда же без него на войне.

Я впитывал реалии этого мира и пытался составить правдоподобную легенду. Судя по тому, что Семен рассказывал, как страшно было в прошлом году, когда оружия и боеприпасов почти не было, на дворе был 1916 год. То, что пик "снарядного голода" пришелся на 15-й я помнил точно. Уточнить месяц я побоялся, но лето, похоже, кончалось или уже кончилось. Труднее было определиться с местоположением. На прямой вопрос мне сообщили название городка ничего мне говорящее, а спрашивать где этот городок находится я опять же побоялся. Не мог же я в нижнем белье пройти сотни километров. Значит должен был притворяться почти местным, а следовательно городок знать. Проблема собственно была не в самом городке, а в том, что я не знал какой населенный пункт объявить своей малой Родиной. Разведчики пока меня о прошлом не спрашивали, но это пока. Может устали слишком, а может деликатность проявляют, помня о якобы погибшей супруге. Вот придут в себя после рейда и начнут любопытствовать, а мне и сказать нечего. Так что с легендой надо срочно что-то решать.

Между тем из бани вышла следующая смена. Это были артиллеристы из отведенного на отдых и пополнение полка. С разведчиками они были знакомы и вроде даже дружны. Табаком, во всяком случае, угостили. Сразу же начались расспросы про штурм холма. Собственно полк ушел на отдых именно с этих позиций и пополнялся после недели безуспешных попыток оный холм вернуть и успешной защиты второго холма. Расписали баталию в красках. Артиллеристы, как положено, восторгались и удивленно качали головами.

— Да-а-а, сурьезно вы германца обидели. Вон как серчает, — кивнул самый старший из них в сторону передовой. Там весь день грохотали пушки. Немцы пытались вернуть утраченное, но русская пехота вцепилась в холм зубами, ощетинилась своими и трофейными пулеметами и уходить не собиралась.

— Ерунда это, — махнул рукой Семен. — Сразу не успели атаку устроить, так и дергаться неча было. Без подготовки только людей без толку положат.

— Это точно. Не жалеют генералы солдат ни наши, ни ихние. Будут теперь на приступы гонять пока есть кого, а как кончатся, так начнут думать и резервы стягивать.

— Угу, а пока стягивают, будут гадить по мелочи. С дирижабля бомбить или еще какую гадость придумают в отместку.

Народ солидно покивал. Месть германцев, похоже никого не страшила. Вдруг артиллерист застыл, подняв руку с самокруткой. Все тут же замерли и стали прислушиваться. Теперь я тоже услышал нарастающий свист. Грохнуло, через два дома поднялся черный куст взрыва.

— Шестидюймовка. Дотянулись-таки, гады. Пошли в овраг что ли, там пересидим.

Без особой суеты солдаты направились куда-то к краю деревни. Снаряды уже рвались довольно часто. Внезапно рвануло в соседнем дворе. Снаряд снес сарай и разметал поленницу. У меня еще не было рефлекса падать и я, присев, смотрел как прямо в меня летит полено. Оно вскользь ударило по голове. В глазах вспыхнули звезды, за шиворот щекотно скользнула теплая струйка, а сознание уходя вздохнуло: "ну вот тебе и легенда".

Я лежал в койке, смотрел в потолок и крутил на пальце обручальное кольцо. Было грустно. До сих пор мне было не до самокопания. Сперва надо было выбраться к людям, потом выбраться к своим, где во весь рост встала проблема легализации, но вот наступил радостный день когда все безотлагательные проблемы решены и появилось наконец время предаться депрессии.

После пустякового, в общем-то ранения, я долго "не приходил в сознание", а придя ничего не помнил и никого не узнавал. Собственно, "никого" – это поручика Иванова. Он уже сутки лежал в госпитале и доктор приводил меня к нему в надежде, что встреча пробудит мою память. Как оказалось, история о герое в кальсонах уже разошлась по всем тылам и санитары, доставившие меня сюда, сразу же сообщили всем, что привезли "того самого из лесу". Так что встреча наша с поручиком была неизбежной.

Уже по его предложению, меня переселили к нему, где и познакомились по-настоящему. Звали поручика, кстати, Николай Васильевич. Совсем как Гоголь, только Иванов. Вчера в палате появился новый пациент и я в третий раз выслушал историю нашей героической эпопеи. История с каждым разом становилась интересней, веселей и героичней и с каждым разом я узнавал о себе много нового. Например, в варианте Иванова я выбегал на дорогу в нижнем белье. Вообще, германская униформа ни разу не была упомянута. То ли факт переодевания казался поручику неблагородным, то ли ему так интересней казалось. Моя роль в захвате и последующем бое всячески выпячивалась. Видимо так Николай проявлял гостеприимство. Заодно узнал, что броневики были не германскими, а бельгийскими "Минервами". Мои впечатления о них оказались верными. Это действительно были наскоро бронированные легковушки. Ну и славно, а то я уж было усомнился в сумрачности тевтонского гения. Ни тебе крыши, ни даже дверей.

Еще одним плюсом моей амнезии была возможность не только задавать любые самые странные вопросы, но и выучить "заново" нынешнюю грамматику. Ну или по крайней мере попытаться выучить.

В общем, жизнь потихоньку налаживалась и вот теперь я лежал и грустил. Причин для грусти хватало, но главной была Светка – моя жена. Вроде и не было у нас красивого и бурного как в кино романа, но мы любили друг друга и были счастливы спокойным уютным обывательским счастьем. Теперь мне ее не хватало, да еще в голову лезли дурацкие мысли, что раз она еще не родилась и следовательно, среди живых ее нет, то я настоящий вдовец. Тем более, что она могла и вовсе могла не родиться, ведь какие-то изменения в историю я уже внес. С другой стороны она же не умирала, это я пропал для нее и вдовой надо считать ее. Мысли эти казались мне идиотскими и неуместными как спор адвокатов над могилой, но избавиться от них я не мог. Да ну, нафиг! Планы на будущее что ли посоставлять? Вот тоже проблема. Ни образования, ни профессии, а впереди две революции и гражданская война. И куды попаданцу податься? В спасители Отечества я не гожусь, харизмы не хватит, да и причины у грядущих бедствий были слишком глубокие и масштабные чтобы можно было их отменить. К большевикам податься? С одной стороны резоны веские – они победят и можно сделать карьеру уже в СССР. С другой стороны, их еще найди этих большевиков, да и что я им могу предложить серьезного? Для пропагандиста нужны знание местных реалий, тонкое понимание чаяний и настроений масс и опять же харизма. Знания будущего? Ага, прихожу такой на явочную квартиру и говорю – я, мол, из будущего и все знаю. Главное тут то, что я пока никто. Просто контуженный поленом пациент не помнящий даже собственного имени. Хотя имя мое мне уже сообщили. Можно попробовать использовать наметившееся приятельство с Ивановым и пристроится к офицерству. Но этот вариант мне тоже не нравится. Во-первых, надо воевать, а это опасно; во-вторых, очень скоро быть офицером или даже другом офицера станет опасно само по себе; в-третьих, впереди все та же гражданская война, а Россию в ней, как ни крути, защищали красные. Может белые и думали иначе, но вот интервенция все по местам расставила. Нельзя защищать Отечество и одновременно участвовать в его оккупации. Да и не зовут меня в офицерство пока что. Да уж, даже прожектерством не получается заняться. В курилку сходить, что ли? Сам я не курил, но беседка во дворике была еще и чем-то вроде клуба, где молодые офицеры обсуждали новости, женщин, оружие и даже запрещенную им политику. Вот тоже глупость – офицерам высочайшем указом запрещено интересоваться политикой. Потом будут удивляться, что на простые вопросы распропагандированных солдат офицеры смогут ответить только кулаками и угрозами с соответствующими результатами. И это в лучшем случае. После страшных потерь комсостава в пятнадцатом году, в армии появилось множество "офицеров военного времени". Их набирали из обычных гражданских с образованием. Мало того, что эта интеллигенция была в духе времени, крайне политизирована, причем либерально, так еще и руководить людьми они не умели. В итоге сперва распускали солдат либеральными заигрываниями, а потом, обнаружив, что с народом им традиционно не повезло и не умея поставить подчиненных на место распускали руки и истерили в разы больше кадровых.